Ты вернёшься домой! Я обещаю!

ЧАСТЬ 1. ТРИБУТЫ. 1. Солнце бледно светит в окно, касаясь лучами век. Открываю глаза. На улице пасмурно, серые тучи окутали небо. Встаю, одеваюсь и иду помогать отцу. Надев фартуки, мы заводим тесто для хлеба. Рядом хлопочет мама, что-то бурча себе под нос. Вид у нее печальный. Впрочем, как и у всех нас. Ведь сегодня день Жатвы. Двое молодых людей, парень и девушка, сегодня покинут свои дома и дистрикт-12. Как минимум один из них больше никогда не увидит родных, ведь победить в Голодных Играх может только один трибут. В комнату заходят Сэм и Рудди с мешками муки на плечах. Скинув с плеч груз, они идут за следующей партией. Не смотря на то, что мы братья, мы совершенно не похожи. Сэм – похож на маму, у него голубые глаза и темные волосы. Рудди , напротив, похож на отца. У него светлые волосы и глаза золотисто-карего цвета. А я...Я-середина между ними. У меня светлые волосы, светло-голубые глаза, папин нос, и мамины губы. Единственное, в чем мы похожи, так это телосложение. Сэм старше меня на год, ему 17 лет, а Рудди уже 19, год назад он окончил школу и стал помогать отцу в пекарне. Но сейчас каникулы и мы с Сэмом им помогаем. Закончив работу и позавтракав, я отправляюсь в город. Сегодня на серых улицах не многолюдно. В обычные дни здесь кипит жизнь. Но сегодня все готовятся к Жатве. Пройдя свой обычный маршрут, я оказываюсь на торговой площади, неподалеку от Котла – подпольного рынка. Завернув за угол, останавливаюсь и сажусь на перевёрнутый деревянный ящик. Вскоре на площади появляется девушка, длинные темные волосы заплетены в косу, взгляд серых глаз направлен на парня, идущего рядом. Они похожи, парень вполне мог бы сойти за её брата. Но я знаю, что они не родственники. За спинами у них сумки с добычей. Они охотятся за пределами дистрикта, хоть это и запрещено, но надо же как-то кормить семью. У девушки, её зовут Китнисс, младшая сестра лет двенадцати, и мать, убитая горем после смерти мужа. Отец Китнисс погиб лет пять назад, после аварии в шахте. Тот взрыв унес много жизней. Многие семьи остались без отцов. Китнисс и ее попутчик, по-моему, его зовут Гейл, зашли в Котел. Я проводил их взглядом и отправился домой. Я часто за ними наблюдаю, в частности за ней, ведь я уже давно больше не о ком не могу думать. Дома уже вовсю готовятся к Жатве. Мама делает прическу, папа одел свой парадный костюм, Сэм и Рудди уже готовы, и сидят в гостиной. Я быстро иду в душ, одеваюсь, и мы все идем на площадь. Приближаясь, мы видим толпу опечаленных людей – жителей нашего дистрикта. Дети, взрослые, старики – все сегодня обязаны быть на площади. Мы подходим к чиновнику, записываемся и идём на свои места. На временной сцене возле Дома Правосудия три стула, кафедра и два стеклянных шара, для мальчиков и для девочек. В одном из них аккуратным красивым почерком написано моё имя, а также всех жителей Дистрикта от 12 до 18 лет. Церемония уже началась, Эффи что-то щебечет в микрофон, но я её не слышу, моё сознание находится где-то далеко от сюда. Каждый год Капитолий забирает по два человека из каждого дистрикта, но в живых остается только один. Для них это всё шоу – Голодные игры, а для нас это подписка на смертную казнь. Чёртова традиция, придуманная властями, чтобы держать нас в повиновении. Я возвращаюсь к реальности, лишь, когда Эффи достает листок из шара для девочек и читает: - Примроуз Эвердин. У меня перехватывает дыхание. Эта маленькая девочка – сестра Китнисс. Нет, этого не может быть. Ей всего 12. Лишь один шанс из тысяч, что ее выберут. Один из тысяч. Но…видимо этого достаточно. Прим медленно идет к сцене. Раздается крик. - Прим! – это Китнисс. -Прим, - кричит она, сорвавшись с места. Догнав ее возле самых ступеней сцены, она отталкивает ее назад и говорит слегка дрожащим голосом: «Есть доброволец! Я хочу участвовать в Играх» Земля словно уходит из-под моих ног. Нет! Это самое ужасное, что могло произойти. Только не она. Я должен что-то сделать, но я не знаю что. В горле поднимается ком. Эффи что-то неуверенно бормочет, мэр с состраданием смотрит на Китнисс и говорит: « Какая разница. Пусть идет!» - Нет! Нет! Китнисс, не ходи! – кричит Прим, вцепившись в сестру маленькими