Воспоминание

Было около шести утра. Солнце едва выглянуло из-за горизонта, окрасив небо и снег нежно-розовым светом. Долгожданное затишье после беспокойных ночных часов: поблизости роковым набатом гремели взрывы, два или три – в больнице уже не вспомнят, да и незачем. Всю ночь напролёт Конни, как и все те немногие медсёстры, которые не уехали в законный рождественский отпуск к родным, зашивала раны, вытаскивала осколки, накладывала бесконечные повязки, обрабатывала ожоги… Она успокаивала израненных женщин и баюкала плачущих детей, а доктора и старшие медсёстры пытались реанимировать тех, кого удалось найти под завалами. К госпиталю то и дело подъезжали грузовики с новыми пострадавшими, ещё чаще в обратном направлении отправлялись катафалки с солдатами в металлических гробах. Четырнадцать из тридцати семи военных удалось спасти. Работы ещё невпроворот, но с каждым разом солдат привозят всё меньше. Вот оно, утро, озаряющее стены госпиталя бледным румянцем солнца. Медсёстры, счастливейшим из которых удалось поспать этой ночью пару часов, уже вовсю бродят по коридорам, цепко оглядывая палаты больных. Недосыпанием в военное время никого не удивишь, напротив, это стало абсолютно нормальным. Остаётся только заливать в себя побольше крепкой растворимой гадости, принимаемой всеми за кофе, и терпеливо продолжать работу. Прислонившись к двери одной из палат, Конни Митчелл рассматривает бланк дешёвой серой бумаги – историю болезни Марты Кингсли, 1939-го года рождения. Привезена вчера с огнестрельным ранением в левое плечо. В комнате пахнет потом, молоком и медикаментами. На кроватях и матрасах лежат в обнимку дети, пытаясь согреться под тонкими одеяльцами. Марта сидит на подоконнике, обхватив здоровой рукой костлявые коленки, и задумчиво смотрит на хоровод лёгких снежинок за окном. Замеревшая, она напоминает фарфоровую куколку, одну из тех, что когда-то давно украшали рояль в родительском доме, только обёрнутая грязно-серой тряпкой вместо белоснежного костюма балерины, да и худее в разы. Но как только девочка оборачивается, образ хрупкой фарфоровой балерины разбивается вдребезги. Огромными, будто светящимися глазами на Конни смотрит маленький волчонок. Крохотный, с сонной пеленой на глазах, испуганный, но дикий. Девочка зябко ёжится, прижимая к груди книжку с картинками – единственное оставшееся у неё имущество. Потрескавшиеся губы на мгновение складываются в нервную очаровательную улыбку. - Малютке нет ещё и пяти, но она уже потеряла родных. У неё только дядя, да его найти не удалось. Лучше будет, если к тебе она не привяжется. Вот что сказала Конни старшая медсестра, отправляя её к Марте. - Ты чего не спишь? – тихим и доверительным голосом спрашивает девушка маленькую пациентку. Девчушка забавно дёргает плечами. - Марта, солнышко, я должна поменять тебе повязку, - произносит медсестра с немного вопросительной интонацией. Что только дети не вытворяли, услышав эту фразу! Многие принимались рыдать, протягивая дрожащие перебинтованные руки, некоторые не могли пошевелиться от страха, другие, напротив, оживлялись и даже пытались спрятаться под кровать… С Мартой вышло иначе. - Хорошо, - серьёзно и покорно отвечает ребёнок. Облегчённо вздохнув, Конни нетвёрдыми шагами подходит к подоконнику. Митчелл устало улыбается и достаёт из кармана передника маленькие ножницы и пузырёк с перекисью. Она осторожно начинает срезать старую повязку с руки девочки, стараясь не причинить боли, но Марта лишь равнодушно смотрит по сторонам и слегка прикусывает губу, стараясь отвлечься. Обработав рану, Конни, перегнувшись через кровать, тянется к тумбочке, где лежат заранее оставленные бинты. Усталая медсестра зевает, прикрыв глаза, и на ощупь находит упаковку . Наконец, закончив перевязку, Митчелл берёт худенькую девочку на руки и переносит на кровать. - Тебе нужно выспаться. Попробуй пока полежать с закрытыми глазками и помечтать о чём-нибудь, хорошо? – заботливо произносит девушка, медленно направляясь к двери и запихивая грязные бинты в карман передника. - Подожди, – громко шепчет Марта, провожая медсестру взглядом больших светлых глаз. Растерянно помолчав, девочка всё-таки решается на вопрос. – Ты не знаешь, чей это мишка? Малышка показывает тоненькой рукой на тумбочку между её кроватью и соседней. Помимо книжки Марты, полупустой теперь упаковки бинтов и горстки пуговиц, принадлежавшей мальчику-соседу, Конни видит небольшого плюшевого медвежонка с неунывающей улыбкой на потёртой мордочке. Очень знакомого медвежонка. - Он тебе понравился? Это мой, - улыбается девушка и, немного помолчав, берёт в руки пыльную игрушку. Воспоминания – странная штука. Никогда не знаешь, что их вызовет. Будет это незамысловатая мелодия, неожиданно найденная на затёртой пластинке, про которую и думать забыл, или едва уловимый запах дешёвых сигарет, который когда-то источал пиджак знакомого, или старая записка с торопливым неразборчивым почерком, в прежние времена перечитываемая по сотни раз на дню... Что бы это ни было, стоит только взять эту вещицу в руки - и ты с радостной улыбкой ностальгии на губах непременно очутишься в совсем другой реальности.