Не трогай меня...

После слов Наташи Рэд оторвалась от стены и, встав за спиной капитана, с неким отчаяньем в глазах посмотрела на Романофф, а девушка, уловив взгляд Файр и немного поколебавшись, продолжила: — В разведке мало кто верит в его существование. Его называют "Зимний Солдат" и ему приписывают более двух дюжин убийств за последние пятьдесят лет. — Сказки про призраков, — скептически ответил Стив. — Пять лет назад я сопровождала ядерного инженера из Ирана. Кто-то прострелил мне колёса под Одессой. Мы потеряли управление и полетели прямо с обрыва. Я вытащила нас, но там был Зимний Солдат. Я прикрывала инженера, так что он убил его сквозь меня, — девушка задрала куртку и кофту, обнажая свой немаленький шрам после операции. — Советская пуля. Ствол неизвестен. Прощай, бикини. — Кто ж тебя такую замуж возьмёт? — съязвил Стив. Рэдэлайн не понравился такой ответ Роджерса, и она, дав ему хороший подзатыльник, сквозь зубы прошипела: — Это не смешно. Хочешь смеяться над увечьями людей — вали к Старку. Он тебя с распростёртыми объятиями примет, но я не потерплю такого отношения к моим... коллегам. Продолжай, Наташа, что ещё тебе известно? — Да. Искать его бесполезно — я знаю, я пыталась. Как ты и сказал, Стивен, он призрак... — Романофф достала из кармана куртки полупрозрачную белую флешку и медленно поднесла её к лицу капитана. Стив, с минуту смотря на неё, всё-таки удосужился принять её из рук Наташи. Рэд облегченно выдохнула: флешка у них, соответственно они наконец-то могут покинуть здание больницы. Но не тут то было. Как только девушка развернулась и подошла к двери, чтобы выйти в холл, ей овладело странное чувство тревоги. Будто кто-то над ухом шептал: «опасность близко, прямо за дверью». Файр решила довериться своим ощущениям и прислушалась к происходящему за дверью, но так ничего и не услышала. Совсем ничего. — Вам это не кажется странным? — Что именно? — Обед. Рабочий день. Людей в больнице сейчас должно быть навалом, но в коридоре — тишина, — Рэд снова повернулась к ребятам, продолжая контролировать ситуацию позади неё. — Только тиканье часов. И вправду. Больница наполнилась звенящей тишиной, от которой веяло не только холодом, но и непонятным металлом, смешанным со страхом. Тиканье часов в холле делало это странное молчание ещё более пугающим, будто бы кто-то противно и надоедливо стучал кулаком в стену. Но несколько секунд спустя раздался не менее пугающий звук. Выстрел. Глухой, разносящийся по пустым коридорам хлопок сотрясал тяжёлый воздух и заставлял кровь в венах бежать быстрее. — Ну где же ты, крошка Рэдэлайн! Хватит прятаться: рано или поздно я сдую твой соломенный домик! Девчонке хватило и доли секунды, чтобы узнать обладателя голоса. Марели. Горацио, судя по всему, узнал о её побеге... Выследил, пришёл за ней. Рэд не могла сдвинуться с места из-за непонятного чувства, от которого у неё сбилось дыхание, даже слегка помутился рассудок. Девушка уже давно не чувствовала такого первобытного страха. Всё внутри неё сейчас трепетало, словно листочек дерева на пронизывающем осеннем ветру. Мысли никак не могли слиться в единое целенаправленное русло, ладони потели, и в её висках пульсировала кровь, когда Наташа тихо спросила девушку: — В чём дело, Рэд? — Это за мной, — голос Файр бессовестно выдавал её состояние. — Не выходи отсюда, Рэд. Он убьёт тебя. — Тогда что нам ещё остаётся?! Сидеть здесь и ждать, пока он сам нас найдёт?! В этом случае он пристрелит всех троих! Я должна попытаться отвлечь его, чтобы вы смогли выбраться!.. — Даже не думай, Рэд. Одна ты к нему не пойдёшь, — строго, как только позволяла ситуация, сказал Стив. — Боюсь, что это не тебе решать, Роджерс, — дрожащей рукой Рэдэлайн откинула подол плаща и достала из кобуры пистолет. Сняв его с предохранителя, девушка со стеклянными глазами вышла из комнаты. Оказавшись за пределами комнаты, девушка натянула на лицо такую приевшуюся маску беззаботности и сарказма. Марели стоял к ней спиной, и, чтобы привлечь его внимание, Рэдэлайн выкрикнула: — О! Горацио! Весьма печально, что вижу тебя снова! — и опять