Настоящие

      Музыкальная тема: Tarkan "Kiss Kiss"       Зал был полон народу. Где-то болтали, где-то пили, где-то молча и смиренно стояли, и лишь немногие смотрели на небольшую площадку, где вальяжно-кокетливо танцевала Шитоппи-чан.       Сидящие вблизи не могли оторвать от нее глаз. Все ее движения были пластичными и манящими, к тому же очень уверенными и ровными. Синяя пышная атласная юбка с бисерной бахромой обнажала с боков стройные ножки танцовщицы, а торс облачал лиф, богато украшенный пестрой бисерной расшивкой. Такая воздушная и невероятно эффектная, Шитоппи владела площадкой, ей подчинялся такт музыки, под которую она двигалась в роскошном танце, не позволяя улыбке сойти с ее лица.       У радиорубки, где включали прожекторы и работали с электроникой, стояла тонкая мужская фигура в небрежном черном костюме и белой шапке, из-под которой виднелись черные волосы, убранные в каре. Воротник белой мятой рубашки под пиджаком опоясывал длинный черный галстук. Тонкие, но крепкие руки были в карманах, а на носу сидели строгие очки в тонкой черной оправе прямоугольной формы.       Чикуса Какимото. Куда был обращен его взор?       Как ни странно, на танцующую. В ее движениях он видел... естественность. От которой невозможно было отвести глаз. И от той лучезарной и доброй улыбки. Она была воздушна и неприступна, но так притягательна!       Он прислушался к музыке. Таркан. Это была ее музыка, манящая и бурлящая, таков был и ее танец, такова была и она сама...       Из всех присутствующих он только ее и знал. И для него это знакомство было большой-большой удачей, ибо он встретил того человека, с которым его не ждет никакое дурное предзнаменование.       Конечно же, она для многих кажется странной и даже вульгарной, начиная от внешности и заканчивая поведением. Но он понимал прекрасно, что самого главного не увидишь глазами и что никто о ней ничего не знает. Все знали о его хладнокровности, но кто бы мог подумать, что она, диаметрально противоположная ему личность, может ему как-то импонировать?       Он не считал, что она кем-то ему приходится, однако когда она была рядом, он забывал обо всем. Никаких проблем, только она и ее богатый внутренний мир. Они даже сразу начали понимать друг друга без слов. Они никогда не умели предугадать, когда они вновь повстречают друг друга, их встречи всегда были спонтанными, но незабываемыми. Быть может, оттого, что база Шимон расположена рядом с Кокуё-лэндом?...       Вскоре заключительные па завершили ее обворожительную композицию, и она, остановившись, но все не переставая сиять и улыбаться, отправила аудитории щедрый воздушный поцелуй.       Послышались громкие-громкие аплодисменты, свисты и крики "браво!", под которые она удалилась с площадки и ушла в неизвестном направлении.       После этого последовал парадный фуршет, а в перерыве показали другие различные шоу: жонглеры, пожиратели огня и прочие развлекательные программы.       Вдоволь насмотревшись на весь этот временный базар, он снял пиджак с галстуком, который спрятал в грудной карман рубашки. Затем, нацепив тыльную часть воротника пиджака на палец, свесил его за спину и отправился прочь.       Уже было темно, на улицах почти никого не было, только изредка различные автомобили проезжали туда-сюда.       Чикуса ступил в сторону своего родного, но ненавистного Кокуё-лэнда. Только он не особо спешил. То ли усталость и хлопотность от обыденного праздника так сказалась на нем, то ли тома какая его взяла — было неясно.       Он, как всегда, шел, смотря под ноги сквозь стекла чуть запылившихся очков и одновременно проматывая в голове прошедшие минуты так называемого празднества, на котором он побывал. Вернее, оказался.       То ли это было совпадение, то ли от него намеренно скрыли, что она там будет, когда его вынуждали пойти на этот фуршет, но только осознавал он, что пришел только к ней. Возможно, не он один, но его это не коробило. В его сердце жила усталая радость оттого, что он увидел ее там. И в связи с тем, что он ее не дождался после танца, смысла ему оставаться там больше нет. Пусть она займется тем, что ей по душе.       