Тайфун по имени Нина

— Так почему ты не сказал мне, что девушка, в которую ты влюблён — дочь бывшего мужа Карминьи? Я думал, ты доверяешь мне, — взгляд Тайфуна, казалось, прожигал насквозь, но не из-за того, что сам взгляд был настолько пронзителен, а от того, что Жоржиньо должен был соврать. Он пообещал Нине, что не станет никому рассказывать об их отношениях, не станет рассказывать никому ни о Нине, ни о Рите, и уж тем более не упоминать о том, что это один и тот же человек. И что ему оставалось сделать теперь? Если скажет правду — предаст Нину, если соврёт — предаст отца. Тайфун, в свою очередь, заметил то, что сын замешкался и не торопится с ответом. Он прищурился и удобнее устроился на газоне, ногой отталкивая в сторону футбольный мяч, который за час игры с сыном один на один семь раз оказался забит в ворота. Из них три были забиты самим знаменитым Жорже Араужо, а четыре — его сыном. — Кто сказал тебе о Рите? — спросил, наконец, Жоржиньо, проводя языком по пересохшим губам. — Карминья? Какую ложь она наговорила на этот раз? — Я просил тебя не говорить так о матери! — повысил голос Тайфун, но быстро успокоился — всего за каких-то пару секунд. — Она никогда не желала тебе зла. Жоржиньо невесело усмехнулся и покачал головой. Он не хотел ссориться с отцом, поэтому не стал восклицать, что не считает Карминью своей матерью. Возражений относительно того, желала она ему зла или же нет, также не последовало, хотя они были и в большом количестве. — Так это она рассказала тебе о Рите? — повторил свой вопрос Жоржиньо и, получив утвердительный кивок, продолжил: — Её данные устарели. Меня и Риту ничего не связывает. Решение соврать пришло в голову Жоржиньо спонтанно, как раз в то самое мгновение, как только он открыл рот, чтобы что-нибудь сказать. Чувство вины перед отцом уже поднималось из глубины души, чтобы вновь напомнить о себе, но пока Жоржиньо удавалось сдерживать его. Он был уверен, что его отцу будет лучше узнать всю правду о той женщине, которую он называет своей женой, но Нина почему-то считала иначе. Только по этой причине Жоржиньо пока сдерживался и не говорил ни слова, хотя был очень близок к этому, когда Тайфун и Карминья вновь воссоединились после ссоры, едва не разрушившей их брак. Тогда Жоржиньо был уверен, что его отец освободился от оков этой змеи, но все его надежды пошли прахом. Карминья снова вошла в их дом. — Ты говоришь правду? — спросил Тайфун, хмурясь. — Карминья уверена, что ты связался с Ритой. Она боится за тебя, так как уверена, то эта девушка хочет отомстить ей. — А она не сказала, за что отомстить? — не удержался Жоржиньо. — Она сказала, что Рита — психически неуравновешенная девушка, которая невзлюбила её с первой встречи. И теперь водит тебя за нос только за тем, чтобы отомстить ей, — ответил Тайфун. На этот раз Жоржиньо с трудом удержался от того, чтобы не выложить отцу всю известную ему правду о том, какие отношения связывали Нину и Карминью в прошлом, о том, что это Карминья отправила Нину на свалку. — Карминья что-то путает. Рита уехала из Бразилии, я давно не видел её, — после нескольких секунд молчания ответил Жоржиньо. Примерно на полминуты на футбольном поле воцарилось молчание, нарушаемое только отдалённым шумом проезжавших мимо машин. Тайфун выжидательно смотрел на сына, тот, в свою очередь, подвергался настоящему испытанию, пытаясь выдержать этот взгляд. Наконец, Тайфун снова заговорил: — Тогда, может, расскажешь, кто она? Эта девушка, вскружившая тебе голову? За это Жоржиньо любил отца, иногда за это же и раздражался на него — Тайфуна легко было сбить со следа, заморочить голову и заставить поверить в чужие слова. Также он всегда с лёгкостью переключался от одной мысли к другой, предпочитая мысли о чём-то приятном размышлениям о чём-то грустном и серьёзном. — Как-нибудь я обязательно познакомлю тебя с ней, — пообещал Жоржиньо, умалчивая о том, что его отец уже знаком с этой чудесной во всех отношениях девушкой. — Она… Это самое лучшее, что случалось со мной за всю мою жизнь. И, безусловно, самое непростое. — Ты счастлив с ней? — спросил Тайфун, который на протяжении нескольких месяцев наблюдал резкие изменения в настроении сына: то он кажется самым счастливым человеком на земле, то он подавлен, как никогда раньше. — Я не знаю, — на этот раз абсолютно честно признался Жоржиньо, опуская голову. — С ней… с ней всё очень сложно. Намного сложнее, чем было с Деборой. Я хочу быть с этой девушкой больше всего на свете, но не уверен, что того же хочет и она, несмотря на то, что она говорит: да. — Всё наладится, сын. Рано или поздно ты поймёшь, чего она хочет на самом деле. И хочешь ли этого ты. — Надеюсь на это, — выдохнул Жоржиньо и резко тряхнул головой. — Ладно, пап, пойдём, ещё сыграем. И на этот раз я просто разделаю тебя! — Разделаешь? Меня? — притворно возмутился Тайфун, опираясь руками о газон, чтобы подняться на ноги. — Это мы ещё посмотрим! Ты не забыл, кто из нас чемпион? — Ага, чемпион на пенсии! — Я тебе ещё покажу, наглый мальчишка! Оба рассмеялись, отправляясь за мячом и параллельно радуясь возможности хотя бы ненадолго отвлечься ото всех проблем, которые мучили обоих, но о которых нельзя было поделиться полностью. Тайфун молчал о своей тайной любви к девушке из прислуги, Жоржиньо ничего не говорил о том, что Карминья оказалась права относительно Риты. И уж тем более отцу и сыну не могла прийти в голову мысль о том, что их сердца волнует одна и та же девушка по имени Нина Гарсия.