Среди тысячи звёзд

Первое летнее утро Рико встретила, как всегда, дома в своей постели, и всё же это было совершенно не обычное для неё первое летнее утро. Рико уже проснулась, но не спешила открывать глаз. Больше всего по утрам ей нравилось именно это – лежать в прохладной постели и как можно дольше нежиться под мягким одеяльцем. Солнце давно уже непрошенным гостем побывало в каждом уголке её небольшой комнаты. Солнечный луч бесшумно юркнул по письменному столу, оставил тёплую полоску на её университетских бумагах. Золотые медали, развешанные вдоль стены, блестели яркими солнечными зайчиками. На журнальном столике снова были разбросаны спортивные журналы, у кресла лежала недопитая бутылка апельсинового сока. Рико видела всё это, не открывая глаз, потому что почти каждое её утро было похоже на предыдущее, но это утро первого июня было абсолютно похоже и в тот же миг совсем не похоже на другие. Рико лениво потянулась в кровати, небрежно смахнула с лица обросшие пряди. "Надо сказать Джунпею, чтобы постриг меня", – промелькнуло у неё в голове. Будильник на прикроватной тумбочке тихо щёлкнул, готовясь вот-вот наполнить комнату привычной трелью, но Рико ловко остановила его одним нажатием кнопки. Комната снова погрузилась в тишину. Рико аккуратно перевернулась на другой бок, кровать под ней мягко скрипнула. Её обнажённого плеча коснулась тёплая, почти горячая ладонь, и Рико открыла глаза. – Подстрижешь меня сегодня? – Рука Рико невольно потянулась к волосам лежащего рядом парня. Тонкие пальцы утонули в густых черных, словно смоль, непослушных прядях. – Мхм, – пробубнил Джунпей, довольно улыбаясь, точно кот. Это было его первое утро, которое он встретил вместе с Рико в её комнате. Её отец вместе с командой новичков уехал в Токио на отборочные соревнования и должен был приехать только завтра. Без этого Джунпей даже порог комнаты Рико не переступил бы. Не потому, что боялся это сделать. У него просто не было ни единого шанса: Айда-сан и на пушечный выстрел не подпускал его к своей дочери. Пусть им уже по двадцать четыре, и они полгода вместе. – А может, мне отращивать их? – проговорила Рико, зажав между пальцами небольшую прядь волос, внимательно её рассматривая. – Мхм, – снова так же довольно ответил ей Джунпей. – Прекрати, – досадливо, но скорее шутливо, чем всерьёз обидевшись, проговорила Рико и осторожно стукнула парня по плечу. Джунпей вдруг оживился, раскрыл объятия и крепко прижал недоумевающую девушку к себе. Рико громко рассмеялась, почувствовав щекой жар широкой мужской груди. Она знала его больше десяти лет, они прошли плечом к плечу все взлёты и падения на своём пути. Но никогда даже и в мыслях у неё не было, что однажды она проснётся рядом с ним в своей комнате, и он так крепко будет прижимать её к себе. Джунпей видел её не самые приятные стороны, знал многое, чего даже она в себе принимала с трудностью, но даже после этого не отвернулся от неё. Она даже встречалась с Теппеем, в тот момент, когда он её любил! Теппей... Рико не виделась с ним всю весну и безумно по нему скучала. От него самого не было слышно ни слова, но ей было известно, что Теппей сейчас преподаёт в Сейрин до самых летних каникул. При мыслях о школе Рико стало тепло: будто ей снова пятнадцать, а через десять минут начнётся очередная тренировка баскетбольного клуба. И ей нестерпимо захотелось снова оказаться в таком родном большом спортзале Сейрин, услышать скрип кроссовок, удары мяча о кольцо, тихую ругань Кагами, смех Киёши. У Рико было много новостей, которыми она хотела поделиться с членами своей школьной баскетбольной команды, а в особенности с её центровым. – Нужно наведаться к Теппею в гости, он ведь ещё не знает, – Рико приподняла голову и внимательно посмотрела в зелёные глаза