Скучные дни и яркие ночи

***

Амелия. Теперь, я и Моника по разные стороны. В это вериться с трудом, ведь мы столько лет были словно одно целое. Одна жизнь на двоих, одно сердце, одна мечта. Да, мечта Моники найти её отца, стала и моей мечтой. Я сижу в нашей с ней квартире одна. С уходом Моники тут сделалось безобразно пустынно. Даже воздух уже не тот. Сижу я за нашим обеденным столом обнимая свои поджатые колени и вспоминаю как Борре кривила рожицы, если вдруг её чай окажется не достаточно прохладен. Правильно ли я поступаю игнорируя её звонки? Что она хочет мне сказать? Не так давно мне звонил и Изая. Его звонку я бесконечно обрадовалась и конечно сняла трубку. — Да, — ответила я. В тот день я думала о Монике. Думала, что если она ещё раз позвонит мне, то я точно сломаюсь. Побегу к ней и с воплями буду просить прощения за свой недалёкий разум. — Твоя совесть тебя ещё не загрызла? — послышался в трубке смешок. Радость от его звонка мгновенно улетучилась. Как я могла забыть, что простушки вроде меня ему совсем не интересны? Моника привлекает его гораздо больше. Меня вновь охватила злость на подругу. Я не понимала, что люди находят в этой грубиянке? Что нашла в ней я? — Нет, а должна? — соврала я Изае, дабы не показывать своё волнение и нехватки подруги под боком. — Вот этим вы с ней и отличаетесь, — грустно вздохнул парень на другом конце провода. — Моника всегда показывает всё самое искреннее что в ней есть. Тебе не кажется, что это сильная черта: всегда, везде и со всеми быть честной? Она же переживает за такую несмышлёную девчонку, как ты. А ты, вместо благодарности строишь из себя крутую. Взяв ты трубку, когда тебе звонила Моника и пойди с ней на примирение, которое она так хочет тебе предложить, ты бы выросла в моих глазах. Но, к несчастью, твои моральные ценности оказались ниже плинтуса, как я и полагал. И всё из-за чего? Из-за ревности к парню. Глупо, да? — сделав паузу, Орихара Изая неприятно и громко рассмеялся, а я наливалась пунцовой краской. У меня было чувство, что этот человек публично меня раздел, показав народу весь мой срам. — Чего вы от меня хотите? — чуть ли не плача отвечала я подавляя огромное желание крикнуть в трубку: — «Я делаю так потому, что ты правда мне нравишься»! — Я? От тебя? Прости, но я не Моника и не имею привычки ждать чего-то от второсортных людей. И мне не очень приятно, что Моника переживает за тебя больше, чем за меня. Наверное, это можно назвать ревностью. Кажется, я ещё не достаточно её приручил, — разочарованно хмыкнул он. — И чтобы Моника наконец начала больше уделять мне внимания, я дам тебе совет: поговори с ней и извинись. Если, конечно ты хочешь, чтобы моё мнение о тебе улучшилось. И конечно, этим ты облегчишь мне задачу заполучить сердечко твой лучшей подруги. Хотя, ты вольна выбирать: если вы возобновите дружбу, то твоя совесть будет чиста и я буду лучше к тебе относиться. Однако, тебе придётся каждый день наблюдать, как я и Моника счастливо уживаемся вместе. А если же ты оставишь её, то ты останешься глупой соплячкой, которая не в силах переступить через свою гордость. Но, с другой стороны, ты не будешь видеть наши с Моникой отношения и то, как мы милуемся. Возможно, что ты даже забудешь это как страшный сон. Затем в трубке повисла тишина. Я зажимала рот свободной рукой, дабы Изая не слышал моих всхлипов, но, я думаю, что это не помогло. Вспоминая наш разговор, я сильнее вжалась в стул и уткнулась носом в поджавшие колени. Взять трубку с номера Моники, а тем более позвонить ей, у меня не было никакого желания. После слов Изаи, что наше примирение поможет ему завоевать Монику… Конечно, мириться с ней мне резко расхотелось. Однако, совесть меня грызёт и спрятаться от неё у меня совсем не получается. Ещё, Орихара сказал, что Моника будет играть главную роль в пьесе и посоветовал мне пойти потому, что Борре хочет видеть меня там. Сомневаюсь, что мне хватит на это сил. Изая прав: я очень слабая и совсем не искренняя, даже с Моникой, которая пол своей жизни потратила на то, чтобы защищать меня. Глубоко вздыхаю и понимаю, какой я в сущности паршивый человек. Это не тот вопрос, который я должна себе задавать: «Что я нашла в Монике?», а на оборот: «Что Моника нашла во мне»?