ручками. К ним подходит парень – Гейл и уводит девочку, она брыкается у него на руках. Китнисс поднимается на сцену. Эффи ликует, впервые за много лет в Дистрикте – 12 есть Доброволец. Она щебечет что-то восторженным голосом. Никто не аплодирует, когда Эффи говорит поприветствовать нового трибута, вместо этого все подносят к губам три средних пальца левой руки и протягивают ее в сторону Китнисс. Древний знак нашего Дистрикта. Так прощаются с теми, кого любят. Хеймич встает со стула и, шатаясь, подходит к ней. - Вот, - говорит он, обнимая ее за плечи,- Посмотрите на эту девочку, вот это я понимаю…она – молодчина. Он отходит от Китнисс и тычет в камеру. – Не то, что вы. – Говорит он. – Вы - трусы. Не успев сказать ещё что-либо, он падает со сцены и теряет сознание. Что он имел в виду? Он говорил это толпе…или пьян настолько, что решил бросить вызов Капитолию, тем не менее, его слова имеют смысл. Я думал об этом, о том, что все мы пешки в играх Капитолия, но я не хочу быть одной из фигур на шахматной доске. Хеймича быстрей уносят на носилках, и Эффи берёт инициативу в свои руки. Она щебечет восторженные фразы, поправляя парик на голове, и шагает ко второму шару. Достав первую попавшуюся бумажку, она возвращается и произносит: «Пит Мелларк». Проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, что произнесли моё имя. Что ж, сегодня явно не мой день… Я поднимаюсь на сцену. Она должна вернуться домой. Я сделаю, всё, что в моих силах, чтобы так и было. Я мысленно прощаюсь с домом, родителями и братьями. Никто из них не стал бы Добровольцем, как Китнисс. Но это к лучшему. Мэр заканчивает читать договор и жестом показывает нам пожать руки. Я беру её руку и смотрю ей в глаза «Всё будет хорошо» - говорю я про себя. – «Ты вернёшься домой. Я обещаю» Когда заканчивается церемония Жатвы, нас берут под охрану, и мы едем к Дому Правосудия. Меня отводят в комнату, оставив там одного. Здесь уютно. Когда мне было лет 10, у нас был маленький котёнок, он был таким же пушистым, как ковры на полу этой комнаты. У него была белая мягкая шёрстка, как бархат, которым оббиты диван и кресло. Провожу по нему рукой, и становится спокойнее. Как будто я снова дома. Но… я не дома. Дверь открывается и в комнату заходит отец. Вид у него опечаленный. Он подходит ко мне и спрашивает, приобняв: « Как ты?» - Справлюсь – отвечаю я, как можно более спокойным голосом. – Я должен позаботиться о том, чтобы она вернулась домой. Отец кивает понимающе, он давно заметил, как я смотрю на неё. Думаю, будь он на моём месте, он поступил бы так же. Дверь открывается и в комнате появляется миротворец. Время вышло. - Удачи! – бормочет отец, сжимая мою руку, и исчезает за дверью. Вскоре ко мне приходит мама. Её глаза слегка красные, наверное, она плакала. Она обнимает меня и садится на кресло. - Это не справедливо. Этого не должно было случиться, - говорит она с грустью. - Жизнь вообще не справедлива, - отвечаю я. Она лишь легонько кивает. Мы сидим молча, смотрим друг на друга, задумавшись. -Наконец, у Дистрикта – 12 есть шанс на победу! – говорит она. Я улыбаюсь. - Возможно, в деревне победителей поселится первая победительница в дистрикте, - снова говорит она. Я киваю. Хоть и слегка обидно, что она не говорит обо мне как о победителе, но она права. Китнисс должна вернуться. Мама смотрит на часы на стене. - Пора, - говорит она, прежде чем дверь открывается и в ней появляется миротворец. Она обнимает меня на прощанье и выходит из комнаты. Спустя пару минут, дверь снова отворяется, и в комнату входят Сэм и Рудди. Мы прощаемся, они желают мне удачи. Что ж, думаю, удача мне ещё пригодится. Как только за ними закрывается дверь, в комнате появляется Фрэнк – мой лучший друг. - Здорово, приятель. Как ты? - говорит он, обняв меня. -Ты же знаешь, что я должен помочь ей выжить. -Догадываюсь, - говорит он. – Если честно, я тебя не понимаю… - Поймешь, когда-нибудь, – говорю я, похлопывая его по плечу. -Ну, удачи тебе! Может, еще увидимся, - говорит он, улыбаясь. - Не плохо бы – улыбаюсь я в ответ. Фрэнк скрывается за дверью, оставляя меня одного в комнате. Я сажусь на диван. Поглаживая обивку, вспоминаю о доме, прощаюсь с ним. Я не вернусь. Это билет в один конец.