Джунпея, следя за его реакцией. Джунпей не выдержал пытки взглядом и устало прикрыл глаза. Довольная улыбка скрылась с его лица уже в тот момент, когда Рико произнесла его имя. В последний раз он разговаривал с Теппеем в феврале, случайно столкнувшись с ним на университетском баскетбольном матче. С тех пор ничего примечательного не случилось. Они ни о чём не спорили, не обсуждали что-либо на повышенных тонах и ничем друг друга не обидели, но отчего-то и без всего этого их общение прекратилось. Сначала их редкие встречи заменили такие же редкие звонки, а потом и вовсе связь между ними пропала, как будто их обоих не связывала многолетняя, прошедшая многие преграды дружба. Пожалуй, как раз одну-единственную преграду одолеть она и не сумела. – Давай пока повременим с этим, – осторожно проговорил Джунпей, но голос его звучал прямо, будто бы и не просил о чём-то, а по-настоящему требовал. Но Рико была не из тех людей, чей нрав стремился подчиняться кому-либо. – Почему? – просто спросила она, и эта простота в её голосе раздражила Джунпея больше всего. – Потому что… – почти крикнул он, но тут же остановился, встретив прямой взгляд карих глаз Рико, и продолжил спокойнее, – просто потому что. Ты всё равно не поймёшь. Джунпей снова закрыл глаза. Где-то над головой послышалось тихое тиканье часов, хотя до этого он совсем не замечал каких-либо звуков. Его всегда раздражало это ослиное упрямство Рико, но бесился он скорее из-за того, что такова уж была его натура: на любое возмущение извне отвечать раздражением, всё равно, что отвечать смехом на шутку или приветствием на приветствие. Но в этот раз Джунпей разозлился по-настоящему, и причиной снова стал он, человек, на которого злиться было невозможно. И невозможно было объяснить Рико, почему он себя так ведёт, потому что… Потому что это Рико, девушка, которая столько лет не замечала его чувств. – Потому что он ещё любит меня? – вдруг нарушила молчание Рико. Джунпей, кажется, забыл о том, что только секунду назад злился на Рико. Звуки вокруг снова обратились в тишину. Он резко обернулся и уставился в ясные глаза девушки. – Как давно ты знала? – только и смог спросить он её. – Сколько себя помню, я всегда это знала. – Рико молча смотрела на ошеломлённое лицо парня, а потом вдруг закатила глаза. – Ну же, Джунпей, даже если я всегда имела мальчишечью причёску, да и, в общем, напоминала пацанку, ты же не думал, что я и в самом деле ничего не понимаю? Джунпей не ответил ей, а только продолжал смотреть ей в глаза. – И почему ты ничего не сделала? – наконец спросил он, когда молчание между ними стало уже почти невозможным. – Ничего не сделала? – почти задохнулась Рико. – Джунпей, оглянись. Я сейчас лежу с тобой в постели в лёгком ночном сарафане, а ты спрашиваешь меня об этом? Неужели мы сейчас так отдалились от Теппея, только потому, что ты знал о его чувствах? Это отвратительно, Джунпей! Ты ведь знаешь его столько лет, но до сих пор не понял, какой он человек? Он не свяжется с нами, потому что не захочет навязываться, ведь это так в его стиле - думать о других прежде, чем о себе. Ты такой глупый, Хьюга. Когда Рико переставала называть Джунпея по имени, он понимал, что та слишком на него обижена. Последнее она сказала, совсем не злясь, но так устало и разочарованно, что Джунпей невольно подумал, что лучше бы пусть она злилась и даже ударила его, только бы не слышать этих горьких ноток в её голосе. – Прости, – только и смог выговорить он. Рико открыло было рот, чтобы сказать что-то ещё, но внезапно услышала знакомый рёв мотора за окном. Машина глухо заглушила двигатель, и на улице снова стало тихо. Сердца обоих в комнате застучали быстрее и громче, так что все звуки вокруг превратились в одно большое тук-тук. Рико вскочила с кровати, толкая