***

Моника. Просыпаюсь я от того, что мои кости ужасно ломало. Ещё бы. Встретить рассвет свернутой в три погибели не очень-то удобно. Особенно в сидячем положении. Орихара и я так и уснули на диване и в обнимку. Я встаю держась за поясницу, как бабулька, и хотела было распрямиться, как спина отозвалась острой болью и я скривила свою сонную харю. Наверное, мне и до спальни сейчас не дойти. Поняв, что миссия не выполнима, я перевела глаза на всё ещё спящего информатора. Почему-то раньше я думала, что его может разбудить малейший шорох. Это оказалось не так. Рассматриваю его лицо и вижу доброту. Наверно мне это показалось спросонья. Не может быть в этом человеке такого чистого чувства. Или может? Может ли быть такое, что за своими издёвками, хамством и наглостью он скрывает нечто светлое? Смотрю ещё и понимаю, что его портрет я начала рисовать не правильно. В настоящем Изае нет того, что я пририсовала ему. Он более честен, чем казалось мне раньше. В его коварстве, лжи и в лицемерных словах всегда скрывается неожиданная правда, которая чаще всего "колет глаза". И скорее всего люди, которым он делал пакости не понимают, что Орихара оказал им большую услугу: научил жить, а не жаловаться на обстоятельства. — Какие люди слабые и глупые, да Орихара? — сказав эти слова, я легонько улыбнулась спящему парню. Боль в спине уже прошла, но разогнуться и отойти от Орихары я смогла лишь спустя несколько мгновений потому, как его лицо гипнотизировало меня. Думаю, что стоит сделать ему приятное. Что-то, что могу только я. Но что? Поднявшись в свою комнату, среди бардака и свалки разбросанных по полу вещей, мой взгляд упал на скрипку. А, почему бы и нет…?

***

В квартире информатора всегда тепло. Физическое тепло, что дарили хорошие окна и кондиционеры. В Японии нет отопления. Даже зимой квартиры не обогреваются и всякий человек согревается как может. Летом же в Японии стоит жара, которую легко переносят разве что насекомые. Это физическое. То, что можно найти всегда и везде. А как же духовное? Дома у Орихары тепло, а в его душе? Моника Борре решила отдать японцу частичку того духовного тепла, что она хранила в своём сердце на протяжение долгих лет. От куда-то девушка знала, что Орихара оценит это больше чем деньги. Больше чем выгоду. Моника захотела подарить Изае свои самые искренние эмоции. Те, которые она не так давно дарила Амелии. Борре знала, что информатор оценит её подарок больше, чем оценила его подруга. Ведь искренние чувства и эмоции дарят не так часто. Выловив скрипку из общей кучи вещей, француженка тихо спустилась в гостиную стараясь не потревожить всё ещё спящего Изаю. Встав у окна, она начала медленно играть грустную мелодию, стараясь вложить в неё всю ту нежность, которой она была переполнена пару минут назад. Нежность посвящённую только этому спящему человеку, который не так плох, если узнать его ближе. Её желание ещё никогда не были такими искренними, как сейчас. Моника хотела разбудить Орихару мелодией своего сердца, чтобы проснувшись он почувствовал себя нужным. Чтобы по пробуждению, он убедился, что есть в этом мире человек, который ценит его, его слова, его поступки… И который видит истинное предназначение всего того, что он делает с другими людьми.