чувства никак не хотели сидеть внутри под тяжким амбарным замком, чтобы Горацио не смог сломить её. — Знаешь, девочка, ты меня весьма огорчила! Сбежала, убила Дрейка... Нехорошо у нас с тобой дела идут, — на Файр посмотрели два блестящих отполированных ствола тридцать четвёртого калибра, когда мужчина рывком обернулся к девушке. — Дрейк сам виноват. Он со мной плохо обращался! — А ты думала, мои агенты тебе зад целовать будут и мраморную говядину на золотом блюдечке приносить? — Горацио слегка дёрнулся вперёд, чтобы лучше прицелиться и выстрелить, но Файр лишь увереннее выставила руку с пистолетом вперёд. — Думаешь напугать меня своей свистушкой? Я сильней, старше и опытней тебя. — А я быстрее, и стреляю метче. Уж по тебе не промахнусь, не сомневайся, — Файр приблизилась к Горацио на несколько коротких шажков и увидела причину, почему в коридоре было так тихо: несколько псов Марели, вооружённые лишь пистолетами, держали в заложниках весь персонал и посетителей больницы. Кинув на них быстрый взгляд, Рэд снова вернулась к Горацио. — Такая самоуверенность в своих силах тебя погубит, девочка. — Да ну? Не говори только, что моей погибелью станешь ты, а то в это не очень верится. — Своей дерзостью ты усугубляешь своё положение... Опусти оружие и прими смерть достойно. — Да пошёл ты на хрен! Терпение Марели иссякло, и он выстрелил. К счастью, девушка успела немного отскочить, пуля попала лишь в плечо Файр. Вскрикнув и припав здоровой рукой к стене, девушка обменялась короткой очередью с мужчиной и произвела три выстрела в бедро Марели. К сожалению, пули у Рэд были резиновые, поэтому ей удалось только сбить его с ног, временно дезориентировав. Агенты позади Марели сразу же оживились и наставили свои пушки на девчонку. — Руки вверх, чтобы мы их видели! Живо! — А больше ничего не надо?! — не съязвить девчонка просто не могла. — Напрашиваешься, дрянь! Позади девушки раздался выстрел, от которого у Файр слегка заложило уши. Это стреляла Романофф. Непонятно, откуда у неё взялся пистолет, но Рэд была ей благодарна: Наташа ранила двоих из трёх агентов и, наставив ствол на третьего, строго приказала: — Брось оружие. Немедленно, — парнишке ничего не оставалось, как повиноваться — он бросил своё оружие на пол, и как только он это сделал, Рэдэлайн показала жест «гони сюда», хитро улыбнувшись. Агент неряшливо пнул пистолет в сторону девчонки, и та, с трудом наклонившись, подняла его и выкинула свою «детскую игрушку». Оценив на вес оружие в своих руках, Файр кинула победный взгляд на Марели и слабо проговорила: — Из всего только что произошедшего могу сделать лишь один вывод: моя дерзость пошла только на благо мне. Горацио, зло оскалившись, спокойно ответил ей: — Это не конец. Я нагряну ещё раз, и тогда так просто уйти тебе не удастся. Живой. И язык я тебе точно укорочу. Рэд ещё шире улыбнулась и, развернувшись, пошла по стене к Наташе, оставляя за собой тёмный кровавый след. Романова быстрым шагом оказалась около девушки и, взяв её руку себе на плечо, съязвила: — Доигралась? Довыступалась? Для кого был концерт: для Марели, для персонала, для нас с Роджерсом? Сколько раз я тебе говорила — хватит играть в салочки со смертью, дурья твоя башка!.. — Хватит бухтеть, как бабка... И отпусти меня! — Файр оттолкнула Наташу и заковыляла в сторону выхода из больницы, где девушек уже ждал Роджерс. Стив, как только к нему приблизилась девчонка, хотел что-то сказать, но Рэд его опередила: — Если и ты мне собираешься читать нотации, я про наш разговор в Щ.И.Т.е запросто забуду. Понял? — Понял, — Стив взглянул на рану девушки. — Рана не очень опасная, но кровит. Дай хоть руку перевязать. А то с таким кровотечением долго на ногах не протянешь. Рэд хотела было что-то возразить, но сдалась под натиском здравого смысла и пристальными взглядами Роджерса с Наташей, устало кивнув Стиву. Тот снял свой ремень и туго перевязал предплечье Файр выше ранения — благо, на войне в своё время ему приходилось сталкиваться и не с таким. Закончив, капитан раскрыл дверь перед девушками, и вся троица вышла из здания больницы.

