Верните нам свободу...

- Подъём! – орало на весь «ссыльный городок». – Через десять минут объявляется утреннее построение! – да, у нас есть утреннее и вечернее построение. И каждое объявляется по громкой связи на улице и в общежитиях. Проверенно за прошедшую неделю: система оповещения ни разу не сбоила. - Евпатий Коловрат! – Женька скатился с кровати с характерным стуком костей о бетонный пол, покрытый линолеумом. Не знаю почему, но он каждый раз реагировал на оповещения либо скатываясь с кровати, либо отскакивая на метр в сторону. - Етитская богомышь! – простонал Яр, при этом даже не шевельнувшись. - Чтоб вас об колено, да через пентаграмму вызова! – я, не открывая глаз, поднялась и нащупала на дверце шкафа спортивные штаны, надела их и прошлёпала босыми ногами в ванную. Хотя бы умоюсь, может, и проснусь заодно. У раковины уже стояла одна из наших соседок. Да, когда одна ванна на восьмерых – это неудобно. - Ангидрид вас, перекисью марганца! – лениво вторила Лерка, вставая и напяливая штаны поверх пижамных шорт. Скоро эта перекличка станет нашим утренним ритуалом. Я ведь не видела, делали ребята это всё или нет. Я просто знаю, что это так. Потому, что это повторяется каждое утро. Накинув толстовку, я заглянула к Лерке, которая была одета, примерно так же как, и я. Следом прошла в другой «угол» моей импровизированной комнаты и заглянула к Жеке. Тот был полностью одет и уже обувался. Из другого конца комнаты послышался душераздирающий крик Ярослава: - Оставь меня в покое, ведьма! – ага, акт первый: побудка подошёл к концу, начался акт второй: борьба за жизнь. В нашем случае за жизнь во сне. Мы с Женькой неторопливо прошли к месту действия – кровати Яра. Перед нашими глазами развернулась уже привычная картина: Валерия стоит с одеялом и подушкой в руках, Ярослав в майке и трусах сидит на пустой кровати и пытается открыть правый глаз, который, в отличие от левого, смотреть на свет божий явно не хотел. При этом, ребята были похожи, словно брат и сестра. Светлые волосы до лопаток одинаково спутаны, глаза полу прикрыты, у обоих губки – бантиком, бровки – домиком, как поётся в песне. Правда ни один из них не похож на гномика. Хотя бы по тому, что оба выше меня. На мои озвученные мысли Яр не ответил, а Лерка огрызнулась: - Ты на себя и Жеку посмотри! – я с вышеуказанной личностью переглянулась. Рыжеватые волосы Жека даже коротко остриженные свивались в мелкие кольца, бледно-ореховые глаза вечно смеялись, а брови резким коротким росчерком уходили к вискам. Ну, если полуслепой на нас посмотрит, то может быть и примет за брата и сестру. Дальше наблюдать мы не стали, потому что доподлинно знали: Лерка заберёт одеяло и подушку, а Яр таки откроет оба глаза и быстро оденется, перед этим попробовав отобрать любимые предметы обихода. Когда это свершилось, я уже обулась и, надев куртку, вышла вместе со всеми обитателями комнаты на улицу. Там уже собралась часть фикрайтеров. Мы встали вместе с соседями с нашего этажа. Построение прошло в обычном ключе. Нам сообщили, что сегодня прибудет последняя партия фикрайтеров. Потом провели перекличку, распределили работы и отправили обратно в общаги – завтракать. Угу, кто бы их послушался! Все разошлись по комнатам, чтобы нормально одеться. В общем-то, как и мы. Единственный из нас, кому не нужно было переодеваться – Жек. За десять минут до построения он успевал одеться, обуться, ещё и сидел, ждал нас. На завтрак мы спустились одними из последних, потому что Яр опять завалился спать. Жек отправился на добычу пропитания вместе с ним, а мы заняли малюснький стол на четверых в самом тёмном углу. И были очень рады. Во-первых, никто в нашу, и так не маленькую, компашку не полезет. Во-вторых, никто не станет даже пробовать нас выгонять из самого непопулярного места. В-третьих, мы здесь незаметны, лишнее внимание нам ни к чему, а то видели мы, как какую-то девчонку били её же «подруги» за неудачную шутку. Нет, здесь есть и нормальные ребята, но нам хватает общения и в нашей компании. Изредка, когда нет поблизости начальства, мы даже общаемся с Кимом – одним из немногих солдат, которые относятся к нам по-человечески. Вернулись парни с пропитанием. У каждого по подносу в руках. На каждом подносе жратва на двоих. Всё, как и в последнюю неделю. Сегодня давали кашу овсяную с сухофруктами, яблоко и чаёк. Никто даже не поморщился, все знали, что другого нам не дадут до самого обеда. Хотя готовили здешние повара неплохо. Напрашивается логичный вопрос: почему? Ещё один логичный вопрос: почему некоторые фикрайтеры чуть ли не прыгают от радости, просто потому, что их отправили в ссылку? И почему среди этих придурков наш Жека? - Жек, а тебе здесь нравится? – я всё же не удержала язык за зубами. Под столом, с разных сторон посыпался град ударов на мои бедные ноги. Удары шли в основном от Лерки, но и от Ярослава доставалось порядочно. Жек отложил ложку и серьёзно посмотрел на меня. Что-то было в выражении его лица такое, что