Академия

Комма на запястье больше не было. Тут будущий пилот сообразил, что всё равно не знает номера местной «скорой». Переулок был пуст, ждать, когда кто-то пройдёт? Может, это было бы умней, но Тед, опираясь спиной о стену, поднялся и наклонился к Киру – в глазах снова стало темно, и он протянул ладонь, касаясь шершавой поверхности и пережидая. Ощущение схлынуло, и тут Кир открыл глаза. – Встать можешь? – Конечно, – Кир поднялся, кривясь и выдыхая сквозь зубы, потом распрямился. Его левая рука быстро отекала, и он придерживал её правой. – Тогда пошли, – Тед поддержал однокурсника под локоть здоровой руки. Они выбрались из переулка. Проходящая мимо пара с испугом покосилась и ускорила шаги. – Эй, погодите! Но те не оглянулись. – Вам помочь? – рядом остановился плотный мужчина в хорошем костюме. – Да, нам бы «скорую» вызвать… Через пять минут жёлто-белый флайер «скорой» опустился прямо на тротуар, и врач, худощавая женщина с невыразительным лицом, спрыгнула на коричневую плитку, окинула взглядом обоих парней и, безошибочно определив, с чего следует начать, раскрыла чемоданчик. Блестящий инъектор, неуловимо напоминающий стилос для школьной доски, прижался к коже, на руку Кира в мгновение ока была наложена пневматическая шина, и после непродолжительного осмотра тот был наконец передан на попечение медбрата, загрузившего пациента в машину. Докторша повернулась к Теду, и тот обнаружил, что ресницы у неё почти бесцветные, а в уголках голубых глаз – мелкие возрастные морщинки. – Со мной всё в порядке, – поспешно заявил он, уклоняясь от прохладных, затянутых в тонкую резину пальцев, но те уже пробежали по затылку, снимая бандану и неприятно цепляя волосы. Тед принял из рук женщины цветной лоскут, влажный и липкий, докторша коротко бросила: «Потерпите», и он сел на подставленную медбратом раскладную табуретку, поворачиваясь так, как требовали пальцы. – Ну вот и всё, – докторша собрала в пластиковый пакет несколько слипшихся тёмных прядей, закрыла флакон с жидким медицинским пластырем и стянула перчатки. – Голова не кружится? Тошноты нет? И опять заставила повернуться, светя в глаза тоненьким фонариком. – Да в порядке я, – Тед снова попытался уклониться. – Вам всё равно следует поговорить с полицией, – женщина улыбнулась, и вдруг стало понятно, что до этого она была не равнодушная, а просто усталая. – Лучше сделать это в больнице, чем в участке, там будет удобнее. Если с вами и правда всё в порядке, утром пойдёте домой. У вас есть при себе документы? – Да, паспортная карточка, – Тед сунул руку в карман рубашки. – Сейчас… Он проверил карманы джинсов, потом – ещё раз – карман рубашки. Карточки не было. – Тем более надо поговорить с полицейским, – женщина выпрямилась. – Может, есть банковская карта или студенческий ID? Вы учитесь? – Да, но… – Тед вспомнил про завтрашнюю церемонию. – Нам курсантские значки только завтра выдадут. Банковская карта нашлась в заднем кармане. – Для оформления истории болезни этого достаточно. Вам помочь? И протянула руку. *** Тед проснулся в шесть утра, потому что услышал шаги и шелест одежды. Пахло больницей, и он приоткрыл слипающиеся глаза – над ним склонилась молоденькая девчонка в голубоватом коротком халатике и такой же шапочке, из-под которой выбивалась каштановая прядка. На бейдже было имя – Эржена – а чуть пониже, мелкими буквами – «практикант». Спать хотелось невыносимо – вчерашний вечер затянулся: ожидание в приёмном покое, осмотр врача, беседа с полицейским, потом Кира отвели в палату, но через час полицейский вернулся – на этот раз с подборкой фотографий и просьбой посмотреть, не опознает ли Тед кого-то из нападавших. Даже если бы они тут были, вспомнить их лица Тед был бы не в состоянии, о