***

За час до произошедшего. Горацио сидел в своём кабинете, выпивая очередную чашку эспрессо и занимаясь документами и личными делами некоторых агентов, которых он собирался переманить на сторону ГИДРЫ. Всей работы было немного, и Горацио даже казалось, что он весьма быстро с ней расправится и пойдёт заниматься своей недавно объявившейся и уже ставшей ненавистной ему дочерью. Марели уже предвкушал всё то, что он сегодня сможет сделать с ней, как к нему в кабинет ворвался весь взмокший, замученный паренёк-бухгалтер и начал что-то быстро тараторить, безвозвратно портя замечательное утро Горацио. — В чём дело? — демонстративно подняв руку вверх, спокойно поинтересовался мужчина. — Девчонка... — тяжело дыша, выпалил парнишка. — Что «девчонка»? — начинал приходить в бешенство Горацио. — Сбежала... Утром... Великолепнейшее утро Марели закончилось. Единственное, чего он ожидал меньше всего сегодня — это побег девчонки. Дрейк казался ему не то что целым полком армии, а каменной стеной, способной удержать Файр на продолжительное количество времени для дальнейших замыслов мужчины. Медленно, весьма сдержанно и по-аристократически он поднялся со своего кожаного кресла и, подойдя к парнишке, сказал: — Отправь моих людей в комнату, откуда он сбежала. — Да, — бухгалтер снова убежал по делам, а Горацио, нервно пригладив свои огненные измазанные бриолином волосы и поправив коричневый пиджак, вышел из кабинета. Преодолев пару этажей на лифте, он оказался рядом с камерой Файр. Когда Горацио вошел внутрь, в нос ударил странный запах: запах смерти. Им тут провоняло почти всё. Это был не тот запах, которым звучит гниющее тело. Этот запах пел лишь «похоронный марш» и был неким показывающим фактором гибели человека. Так оно и было. Глазам Марели предстал мертвенно бледный Дрейк, сидящий в непонятной позе на диване с помутневшими глазами и чёрными губами. Подойдя ближе к телу парня, Горацио наклонился и прислушался к аромату Дрейка — сажа, смерть и что-то ещё. Что-то женское... А!.. Ремень девчонки! Он обвивал шею парня так сильно, что кожа рядом с ремнём была пунцово-фиолетовая. «Рэдэлайн... Ты выбрала самый пошлый способ убийства, который никак не красит тебя, скорее наоборот. Убить поцелуем, при этом задушив для надёжности ремнём. Какая осторожность, даже дотошность в совершении дела... За это я, пожалуй, сделаю тебе комплимент, но твоё красивое убийство меркнет из-за твоего побега. Ты глубоко расстроила меня, поэтому я тебя убью». Горацио ещё с минуту вглядывался в безучастные молочно-белые глаза Дрейка, словно видя в них всё то, что с ним произошло. А за Марели тем временем наблюдало трое агентов. Они о чём-то перешёптывались между собой и кидали пугливые взгляды то на Марели, то на тело Дрейка. Но вдруг Горацио снова выпрямился, будто танцор и, посмотрев в сторону парней, с ядовитой ухмылочкой сказал: — Девчонка сбежала, и это ваш косяк... — Но... — начал было самый маленький и младший из агентов. — Никаких «но»! — добродушное настроение Горацио мигом испарилось, уступая место гневу и невероятно строгому, грубому, металлическому голосу. — Сейчас мы отправимся в погоню за ней, а после того, как девчонка будет мертва, я примусь за вас. За всех вас. Понятно?! — Да, сэр! — хором ответили ребята. — Свяжитесь с центром управления. Пускай поставят на прослушку все мобильные устройства, планшеты и персональные компьютеры в радиусе пятидесяти-шестидесяти километров. Далеко она уйти не могла. Отправить патрульных на