следом Джунпея. – Доругаемся в следующий раз, – громким шёпотом выпалила она, натягивая на себя спортивные брюки, – отец приехал! – Надеюсь, я дождусь этого следующего раза, и твой отец не прикончит меня сегодня, – тихо проговорил Джунпей. «Вот осёл!» – негодовала Хоши, наблюдая за тем, как Теппей оживлённо о чём-то спорит с Миура-сенсеем. Миура-сенсей был тренером футбольной команды, которая сейчас шумно тренировалась рядом на одной половине спортивного зала – девочки заняли вторую, – но Хоши не замечала их криков. Она сидела на полу, неудобно сложив ноги под себя, вокруг неё лежали открытые баночки с краской. Кисть, которую она держала в руке, застыла над бумагой, капающая с неё краска нещадно портила ещё незаконченный рисунок. Но даже этого она не замечала. Всё её внимание, вся она были обращены к нему, который теперь даже не смотрел в её сторону. Он обещал остаться ей советчиком, почти другом, но на деле же ничем не отличался от школьного охранника или садовода, с которыми она время от времени здоровалась на переменах. Ещё в начале апреля она раскрыла ему своё сердце и узнала о его чувствах, а теперь всё это казалось таким нереальным. Они стали всё меньше пересекаться в школьных коридорах, хотя Хоши каждый раз неосознанно искала его взглядом. В конце концов, их встречи ограничились уроками физкультуры, но даже там Теппей будто бы нарочно избегал с ней любого контакта. Она чувствовала себя оскорблённой, обманутой, брошенной. До того момента, пока она ещё не знала, что её чувства взаимны, она думала, что в любом случае вынесет его отказ с улыбкой, а потом начнёт с ним общаться как ни в чём ни бывало. Но она ему тоже нравилась, и то, что происходило сейчас, не давало ранам на её сердце затянуться. Лучше бы он промолчал в тот вечер. Лучше бы она никогда не рассказывала ему о своих чувствах. В спортзале было прохладно, несмотря на неожиданно очень жаркий первый летний день. Уроки закончились ещё час назад, но класс «2-B» почти всем составом находился в спортивном комплексе по тем или иным причинам. Большинство мальчиков находилось в футбольной команде, так как лет пять назад баскетбольный клуб был закрыт из-за отсутствия толкового тренера, и больше спортивных кружков в Сейрин не оказалось. Миура-сенсей, пришедший работать в школу два года назад, пытался возродить баскетбольный клуб, но его попытка не показала должного результата, и он сдался. В футболе Сейрин не покорил таких же высот, как когда-то в баскетболе, но держался средне, а потому клуб ещё существовал. Девочки же, обычно проводившие клубные занятия в специально отведённых кабинетах, находились в зале из-за старосты класса Накагавы Аканэ. Накагава была членом студсовета, а через два дня в школе начинались спортивные игры между классами, и она была ответственной за плакаты и объявления. Поэтому она договорилась с главами клубов, в которых находились её одноклассницы, и отпросила их на один день, чтобы те помогли ей. – Половина работы сделана! – Аканэ шумно выдохнула и довольно взглянула на висящий под потолком огромный деревянный баннер. – Осталось закончить с плакатами и повесить второй баннер у школьных ворот. Тсукико? Тсукико, старательно выводящая огромные иероглифы на втором баннере, подняла голову. Её щека и нос были вымазаны чёрной краской. Её сестра, Ёко, тихо хихикнула и принялась искать в своей сумке влажные салфетки. – Успеешь закончить сегодня? – Аканэ улыбнулась, заметив следы трудов Тсукико, но промолчала по этому поводу. Они дружили со средней школы, и такие вещи для Аканэ стали давно уже привычными. У Тсукико всегда был талант в рисовании и каллиграфии. Тсукико оценивающе взглянула на баннер, а затем кивнула подруге. Если можно было общаться с людьми, не используя слов, она обычно не