чём и сказал, но фотографии добросовестно просмотрел. Потом он пытался узнать, что с Киром – того увели куда-то ещё из приёмного покоя – но не преуспел и тут: неразговорчивый хирург, на ходу вглядывающийся в распечатку рентгеновского снимка, только пожал плечами и посоветовал отдыхать. Теодор постоял пару секунд, пробормотал: «Какого чёрта!» и решительно двинулся следом – хирурга он нагнал возле запасного выхода, тот приоткрыл дверь и чиркнул зажигалкой, затягиваясь и старательно не замечая настырного пациента. – Послушайте же! Но хирург не ответил – он урывал секунды отдыха, а рентгеновский снимок по-прежнему был зажат в пальцах левой, опущенной руки. Затем, уже разворачиваясь, мужчина бросил: – Да всё в порядке с вашим другом, не беспокойтесь. И прошёл мимо. И вот теперь девушка сказала ту же фразу – «не беспокойтесь» – но не дежурно, тепло, а затем провела вдоль головы портативным меддиагностом, вгляделась в показания и прикоснулась датчиком к запястью, предплечью и где-то за ухом. – Голова не болит? – Нет, – соврал Тед. Потом, сообразив, что день впереди непростой и хорошо бы разжиться обезболивающим, неохотно признал: – Ну, так, слегка. – Вот как, – Эржена удивлённо вгляделась в показания приборчика. – Отдыхайте, врач будет через два часа. – Э! – Тед забеспокоился. – У нас в девять… мне надо… о, а где Кир? Ну, мой друг? Девушка оглянулась, и Тед тоже повернул голову. Палата была на троих, на койке напротив лежал седой мужчина – сейчас он смотрел на парня с живым любопытством – а у окна виднелась русоволосая голова и белела повязкой рука, уложенная поверх одеяла. – У вашего друга перелом локтевой и лучевой костей, – пояснила практикантка. – Но сейчас всё в порядке, концы костей зафиксированы, дальнейшее лечение он сможет получать в медчасти Академии. Врач будет в восемь, потом обход. Потом вам подготовят выписку. – У-у… не успеваем! А нельзя раньше? – Не успеваем на общее построение, – пробормотал со своего места Кир. – Но само вручение значков начнётся не раньше одиннадцати – у нашего факультета в главном корпусе, в Большой аудитории. Тед нетерпеливо отбросил одеяло и вскочил, не обращая внимания на головокружение. – А без выписки никак нельзя? – Ну… – девушка посмотрела неуверенно. – Пожалуй, если вы напишете заявление о выписке под свою ответственность, вы можете идти. Но вашему другу лучше будет задержаться – необходимо проверить, как протекает срастание, и получить инъекцию регенеранта. – А нельзя проверить и получить прямо сейчас? – с энтузиазмом откликнулся будущий пилот, беря практикантку за руку и глядя на неё с самым убедительным и проникновенным видом. Бросать приятеля казалось неправильным. Эржена строго нахмурилась – отчего её лицо стало не более солидным, а, наоборот, очень юным – и отняла руку. – Регенеранты получают строго по часам, – пояснила она. Следующие два часа Тед то и дело нетерпеливо выглядывал в коридор, и в конце концов проходящий мимо медбрат сжалился и принёс одноразовый станок для бритья в упаковке и гель для душа. – Не переживай, успеешь, – хлопнул парня по плечу и отправился дальше по своим делам. *** Флайероавтобус высадил молодых людей на посадочную площадку у ворот Академии и взлетел. Кир, миновав ворота, свернул на дорожку, ведущую к общежитию. – Ки-ир! Опаздываем же! – Ты что, хочешь явиться на церемонию в таком виде? – Вид как вид, – проворчал Тед. Лохмы благополучно прикрывали выстриженную проплешину, обезболивающее работало на совесть, и только дёргающее ощущение в затылке напоминало о том, что ссадину стягивает застывший на воздухе пластырь. – Ну, кому как, – согласился Кир, с ног до головы оглядывая приятеля. На скуле того багровел синяк, костяшки пальцев были ободраны, а