дороги. Оповестить всех агентов в здании об активации кода «Бежал чрезвычайно опасный преступник». Подключить остальные органы местного самоуправления! — на ходу давал указания Горацио, метровыми шагами пробираясь к выходу из кабинета. — Сэр... — Что ещё?! — А что с ним? — высокий парень кивнул головой в сторону Дрейка. — В мусор его. Что с ним ещё делать-то? В крайнем случае — в топку. Мне плевать. Для вас сейчас приоритетно лишь одно задание — убить девчонку любой ценой. — Есть, сэр, — парень, задавший вопрос про Дрейка, явно осунулся и потупился. Дрейк был с ним в хороших отношениях, и знать, что он вот так отправится в свой последний путь — будучи вышвырнутым на помойку или сожжённым в котельных — было весьма пренеприятно. Но делать нечего. Горацио сказал — значит так оно и будет, иначе сам окажешься на месте Дрейка. Вот только от тебя тогда и выкидывать нечего будет. Горацио сам любит производить кремирование его жертв. Очень любит.

***

Как только Стив, Рэдэлайн и Наташа сбежали из больницы, они не стали далеко уходить и поэтому, зайдя в огромный торговый центр, спрятались в уборной для инвалидов. Рэд, как только оказалась отрезана от глаз посторонних, скинула с себя испорченный плащ и, приспустив рукав свитера, подошла к большому туалетному зеркалу. Стив, считая что это «женские дела», решил прикрывать девчонок снаружи, а заодно не мешаться в такой тесной комнатушке. — Внутри? — спросила Романофф, глядя на трёхсантиметровую дыру в плече девушки. Из достаточно глубокого отверстия до сих пор тонкой струйкой, пульсируя, текла кровь, затрагивая обожженную разорванную кожу. — Ага. Внутри, — Рэд прикрыла глаза из-за чувства тошноты и Наташа, заметив это, продолжила: — Надо снять свитер и достать её. — Давай попробуем. Аккуратно достав здоровую руку из рукава, Вдова как можно нежнее спустила рукав с повреждённой конечности: — Что дальше? Чем мы извлечём её оттуда? — Я сама. — Уверена? — Да, я уверена. Ты потом поможешь продезинфицировать рану. — Как скажешь. Свитер зажимать в зубах будешь? — Да. Давай его сюда. Наташа подала свитер девушке, и та, плотно зажав шерстяной рукав зубами, поднесла здоровую руку к отверстию. Рука Рэд дрожала от предвкушения невыносимой боли, и из-за этого она не сразу смогла попасть пальцами в отверстие. Но как только Файр это удалось, её глаза раскрылись в шоке, а затем в уголках глаз проступили маленькие слезинки. Пальцы девушки проникали глубже и глубже, от чего мучительные стоны и плач становились всё сильней и сильней. Но вот пришло спасение — Рэд нащупала свинцовый шарик пули. Обхватив пальцами, девушка начала вытаскивать её. Это было гораздо больнее, чем просто ковыряться в самой ране. Пуля застряла в мягких тканях и коже, поэтому тащить её было трудно. Рэдэлайн уже откровенно плакала и тряслась от неимоверной боли, когда наружу наконец-то показались окровавленные пальцы с маленьким, изувеченным кусочком металла. Оставался последний, самый болезненный рывок, который должен избавить Файр от мучений. Девушка на секунду остановилась, чтобы глотнуть немного воздуха и посмотреть на себя в зеркало. Заплаканная, вся в соплях, слезах, слюнях и крови, она стоит в этом чёртовом туалете для инвалидов, вытаскивает из себя пулю, а за ней сзади наблюдает Наташа с каменным лицом — Рэд никогда не любила жалость. Снова зажав свитер в зубах, Рэд набирает воздуха в лёгкие и со всей силы дёргает пулю. Сдавленный крик заполнил собой помещение, и слёзы мелким фонтаном брызнули на зеркало