А вот бывало, идешь по улице, а тебе навстречу бежит большой-большой кенгуру в розовых очках и с воздушными шариками...       Дурнушка, ей-богу, дурнушка! Но такая чистая, открытая и искренняя... что по-доброму завидуешь.       И сам Чикуса завидовал, но после чувствовал угрызения совести.       — Чи-кун!       Позади послышался звонкий женский голос и стук бегущих каблуков.       Какимото нетрудно было догадаться, что обращение было адресовано ему. Он остановился и, все смотря под ноги, повернул голову в сторону говорившей.       За ним шла Шитт П, но уже в другом облачении, не в том, что было на ней на площадке: пышную откровенную юбку с не менее откровенным лифом заменили синяя креп-сатиновая юбка-солнце с пышным подъюбником чуть выше колена и белая чуть прозрачная блузка без рукавов с синим бантом а-ля морячка, а на ногах красовались сочные красные туфли с открытым носом на высоком каблуке. К цвету помады подобранные. А волосы были убраны на одну сторону в виде волнистого чубчика, который блестел даже в темноте, потому что был обильно покрыт лаком.       Многие бы, увидев такую девицу поздно ночью в городе, покрутили пальцем у виска и подумали, что она слегка подвыпившая, но Чикусе не был противен ее облик. На его взгляд, она была... очень и очень милой!       Только встретившись взглядом с ней, он едва хотел улыбнуться, но разум сдержал его, и он чуть скривил губы в едва заметной ухмылке.       Шитт-П остановилась чуть подальше от него, переливаясь на длиннющих каблуках. Бедняжка, идет и чуть не валится...       — Я тут это... - начала она суетливо и чуть нахально, отведя от него глаза.       И замолчала. Быть может, она забыла, что хотела сказать?       Однако Какимото, смотревший на нее, внутри почувствовал что-то, но что — он понять не мог. Единственное, в чем у него не было сомнений, — она не причинит ему вреда.       — В общем, с Днем Рождения тебя! — сказала она, закончив на веселой ноте и премило улыбнувшись.       Какимото, выслушав ее, тихо обрадовался поздравлению, но, слегка усмехнувшись, ответил:       — Спасибо. Сегодня, правда, рановато, впереди еще два месяца.       Шитт П прямо рот разинула.       — Ой! Серьезно, что ли?...       Сказала — и ее губы снова растянулись в неотразимой и чуть нелепой улыбке, затем она сама чуть усмехнулась, а после ее и вовсе взял хохот.       Чикуса не мог не засмеяться вместе с ней. Только он смеялся тихо, улыбаясь и изредка закрывая глаза, а ее звонкий смех ослеплял и заглушал все вокруг.       В потоке хохота ее голова наклонилась вниз, а рука нечаянно легла на его плечо, на котором не висел пиджак. Вскоре его рука устала его нести, и он повесил его на локоть.       Почувствовав своей рукой его телодвижения, она отпрянула руку и ею стала вытирать глаза, постепенно прекращая смеяться. А смеялась она до слез.       Потерла-потерла она глаза да только всю тушь размазала, которой было много.       — Ты себя в зеркале видела? — усмехаясь, вопросил ее Какимото.       А им обоим не нужно было ответа: Шитоппи заметила на кончиках своих наманикюренных пальчиков следы туши. Увидела — вскрикнула и давай кулаками глаза тереть и заново хихикать!       Ее детская непосредственность невероятно притягивала Какимото к ней, который в очередной раз широко ей улыбнулся. Но, увы, долго детский сад продолжаться не может.       — Ладно, хватит тебе хулиганья, — сказал он ей, как мама непоседливому сынишке. — Тебе еще до дома идти.       На последних словах он протянул ей согнутую в локте руку, свободную от пиджака. Она поспешила отозваться и взяла его под руку.       — С тобой, — он сделал акцент на этом слове, — я не соскучусь.       Прозвучало назидательно, однако Шиттопи-чан не восприняла его слова всерьез.       — Ха-ха, я знаю! — все пытаясь успокоиться, заявила она.       И побрели они вместе по засыпающей улице ночного Намимори. Долго еще можно было наблюдать за ними: как он накинул на нее свой пиджак, чтобы она не замерзла, который она уронила; как они перебегали дорогу у светофора, ходили на мысочках по бордюру пустеющей автострады и просто радовались обществу друг друга, такие непохожие, но вместе такие странные.