джинсы явно нуждались в стирке. – Я должен переодеться. А ты как хочешь. – И в кого ты такой! Тед, больше не споря, вцепился в локоть здоровой руки соседа, стремительно протащил того, как на буксире, к зданию общежития, кивнул охраннику – это был другой, не вчерашний – приложил ключ к турникету и начал подниматься по лестнице через две ступеньки, чертыхаясь из-за задержки. Они ввалились в комнату, Тед разорвал упаковку со своей формой и оглянулся – Кир неловко, одной рукой сдёргивал с плечиков в шкафу новенькую рубашку. – Эх, – с досадой сказал Тед. – Сейчас… Руку Кира удалось продеть в рукав, но манжет не застёгивался. – А где ботинки? – В шкафу, в коробке. Часы уже показывали без четверти одиннадцать, но надежда ещё оставалась. Пока приятель возился с брюками, Тед и сам стремительно переодевался, но со шнуровкой ботинок и с галстуком снова пришлось помочь. В рукав кителя повреждённая конечность не пролезла, пришлось просто накинуть его на плечи. – Ну теперь-то пойдём! Обезболивающее давало странный эффект – голова казалась лёгкой и звенящей, и, несмотря на почти бессонную ночь, а может, наоборот, из-за неё, стоять на месте не получалось. Двое курсантов быстро прошли по дорожке к учебному корпусу – Кир едва успевал, морщась, но больше не позволяя тянуть себя за локоть, так что Тед то и дело обгонял и приостанавливался, поджидая. В вестибюле на этот раз было полно народу – и будущий пилот рассекал толпу, преодолевая её сопротивление, как корабль, прошивающий стратосферу, преодолевает силу притяжения планеты. Кир осторожно пробирался следом. – Спятил? – Я нечаянно! – Тед придержал за плечи девушку, не давая ей упасть. – О, спасительница! То есть спасательница! Извини, я спешу! И дёрнулся бежать дальше, но Кира и тут пришлось ждать – несносный навигатор присел на корточки, по одной подбирая разлетевшиеся мелочи, которыми вечно забиты сумки девчонок. Девчонка тоже торопливо сгребала рассыпанное, явно смущённая тем, что ей помогает парень с рукой на перевязи. Тед, уже понявший, что проще помочь соседу закончить то, что он делает, поднял с паркета плоскую чёрную коробочку безумно элегантного вида и протянул хозяйке. – Спасибо, – сердито сказала девушка. – Я уж думала, не догадаешься! – Но я же извинился! – запротестовал Тед. – Ты извинился, а твой друг помог, – парировала спасательница. – Это что, такой новый шик для будущих пилотов – лететь на первой космической и никого не замечать? Эх ты… орёл Манкс! – У нас вручение значков сейчас, – Тед чувствовал нетерпение, но одновременно и неловкость: вот Манкс, должно быть, наплевал бы на правила, зато… что «зато»? Проявил бы вежливость? Воспользовался случаем свести знакомство? – А Кир руку сломал, мы только что из больницы. Ну давай забудем, а? Мы и правда опаздываем. – А что, если опоздаешь – не бывать тебе пилотом? – Да нет, но… – И значок тебе вручит не сам великий Нолан, сегодня, а секретарша учебной части, завтра… Но ты не переживай, – безжалостно продолжала девица. – Если доживёшь до выпуска – сможешь пожать ему руку, когда он будет выдавать тебе диплом! По вестибюлю разнёсся мягкий, протяжный перезвон. На дисплее над входом цифры «10.59» сменились на «11.00». – Ну вот, там сейчас начнут! Ну как ты не понимаешь… эх! Да я об этом всю жизнь мечтал! Лицо девушки едва заметно смягчилось. – Погоди, – твёрдо сказала она. – Сейчас там будут вставать и петь гимн Академии, а потом Нолан будет толкать речь, так что лучше подожди минутку. И наклонись. И решительно коснулась повреждённой скулы чем-то мягким и чуть влажным. – Да мне в больнице регенерантом всё обработали! – взвыл Тед. – Ага, а я запудриваю, – хладнокровно пояснила спасательница. – Раз уж ты вваливаешься на церемонию с