упускала такой возможности. – Отлично, тогда попросим мальчиков повесить и его, а сами займёмся плакатами, они тоже почти готовы. – Аканэ оглядела рисующих девочек. Её взгляд остановился на спине Хоши. – Сидзуми? Сидзуми вздрогнула и, наконец, оторвала свой взгляд от Киёши. Оборачиваясь к зовущим её одноклассницам, она заметила обляпанный краской рисунок и досадно сжала губы – придётся начинать сначала. – Ты чего? – в глазах Накагавы читалось беспокойство, отчего Хоши стало стыдно. – Что-то не так? – На мальчиков засмотрелась? – с хитрым прищуром прошептала Ёко, и несколько девочек прыснули от смеха. – Что-то они совсем не унимаются, – проговорила Ямада Шиина, посещавшая кулинарный клуб, – кажется, уже на полном серьёзе начали ругаться. Сидзуми только сейчас заметила, что кроме Киёши и учителя физкультуры, которые спорили друг с другом недалеко от футбольных ворот, мальчики тоже громко что-то обсуждали, совсем забыв о тренировке. – Многие парни меня поддержат, – почти кричал Санада Коджи. – Ты ведь сам об этом мечтал, Коута! «Коутой» Санада звал Мацуду Коутароу, которого сейчас яростно пытался в чём-то убедить. Они всю жизнь жили по соседству и чуть ли не с пелёнок знали друг друга. Фонтанирующий эмоциями Коджи и неразговорчивый Коута были полными противоположностями, и, может, поэтому им всегда было комфортно друг с другом. Даже сейчас они вели себя под стать своим характерам, но никто никогда не видел, чтобы перепалка парней была настолько серьёзной. – В команде много третьегодок, да и у нас в следующем году выпускной класс, – сдержанно повторял Коутароу. – Это не рационально для нас. В футболе у нас будет гораздо больше шансов чего-то добиться. – Меня уже тошнит от этого футбола, – громко выпалил Коджи и со всей силы пнул стоящую рядом бутылку с водой. Крышка бутылки оказалась плохо закрытой, всё её содержимое вылилось на пол. Миура-сенсей наконец-то обратил на учеников внимание. – В чём дело, ребята? – Он оглядел школьников строгим взглядом, но, казалось, мысли его были заняты совсем другим. – Всё в порядке, тренер, – отозвался Мацуда, – я всё уберу. Миура-сенсей коротко кивнул, приказав мальчикам отрабатывать пасы, и зашёл в тренерскую вместе с Киёши. Сидзуми проводила их взглядом, пока спина Теппея не скрылась за дверью. – Я за шваброй, а вы прекращайте спорить. Вы всё ещё в футбольном клубе, поэтому занимайтесь делом. Мацуда не обращался конкретно к Санаде, но его взгляд всё сказал за себя. Санада отвернулся от друга и раздражённо пнул мяч в ворота. – Остынь, Коджи, – невозмутимо произнёс напоследок Коутароу и зашагал через весь зал к комнате с инвентарём. Хоши смотрела на идущего в её сторону парня ровно до того момента, пока Мацуда не заметил её взгляд. Он улыбнулся ей так, как всегда улыбался. Это вовсе не было похоже на улыбку в том смысле, в каком её привыкли видеть другие: уголки его губ чуть приподнимались, и, пожалуй, это было единственным изменением на его лице. Но его взгляд становился совсем другим. Не таким, каким он смотрел на остальных в классе или в школе. Хоши замечала это, и именно этот взгляд раздражал её больше, чем то, что он постоянно крутился рядом или вылавливал её в обеденный перерыв. Единственное, за что она была ему безмерно благодарна: Коутароу умудрялся доставать её так, что другие его «сверхвнимания» к ней не замечали, а поэтому разговоров про это в классе не ходило. Хоши сжала губы, словно ребёнок, у которого отняли конфету, и уткнулась в свою работу на полу. Коутароу всегда умиляла такая её реакция. Иной раз он нарочно ловил её взгляд, только чтобы насладиться этим моментом. Она игнорировала его вопросы за обедом, делала вид, что не замечала, но от этого хотелось только ещё больше попадаться ей на глаза. Она не вела себя с ним