вместе с кровью. Рэд выронила пулю в раковину и, прислонившись окровавленной рукой к зеркалу, сразу выпустив изо рта свитер, начала судорожно глотать воздух. Кровь сочилась ещё сильней чем прежде, поэтому Наташа успела поймать свитер и приложить к ране, отчего Рэд снова пискнула. — Нужно продолжать. Потерпи немного, чуть-чуть осталось! — голос Романофф был не то что заботливым, а даже каким-то родным, словно Рэдэлайн — сестра Наташи. Ответом на мольбы девушки было странное мычание, сопровождаемое рыданиями, всхлипами и сдавленным хлюпаньем. Романофф смочила свободный рукав свитера тёплой водой и протёрла кожу на месте раны так, чтобы причинять наименьшую боль девушке. Рэд уже постепенно успокаивалась, когда Наташа полностью очистила её кожу от крови. — Что теперь? Рэдэлайн молча взяла свитер из рук Наташи и спустя несколько минут сделала из свитера небольшую аптечку. — Перекись, потом приложишь вату и бинтом замотаешь. Ясно? — Да. — И поищи мне там валерьянку. Наташа кивнула и, порывшись в аптечке, достала пачку экстракта валерианы. Рэд мигом съела всю пачку таблеток и попыталась мысленно привести себя в чувство, пока Наташа заливала дыру в плече Файр перекисью водорода. — А всё знаешь, из-за чего? — начала было девушка, но Рэд перебила её: — Заткнись, — Файр слегка замутнённым взглядом посмотрела на Наташу. — И продолжай работу. Твои речи о том, что я должна быть аккуратнее, осторожнее и всякая прочая лабуда мне уже осточертели. Ты ведь прекрасно знаешь, чего я добиваюсь своим эксцентричным поведением. — Знаю и молю Бога о том, чтобы он дал тебе чем-нибудь тяжёлым по голове, чтобы ты, наконец, образумилась, — Романофф туго затянула бинт на плече девушки и та тихо ойкнула. — Тебе и Бог не поможет. — Слушай, Рэд! — Наташа явно вышла из себя и, буквально прибив девушку взглядом к раковине, продолжила. — Неужели ты никогда не дружила с кем-нибудь?! — Нет. — Прекрати паясничать. Твой брат, твоя сестра... — Я потеряла их тринадцать лет тому назад, как только узнала, кто я. Если ты хочешь и дальше развить этот философский разговор, тогда я сразу скажу тебе то, что ты хочешь от меня услышать: я не имею друзей, у меня есть лишь союзники. Я не могу испытывать радость без нанесения вреда другим, что уж тогда говорить о привязанности и любви. Моя жизнь — существование, выживание. Зови как хочешь, но это не жизнь. Единственное, что мне сейчас доступно и безопасно как для меня, так и для остальных — одиночество. — Ты никогда не думала об остальных. — Приходится. Иначе, если ты навредишь им, тебя снова посадят в тюрьму. Знаешь, тюрьма место не из приятных. Я там была три года прописана, могу сказать одно: шрамы у меня на ноге, пояснице и лопатке никогда не сойдут с тела. Настолько они глубокие. — Не говори мне про тюрьму. — Угнетает? — Хватит! Рэдэлайн, я знаю тебя с самого твоего прихода в организацию. Я была с тобой на стольких миссиях. Почему ты МЕНЯ не подпускаешь к себе?! Ладно, остальные: они не смогут ужиться с твоим характером, не могут принять твои выходки и замашки, но я принимаю тебя такой, какая ты есть и люблю, как младшую сестру. Тогда почему? Почему ты относишься ко мне холоднее, чем к другим?! — Потому что ты мне дорога, и я изо всех сил пытаюсь тебя уберечь. — От кого? — От себя... Так, хватит продолжать этот бессмысленный разговор. Заканчивай. Я устала уже так стоять. Наташа ничего не ответила ей, но, одарив девчонку печальным, полным заботы взглядом, продолжила перебинтовывать рану Рэд.