опозданием, хоть не будешь выглядеть как новобранец после первой увольнительной. – У-у! – теперь девушка что-то делала с его волосами. – Осторожней! – Так? Всё, только галстук… ну вот, теперь гораздо лучше! – она отступила на шаг, оценивая результат своих усилий, затем поправила воротничок Кира. – Нолан – вредный старикан, и может невзлюбить из-за первого впечатления. Так что давай, вперёд. Заходите лучше через боковую дверь, не будет так заметно, что не вовремя. Прославленный Нолан – вредный старикан? Но девушка явно знала, о чём говорила. – Спасибо! – с чувством сказал Тед. – Может, всё-таки скажешь, как тебя зовут? – Виолетта. Можно Ви, – спасательница снова посмотрела с непередаваемым ехидством. – А ты – Тед, я помню. Лети уже, надежда космофлота. На втором этаже приятели легко разыскали широкие двери с табличкой «Большая Космическая аудитория». Чуть дребезжащий голос, усиленный микрофоном, был ясно слышен даже здесь. –...Сто двадцать два полных кавалера ордена Славы, тринадцать генералов и тысячи славных воинов, тысячи тысяч пилотов, навигаторов, инженеров мирного, гражданского Космофлота – воспитанников Академии – вот простое, но убедительное доказательство добросовестного и умелого служения Академии делу мира и всему Человечеству. Я поздравляю вас, товарищи курсанты, с началом вашей учёбы, с тем, что вы отныне являетесь частью этого живого, сложного организма, орлятами, поднимающимися на крыло. Пусть наша Академия и впредь будет в первых рядах учебных заведений, готовящих лучшие кадры... Тед нажал на створку и заглянул внутрь. Виолетта явно имела в виду не этот вход. Прямо перед ними торжественно синели форменным сукном с золотистыми проблесками пуговиц уходящие вверх плотно заполненные ряды амфитеатра, а слева в двух шагах стояла узкая кафедра с графином, стаканом и несколькими страницами распечатки. Всё это парень успел заметить за долю секунды. А затем он встретился глазами с резко обернувшимся сухопарым невысоким человечком. У человечка были реденькие седые волосы, брюзгливо поджатые губы и колючий, пронзительный взгляд. Нолан! Тед поспешно захлопнул створку и даже привалился снаружи – для надёжности. – Где-то должен быть другой вход, – озабоченно сказал он. – Иди сюда, – Кир уже открывал крохотную дверцу совсем рядом. Тед принял было её за вход в чулан – особенно по контрасту с первой, парадной – но дверь вела на узкую тёмную лестницу с деревянными полированными перилами и скрипучими ступеньками. Поворот, ещё пролёт вверх, и ещё – и новая дверца, полуоткрытая. Теперь они находились в верхней части аудитории, сбоку от длинных узких помесей парт и скамеек, и как раз рядом, на ступеньку ниже, было два свободных места. Ребята быстро и почти бесшумно скользнули туда, но едва заметная пауза в речи сказала им, что они не остались незамеченными. Тед оглядел пространство перед собой. Большая часть затылков с аккуратными стрижками принадлежала парням, но попадались и девчачьи «конские хвосты", и уложенные вокруг головы косы, и кудряшки. Узкая кафедра и длинный покрытый зелёным сукном стол находились далеко внизу, и отсюда старик казался ещё меньше – хрупкий как птица, неспокойный, с порывистыми движениями – это было заметно даже сейчас, когда он просто стоял и говорил. – …Желаю Академии – её курсантам, преподавателям и руководителям – новых и еще больших успехов в деле подготовки наших соколов, в деле воспитания честных, дельных, умелых и преданных… – Надо же, Нолан… – изумлённо пробормотал Тед. – Ну да, ты же знал, что он тут будет, – не понял Кир. – Сорок боевых вылетов, орден Славы, два «Багряных сердца»… Ты знаешь, что его чуть не комиссовали по ранению, но он настоял на том, чтобы вернуться в строй? Он – легенда