Push

— Хеймитч! — ору я, попутно вытирая грязные ладони об тряпку. — Что, Солнышко? — из-за двери показывается лохматая, седая голова моего любимого дядюшки. — Карбюратор все также шалит, да и вмятину надо убрать, поможешь? — я с милой улыбкой и сложенными вместе руками, как будто молясь, стою перед дядей. — Ну, пожалуйста! — Уф, Солнышко, совсем ты меня не жалеешь, — с хитрой улыбкой и бутылкой недопитого виски Хеймитч идет ко мне, забирая из моих рук инструменты. — Но, чур, ты помогаешь! — Нет проблем, командир! — отсалютовываю я.

***

Так и живем. Кстати, меня зовут Китнисс Эвердин, моя страсть – машины и скорость, как бы удивительно это ни звучало. Девушка, а вместо походов по магазинам и прогулкам с подругами в ночные клубы, предпочитаю просидеть в вонючем, грязном гараже, под моей ласточкой – старым светло-желтым Понтиаком моего отца. Что ни день, а после университета я, стремглав, несусь домой и, даже не пообедав, лезу в гараж. Папа отдал мне свою машину в качестве подарка на мое семнадцатилетие, каково же его было лицо, когда я, вместо крутого телефона и прочей ерунды, попросила просто отдать мне эту колымагу. Теперь все мое свободное время сосредоточенно на ней, да и, по правде сказать, его у меня навалом. Друзей у меня нет: в классе я держусь особняком, закрытая и местами даже холодная. Но не со своими близкими: моей самой любимой сестренкой Прим, мамой, папой и дядюшкой Хеймитчем – злостным пропоицей и любителем побуянить. Обычно я прихожу в школу и сижу на последней парте, молясь, чтобы эта мука побыстрее закончилась. Одноклассники давно уже не замечают меня, а бывает, что даже подтрунивают, но мне плевать. — Китнисс! Хеймитч! — кричит Прим. — Мама зовет вас обедать. Сестренка выглядывает из-за двери и проходит дальше. — О, опять карбюратор? — Ну, как всегда, сестра знает все. — Утенок, да ты у меня юный слесарь. — Я встаю с пола и треплю сестренку за волосы, в то время как Хеймитч весело хмыкает, а Прим недовольно морщится. — Ты меня испачкаешь, чумазая Китнисс! — говорит она и звонко смеется. — Разве я чумазая? — подойдя к зеркалу, замечаю "прекрасную" картину: половина моего лица в машинном масле, а волосы растрепаны. Сзади меня хохочут дядя и Прим. — Китнисс, ты королева покрышек и машинного масла! — прыскают они и бегут на кухню, что аж пятки блестят. И правильно – в гневе я страшна.