так, как с остальными парнями в классе, ей было не всё равно на него, и уже это Мацуда считал результатом. Тихий ропот за спиной Коутароу перешёл в общее возмущение: кто-то снова начал спорить. Санада Коджи, по натуре слишком вспыльчивый, реагировал громче всех. Хоши подняла голову, привлечённая шумом, и тут же прижала её к коленям, зажмурившись, как испуганный котёнок. Вдруг голоса в спортивном зале смолкли. Что-то со свистом пролетело над головой Хоши, а потом с грохотом упало рядом. Сидзуми открыла глаза: футбольный мяч мелкими прыжками катился от неё всё дальше. «Хорошо, что не в меня», – промелькнуло в голове у Хоши. Мельком она заметила Санаду Коджи, растерянного и совсем бледного от испуга. Что-то затрещало над головой, но неожиданный девичий визг заглушил этот звук. Хоши поднялась с пола и обернулась к одноклассницам, услышав своё имя. Кто-то сильно толкнул её в спину, свалив с ног. Не успев ничего понять, Сидзуми упала на пол, но не почувствовала боли, только тепло чужого тела и крепкие руки, которые выступили в роли подушек безопасности, защитив её голову от удара об пол. Совсем рядом снова послышался грохот, что-то тяжёлое придавило её ноги, но Хоши и в этот раз не ощутила боли: толкнувший и прижавший её к себе стал для неё щитом. Хоши открыла глаза, и первое, что она заметила – спортивная форма футбольной команды Сейрин. – Мацуда, Сидзуми, – почти кричал Миура-сенсей, тут же появившись рядом, – вы в порядке? Как это произошло? Хоши села на пол, освободившись из объятий Коутароу. У её ног лежал деревянный баннер, который до этого мальчики закрепили над потолком. Мяч, который совсем недавно напугал её, ударил по нему, и тот свалился бы ей на голову, если бы Мацуда не прикрыл её собой. Тяжело дыша и только сейчас осознавая, насколько сильно она напугана, Хоши оглядела всё вокруг беспокойным взглядом. Со всех сторон набежали одноклассники и члены футбольного клуба, Миура-сенсей был очень зол, но Хоши никак не могла разобрать того, что он говорил. Девочки все наперебой спрашивали её, как она себя чувствует, но она никак не могла найти слов, чтобы ответить. На мгновение ей показалось, что она совсем разучилась говорить. Её взгляд соскользнул с рыдающей Шиины и вдруг остановился. Глаза, такие же карие, как и её, смотрели встревожено, с беспокойством. Эти глаза не смотрели на неё так уже два месяца, и она безумно скучала по этому взгляду. Взгляду, который заботился о ней, взгляду, которому было не всё равно. «И всё-таки ты проиграл, – думала Хоши, не сводя с Теппея своих глаз. – Неужели должно было случиться нечто подобное, чтобы ты это осознал?» – Прости меня, Коута, – слёзно умолял Коджи, рассевшись на полу рядом с другом. – Я не нарочно запустил мяч. Просто накипело! Да и… – Когда ты, наконец, усмиришь свой пыл, Санада? – взбешённо прокричал Миура-сенсей. – Он просто перестарался, тренер, – заступился за Коджи Коутароу, поднявшись с пола и сев рядом с ним. А потом продолжил с улыбкой, – ну что, остыл, наконец? – Как ты можешь улыбаться, когда на твоей ноге такой огромный синячище? – возмущался Коджи. – Вот дурень! – Отведи его в медпункт, Санада, – уже спокойно приказал учитель. – Сидзуми, ты как? Ступай и ты вместе с ними. Хоши отвела взгляд от Киёши и часто заморгала. Мацуда поймал её взгляд, и Хоши поняла, что он всё заметил. В этот раз он не улыбнулся ей, и отчего-то её сердце на мгновение сжалось. Только сейчас до неё дошло, насколько она была слепа и неблагодарна: он, возможно, спас ей жизнь, а она даже спасибо ему не сказала. Она коротко кивнула учителю. Маи и Аканэ помогли ей подняться на ноги. – Всё хорошо, я не пострадала, – наконец выговорила она. – Благодаря Мацуде. – Мы всё закончим и зайдём за тобой, – Маи ободрительно похлопала Хоши по