Космофлота, почти как Манкс, только тот помладше лет на двадцать… Ему почти семьдесят, а он всё ещё летает… – И что? – Да я просто не ожидал… – Чего? Того, что в семьдесят человек выглядит не так, как в тридцать? Тед пожал плечами. Чего именно он «не ожидал», объяснить было трудно. – Да что там «летает»! – развернулся к ним слегка раскосый черноволосый крепыш. – Вы знаете, что прошлой зимой он ещё выезжал с курсантами на тренировку на выживание? Смеялся, что любому двадцатилетнему даст фору, и так оно и вышло! – Ну вот видишь! – Тед сказал так, будто Кир возражал. – Он читает первому курсу историю космонавтики, – подключился паренёк с верхнего ряда. – А на зачёте сущий зверь – ну, мне так говорили. – А я слышал, что он прилюдно сказал ректору: «Я знаю, что вам не терпится меня похоронить. Не дождётесь! Я вечен, как Дункан МакЛауд!» – Как кто? – ошарашено переспросил Тед. – Неважно. Один вечный хмырь. Теперь в негромком разговоре участвовали человек пять. – Молодые люди, – старческий фальцет ударил из динамиков так, что Тед ошарашенно выдохнул. – Я попросил бы относиться к старшим с пиететом и слушать внимательно! По рядам пронёсся шумок, кто-то отчётливо хихикнул. Затем упала тишина. Нолан закончил речь, и к кафедре стали вызывать каждого из курсантов. Декан факультета, пилот первого класса Алекс Саякин передавал Нолану номерной значок, и тот прикреплял его к лацкану первокурсника. Затем следовало рукопожатие, а с места тем временем вставал следующий вызванный. – Джон Аддерли… Зоя Александер… Баррингтон… Бейкер… Каждому получившему значок хлопали, и секретарю приходилось пережидать аплодисменты, чтобы назвать новую фамилию. – Теодор Лендер! Тед спустился вниз и подошёл к старцу. Тот улыбался одними губами, но глаза оставались колючими – он явно не забыл ни опоздания, ни неуважительного шушуканья. Нолан уже протянул руку к лацкану слегка наклонившегося рослого курсанта, но тут заметил тщательно припудренный синяк. Пару секунд он вглядывался, слегка щуря блекло-голубые глаза, затем внезапно сказал: – Вот это по-нашему! «Вчера прибыть в Мадрид – и с места любовь, нежданная невеста и поединок в семь часов!»* И, пока Тед пытался проморгаться, осмысливая непонятные слова, приколол значок и подтолкнул парня прочь – со стороны это выглядело так, словно великий Нолан похлопывает его по плечу. *** – Ты говорила, Нолан – вредный старикан, – напомнил Тед. Они сидели в столовой – Кир, Тед, Виолетта и её подруга Лилиан. Кир, который мог действовать только одной рукой, взял тефтели из мяса твилл, а Тед – стейк. Мясо было жёстким, а нож – тупым, но будущего пилота это не смущало. – Вообще-то сказать так – значит ничего не сказать, – пояснила Ви. – Он несносен. Его ненавидят. Над ним смеются. Его уважают. Им восхищаются. – И всё это одновременно? – поразился парень. – Ага. А вот равнодушных нет. Светленькая коротко стриженная Лилиан молча кивнула, подтверждая слова подруги. Она казалась более тихой и сдержанной, чем Ви, и совсем не походила на ту внешне – этакая серая мышка, но первое впечатление быстро рассеивалось: у неё были такая же спокойная осанка и такие же уверенные, точные движения хорошо тренированной спортсменки. А манера слушать собеседника, чуть повернув и наклонив голову, ещё больше усиливала сходство. Тед немного подумал. Что-то тут не сходилось. – Я одного не понимаю, – сказал он наконец, отодвигая опустошённую тарелку и взявшись за чайную ложечку. – Он же, как и все космолётчики, должен был проходить тренинг на повышение психологической совместимости. Как его допустили до полётов, если он… такой? Ви нахмурилась. – Ну, я же не знаю, каким он был в молодости, – пояснила она. – Но ведь у него было два тяжёлых ранения, оба – в голову… – Два «Багряных сердца», – подтвердил Теодор. – Ну да. А при повреждениях мозга характер может меняться. Так что возможно, он не всегда был таким… эксцентричным. Тед кивнул, принимая объяснение. В конце концов, человек с заслугами Нолана может себе позволить быть несносным. – Впрочем, черепномозговые травмы не мешают ему быть известным специалистом в области аэродинамики, – добавила Ви и, видя удивлённое лицо Теда, рассмеялась: – А ты думал, он только практик? Мало же ты знаешь о ходячих легендах… – Была одна история, – сказала Лилиан, откидываясь на спинку стула и спокойно сложив руки. – Нолан тогда заведовал лабораторией. У него была лаборантка, фактически – секретарша, сидела на видеофоне, оформляла заявки на оборудование и так далее. Немолодая уже тётка, она там ещё до Нолана работала. Когда начался кризис – это было лет десять назад – за какие-нибудь два-три месяца цены подскочили так, что лаборантской зарплаты хватало ровно на то, чтобы доехать до работы и обратно. А про еду и квартиру можно было забыть. Нолан, как и все, начал искать выход, и ему удалось получить межпланетный грант, позволивший выплачивать прибавку к зарплатам сотрудников. Ну и – многие эту прибавку получили. А эта женщина – нет. Он ей пояснил: «Тебе не нужно. У тебя отец получает достаточно, чтобы тебя содержать». – Свинство, – с чувством сказал Тед. – При чём тут отец? Он не обязан платить за то, что его дочь работает на Нолана. – Вот и она так рассудила, – кивнула Лилиан. – Рассказывала всем, что не для того терпит дурной характер завлаба, чтобы с ней вот так обходились, и что отец не обязан давать ей деньги. И что никто не может упрекнуть её в некомпетентности. И что она тут работала до Нолана и ещё поработает после него. И её отец тоже обиделся. Он с Ноланом был до того в неплохих отношениях, а тут – мебель пополам, детей в форточку. Они с тех пор так и не помирились. Но Нолан не стесняется наживать врагов. – Ты их осуждаешь? Тут любой бы обиделся. – Ага, – Лилиан опять кивнула. – Я это откуда знаю – моя тётя тогда тут работала, а у неё была подруга в бухгалтерии. Ну и вот… – Что? – Ну подумай сам. Грант ведь не резиновый. Этой женщине мог помогать отец. А в лаборатории были такие, кому помощь получить было неоткуда. Нолан дал прибавку не тем, кто больше заслужил, а тем, кому было нужнее. Тед подумал. – А почему он не объяснил этого той женщине? – спросил он. – Нолан вообще редко объясняет, почему поступил так, а не иначе, – девушка пожала плечами. – Ну а тут он, возможно, решил, что и так всё понятно – он же на самом деле всё сказал. Открытым текстом. – Ну… значит, всё в порядке, – Тед облегчённо улыбнулся и придвинул десерт. Картина мира, которая пять минут назад попробовала было перевернуться с ног на голову, снова стала привычной. Хорошие остались хорошими, плохие – плохими. А о вселенских сложностях пусть размышляет кто-нибудь другой. Ви улыбнулась. – Простой ты парень, Тед, – сказала она. – Даже не знаю, завидовать или радоваться тому, что ты – не я. А вот Кир молчал. Только переводил глаза с одного участника разговора на другого. – А отец той женщины – он кто? – внезапно спросил он. – Ректор Академии, Росси, – Лилиан поморщилась. – И вот с тех пор они с Ноланом на ножах… ну я же говорю – врагов Нолан наживать не стесняется. – А кстати, что он тебе сказал? – заинтересованно спросил Кир. – Я не понял… – Тед задумался, припоминая. – «Любовь, нежданная невеста и поединок в семь часов». Ерунда какая-то. Молодые люди переглянулись. – Не знаю, что это значит, – сказала Ви. – Надо будет в сети порыться. – Ну, это же Нолан, – добавила Лилиан, как будто это всё объясняло. ___________________ *Хуан Руис де Аларкон. Сомнительная правда.