иногда заставляло меня вздрагивать. - Да, нравится. На вопрос «почему?» отвечу днём, после общественных работ, – и невозмутимо продолжил завтрак. Поджав губы, Лерка показала мне из-под стола кулак. Яр удивлённо качнул головой. И тут же разрядил гнетущую обстановку, ударив меня по руке. Каша была немного недосоленной, и я полезла той самой рукой в солонку. - Пальцами-яйцами в соль не лазить! – наставительно произнёс друг. В гудение большой толпы народа вплёлся наш весёлый смех. Позавтракав, мы снова поднялись в комнату. Парни похватали куртки и сразу унеслись на всех парах к завхозу нашего общежития, за заданием. Мы с Леркой остались в комнате, неспешно привели в относительный порядок волосы и только потом снова спустились в столовую. И всё это в полной тишине. Некоторые всё ещё ели. У поварих ещё не было ни одной девчонки. Они придут, но в назначенное время, то есть в десять нуль-нуль. А мы, просто по привычке, всегда приходим чуть-чуть пораньше. Сказываются привычки из жизни на большой земле. То мы ходили в музыкалку, то на волейбол и везде старались придти немного раньше, потому что бывает всякое и иногда это очень полезно. - Опять раньше времени припёрлись, - как бы вкусно здесь не готовили, но поварихи по всем канонам оставались всё теми же сварливыми женщинами неопределенного возраста и необъятных размеров. Всегда удивлялась, как они передвигаются? – Мойте тогда посуду. Ну а нам что? Нам до двух дня продержаться и усё! А там, хоть трава не расти! Поэтому посуда мылась медленно, разговор вёлся неспешный, на отвлечённые темы. Через несколько минут к нам присоединились остальные девчонки. Потом нас припахали чистить картошку. В этот момент произошёл инцидент, которого ждали все: Викушенька – обыкновеннейшая ТП, без которых просто никуда – взорвалась длинной, но бесполезной тирадой, суть которой сводилась к одному: « Я – королева, и почему тогда я должна здесь горбатиться?». Я медленно встала со скамейки, на которой сидела вместе с несколькими фикрайтершами, демонстративно перехватила нож поудобней. - Если ты не заткнёшься сама, - начала я так, будто разговариваю с душевно больной, – я заткну тебя, вырезав язык! – хех, мой любимый стиль переговоров – угроза. Ну, а что? Лучшая защита – это нападение. – Вникаешь в суть? ТП как-то резко притихла, испуганно глядя на меня. Или они все такие доверчивые, или у меня за спиной стоит повариха тётя Дуся-агригат. Я медленно повернула голову. Нет, не все они такие доверчивые… За моей спиной стояла та самая тётя Дуся – женщина-титаник. Её, необъятных размеров, тело заслонило весь обзор. Кто-то похлопал меня сзади по плечу: - Держись, Шурик. - Что здесь происходит?! – пропищала повариха. - Да… Мы… Это… Ну… В общем, ничего! – с запинками пробормотала я, пытаясь сдержать смех. Как думаете, вы смогли бы спокойно говорить, когда перед вами стоит этакая скала, ростом с Яра и пищит как новорожденный поросёнок? - Ну, раз ничего, так почему не работаем?! – все молча сели и принялись чистить картошку. Спорить с НЕЙ – себе дороже. До двух мы дожили без инцидентов. На обеде встретились с парнями, вымазавшимися, как черти. На выходе из столовой я обошла их кругом, сложилось ощущение, что они ползали по полу в доме, где не убирались уже лет сто: на одежде были пыльные разводы, кое-где подсохшая уличная грязь, на волосах Яра висела паутина, а волосы Жека стали серыми от пыли. - Парни, вы что сегодня делали? - В дальнем подвале убирались, там полным-полно всякой хрени, – оповестил Яр. - Мы там почти полную ударную установку собрали! – Жека провёл рукой по волосам. - А теперь посмотри на руку! – ехидно протянула Валерка. Парень поднял руку на уровень лица: - Евпатий Коловрат… - Пойдёмте уже, трубочисты! - В нашем случае, подвалочисты, - важно сказал Яр, поднимая указательный палец вверх. - Так, трубочист старший, - обратилась я к Женьке, сидящему на столе и читающему одну из моих книг. Яр, оседлав стул, что-то строчил в блокноте, Лерка что-то рисовала, сидя на кровати, а я пялилась в потолок, положив голову ей на колени, – вы обещали рассказать, почему так рады нашей ссылке, – ответом мне послужил обречённый вздох и моя подлетевшая голова. Опасно находиться вблизи Лерки и при этом творить всякую хрень. - Саня, блин, успокоишься ты или нет? – не хуже меня прошипела подруга. - Да ладно, всё равно, когда-нибудь рассказал бы. Знаете, лучше уж в ссылке, чем в детдоме… - я упрямо смотрела в потолок. За неделю я смогла понять только одно – Женька не тот человек, которому нужна наша жалость. А в моём взгляде сейчас только она. Ребята так же упрямо молчали. – Я не помню родителей. Их лишили родительских прав, когда мне не было и года. В детдоме хуже, намного. А тут вы: нормальные, весёлые, добрые. Хоть и скучаете по семьям. Там психов много, все друг над другом издеваются, большая часть воспитателей – звери… Он замолчал. Нам тоже было нечего говорить. Так, в тишине мы и просидели до вечернего построения и отбоя…