спине. – Тебя проводить? - заботливо спросилатАканэ. – Не отвлекайтесь из-за меня, – с улыбкой произнесла Хоши, – я в порядке. Неловко обойдя Аканэ и стоящего рядом Теппея, Хоши подошла к Коутароу, которого за одну руку поддерживал Коджи, и, немного помявшись, положила другую его руку на своё плечо. Мацуда совсем не ожидал от Сидзуми такого, но его лицо осталось невозмутимым. – Не тяжело? – всё ещё удивлённый, спросил девушку Коутароу. – Нет, – тихо проговорила Хоши. – Идёмте. Она старалась не смотреть ни на него, ни на кого-то ещё, отчего-то ей было ужасно неловко. Больше всего она боялась снова встретиться взглядом с Киёши, и увидеть в его глазах что-то, чего быть и не могло. То, что её глупое, обуреваемое чувствами сердце могло надумать. То, что её глупое сердце мечтало в них увидеть. Мацуда был на голову выше Сидзуми, но из-за этого ему было только удобнее опираться на неё. Стараясь не давить слишком сильно, он крепче сжал её тонкое плечо в своей руке. Хоши вздрогнула, но ничего не сказала. Руки Коутароу были холодными, почти ледяными, но сам он был тёплый, и от этого контраста температур по её спине пробежали мелкие мурашки. Хоши всё так же старалась не смотреть Коутароу в лицо и осторожно приобняла одной рукой его со спины. – Я тоже зайду за тобой после тренировки, – заговорил в коридоре у медпункта Коджи, разбавив неловкое молчание. – Ты же не злишься на меня? – Если продолжишь это спрашивать, то точно разозлюсь, – смеясь, сказал Мацуда, легонько ткнув кулаком друга в грудь. – Свали уже. – Тогда мы продолжим тот разговор по пути домой, – крикнул напоследок Санада и помахал одноклассникам рукой. В медкабинете было прохладно и пахло травяными настойками. Медсестра, очень добрая женщина лет тридцати пяти, внимательно осмотрела ногу Мацуды и нанесла на ушибленное место специальную мазь. Для Сидзуми Сато-сан – так звали медсестру – налила ромашкового чая, так как она ей показалась слишком взволнованной. – Друг твой будет в порядке, – мило улыбнулась она, накладывая повязку, – не переживай. Хоши хотела возразить ей, но вовремя поняла, что это было бы неуместно, и прикусила губу. Когда Сато-сан оставила их в комнате отдыха наедине, Сидзуми поставила пустую чашку на столик у кушетки и села на стул у койки Мацуды. – Я хотела сказать спасибо, – начала Хоши и взглянула Коутароу в глаза. – Прости, что делаю это только сейчас. Он снова посмотрел на неё так же, как обычно, уголки губ его чуть дрогнули. От этого Сидзуми стало спокойней, и она задышала свободнее. До этого он, казалось, был разочарован в ней, и она чувствовала перед ним свою вину. Хотя голова твердила, что ни в чём перед ним она виновата не была, сердце отчего-то совсем не слушалось её сегодня. – Ты, наконец-то, смотришь на меня и даже разговариваешь? – смеясь, проговорил Коутароу. Хоши нахмурила брови и возмущённо сжала губы, готовая к ответной атаке, но так и не вымолвила ни слова. Серые глаза парня озорно блеснули – он снова поймал на её лице то выражение, которое до безумия ему нравилось. – Раз сегодня у меня счастливый день, буду пользоваться этим вовсю. – Уверен, что не доиграешься и не огребёшь из-за этого по полной? – наконец, нашлась Хоши. Довольный взгляд серых глаз до жути выводил её из себя. – Сейчас проверим, – вдруг выпалил Коутароу и резко поддался вперёд. Уже через мгновение Хоши почувствовала его горячее дыхание, и по её спине снова пробежались мурашки. Его лицо было прямо напротив неё, и это было настолько неожиданно, что Хоши совсем растерялась и просто застыла на месте не в силах пошевелиться. Серые глаза, окаймлённые тёмными, слишком длинными для парня ресницами смотрели на неё по-новому, но всё с той же теплотой. Их взгляд скользнул вниз, остановился на её губах. Хоши думала, что вот сейчас