Скучные дни и яркие ночи

***

Моника. Как же это трудно - целовать человека. Необъяснимое явление. Вроде не испытываешь каких-либо глубоких чувств, но стоит соприкоснуться губами, как мир окрашивается яркими красками. И это при том, что глаза закрыты. Орихара второй мужчина, которого я целую. При всей моей любви к ночным клубам, выпивке и флирту, целую я, всё же, не всех подряд. Надо очень постараться, чтобы возбудить во мне интерес. У Орихары получилось. Интерес – это даже слабо сказано. Интерес тесно переплетается с доверием и уважением. Хотя я сотню раз пыталась убедить себя, что доверять ему – это лишнее. Мы по очереди переплетаем наши языки с жадным причмокиванием, до того времени, пока я, всё-таки, ни пихаю его в бок, чтобы он слез с меня. Хватит. Поиграли. Покрасневшие от поцелуя губы я вытираю ладошкой и, не говоря ни слова, бреду к дивану, где лежит уже надоевший мне текст спектакля. — Хм, — слышу я ухмылку со стороны информатора. — Что ты хочешь мне доказать? Он обходит свой стол и садиться на кресло, скрещивая руки. Опять на его лице этот противный оскал. Когда он так делает: ухмыляется, я незаметно съёживаюсь. Когда он так делает, у меня чувство, что кто-то проводит бритвой по стеклу. И может даже не одной. — Что я и сама со всем справлюсь, — неожиданно честно признаюсь я. — Если бы ты могла справиться со всем сама, пришла бы ты ко мне тогда, когда расклеивала свои листовки? Приносила бы деньги, уговаривая меня помочь? И конце концов, сидела бы возле моего кабинета в одних колготках, когда искала со мной встречи? — более широко лыбится Изая, заставляя тем самым мои уши слышать очередной скрежет. — Согласилась бы жить со мной и слушаться во всём? Вспомни, дорогая, что ты делала без меня и куда в итоге привели тебя твои действия? Я обречённо вздыхаю. Он прав. Что бы я сейчас ни делала, куда бы ни пошла, у Орихары я обязана буду просить разрешения. Эдакая собачка на цепи. От такой мысли я сжимаю руку в кулак, незаметно для Изаи, и обещаю себе, что когда отец и мать найдутся, то мы в ту же минуту покинем этот город. Только одно меня волнует… Что попросит Орихара Изая за свои услуги, кроме тех денег, которые я уже ему отдала.

***

Моника. День репетиции наконец настал. Люди носятся туда и сюда, что-то подправляя, запихивая, громко крича друг на другу, как разводящиеся супруги. Я скромно прохожу в глубину помещения, ближе к сцене, и обращаюсь к самой милой на вид девушке. — Прошу прощения, — я слегка дотронулась до её плеча. Она посмотрела на меня и приветственно улыбнулась. — Меня зовут Моника Борре, я новенькая. Играю главную роль. Не подскажете, куда мне идти и, вообще, что нужно делать? — Привет! — звонко сказала девушка с выкрашенными в розовый цвет волосами. — Я Микки! Для начала тебе нужно познакомиться со всеми. Мы-то уже пять лет вместе работаем, так что мой тебе совет: знакомься со всеми подряд, хуже не будет. А ещё лучше дождаться, когда директор всех соберёт, рассадит, как непослушных деток, и в полной тишине представит тебя всем! — девушка снова одарила меня лучезарной улыбкой. Зачем столько лишних слов? Сказала бы просто подождать. Я села на обшитое красной тканью кресло и начала всматриваться в людей, что так суматошно дрыгались в помещении, толком не делая ничего важного. Трое парней, примерно моего возраста, ходили по сцене, перетаскивая микрофон то в одну сторону, то в другую. Точнее таскал его один, а те двое развлекали его разговором. К девушке по имени Микки подошла ещё одна девушка и начала расчёсывать её розовые волосы. Впереди меня на несколько рядов сидели две девушки и один парень, обсуждая костюмы, в которых мы будем играть. На краю сцены сидел мужчина лет сорока и разбирал бумаги, и, походу, он был единственным, кто был занят действительно важным делом. Ещё одна девочка стояла тоже у края сцены и теребила занавес. Как я полагаю, это не вся команда. Достав сотовый телефон, я напечатала смс Изае о том, какое мнение у меня сложилось обо всём этом. Орихара сам попросил меня так сделать. Попросил… Точнее, уговорил меня писать любую мелочь, которая будет со мной тут происходит. И конечно, первым делом, моё самоощущение. — «Дерьмо», — всё, что я смогла напечатать. Вся моя искренность уместилась в этом слове. Я не люблю лентяев… Наверное, потому, что я сама - та ещё ленивая задница. — Ну, и что тут происходит? — в дверях стоял очень представительный мужчина в костюме, наверняка директор этой труппы. Шум мгновенно превратился в тишину и все присутствующие выпрямились, как струны. Кроме меня. Я сижу на нагретом месте и осматриваю вошедшего снизу в верх. Обычный напыщенный индюк, который думает, что весь мир у его ног. — «Главный – дважды дерьмо», — ещё одна смс отправилась Орихаре. С ним все поздоровались, как и полагается в Японии. Поклон почти до земли. Мужчина поднялся на сцену и, завидев меня, улыбнулся в тридцать два зуба. — Наверно, уже все знают, что в этот спектакль мы пригласили на главную роль композитора Монику Борре? Давайте с ней познакомимся поближе, — директор улыбнулся и приглашающим жестом подозвал меня. С кислым лицом я поднялась на сцену и хмуро оглядела всех, кто здесь сидит. Опомнившись, что я как бы на работе, мне пришлось натянуть на себя милейшую улыбку и представиться голосом, не свойственным мне. — Очень приятно познакомиться. Надеюсь, что мы сработаемся. Давайте постараемся сделать пьесу как можно более интересной! — мне захлопали. Даже директор поцеловал мне руку и сказал: — С вами мы просто обречены на успех.