ударит его за такую наглость, но проходила одна секунда, вторая, а она всё не двигалась с места. Дыханье перехватило, в прохладном кабинете вдруг стало невыносимо жарко. Коутароу закрыл глаза и отстранился от неё. Хоши шумно выдохнула и опустила взгляд. Она должна была подняться на ноги, развернуться и уйти из комнаты, и теперь спрашивала себя, отчего не сделала совсем ничего. Лицо её горело, сейчас она бы не отказалась от ещё одной чашки ромашкового чая. – Сегодня и правда особенный день, – довольно произнёс Коутароу, – ты не убежала от меня, даже не ударила. – Потому что это ничего не значит! – как можно невозмутимей произнесла Хоши. – Не придумывай ничего. – Тогда почему ты так покраснела? Хоши удивлённо округлила глаза, все старания скрыть своё волнение оказались бесполезными. Она открыла, было, рот, чтобы возразить, но Коутароу перебил её. – Если ты думала, что не умеешь краснеть, то ошибалась. – Коутароу внимательно взглянул в её карие глаза. – Ты красная, как помидор. Это было поражение. Хоши ещё пару раз пыталась сказать что-то в ответ, но крыть было нечем. Она сама не могла понять своих действий, так как было объяснить всё ему? Он слишком догадливый, слишком проницательный, сразу же распознает её ложь и только улыбнётся своей дурацкой улыбкой. Она не должна говорить ему ничего, пока сама не будет уверена в своих словах. – Думаю, это хороший результат. – Мацуда положил голову на подушку и уставился в потолок. – Ты такая милая. Отчего-то ему безумно хотелось это сказать, но сделать это, смотря ей прямо в глаза, он не решался. Хоши возмущённо выдохнула. – Дурак, – только и сказала она. Уголки губ Коутароу дрогнули, и он прикрыл глаза. Ещё в тот момент, когда медсестра уходила из комнаты, он заметил стоящего у входа Киёши, но ничего не сказал об этом Сидзуми. Мацуда услышал, как дверь медпункта тихо скрипнула, и Теппей вышел, так и не осмелившись войти в комнату, но Хоши и на это не обратила внимания. Возможно, Коутароу играл нечестно и слишком опрометчиво, но он нисколько не жалел об этом. Когда он увидит, что причиняет своими действиями ей боль, он сам отступит, а пока, если есть хоть какой-то шанс сделать её счастливой рядом с собой, он ни за что не упустит его. – По-моему, это было так романтично, – мечтательно прикрыв глаза, проговорила Маи. – Он схватил тебя и заслонил собственным телом! Девочки, как и обещали, зашли за ней после того, как закончили со всей работой. Летний вечер был ещё прохладным, несмотря на обеденную жару. Солнце украсило всё вокруг оранжево-розовым, даже листья на деревьях блестели золотом, словно наступило не лето, а осень. Хоши впервые за всё время шла домой в компании своих одноклассниц, и это чувство непонятной, как будто беспричинной радости щекотало её спину. Её сердце обуревало так много всего до конца непонятного, главным образом касающегося Теппея и Коутароу, но сейчас она убедила себя не думать об этом. В первый раз за столько лет она почувствовала, что вокруг неё столько хороших людей, которые волнуются и беспокоятся о ней. И, кажется, именно сейчас, ласкаемая золотыми лучами заходящего солнца, она впервые в жизни по-настоящему ощутила ту самую «золотую пору» своей юности. – Не драматизируй, Маи, – смеясь, сказала Аканэ, поправляя очки на носу. – Оказывается, в нашем классе есть настоящие мужчины, – не унималась Маи и продолжила, вдруг взяв руку Хоши в свои руки и взглянув ей в глаза. – Присмотрись к нему, не теряй такого шанса. – Дурочка, – тихо проговорила Хоши и щёлкнула подругу по носу. Послышался заливистый девичий смех. Дунул прохладный ветерок, листья на деревьях зашелестели золотыми серёжками. – Может, по мороженке? – предложила Ёко, заметив фургончик. – Тсукико? – Угу, – кивнула та сестре. – Клубничное? – Угу.