Висконсин Висконсину рознь

И я всегда думаю, ну а почему бы собственно и нет? Одним грешником больше, одним меньше, может, убивая их, мы привносим хоть какое-то равновесие в этот неправильный мир. Но порой Локи слетает с катушек, становится настолько безумным, что я прошу его прекратить всю эту резню хоть на некоторое время, сам не понимая, хочу ли я этого на самом деле. Он же никогда не соглашается. – Речь идет о божественном воздаянии! – эмоционально размахивая руками, доказывает он. – Грешники должны умирать, смерть – их единственное спасение! Он всегда так говорит, но возможно, он просто знает меня и мое истинное отношение к людям, лучше, чем я сам. И не боится принять это. За все время, проведенное в Висконсине, мы повидали многое. И это неудивительно, что плохого было в разы больше. Даже раньше, когда я витал в райских облаках и был несколько наивным, я не витал в облаках. Наблюдая за людьми, я методично уяснял, что хорошего от них ждать не стоит и всегда найдется кто-то, кто будет еще хуже и подлее, чем предыдущий. Проведя долгие годы в этих местах, я понял, что на самом деле, мне хотелось мстить людям за всю ту жестокость, от которой воздух становится тяжелым и ядовитым. Здесь ведь везде жестокость и грех, куда ни глянь. За закрытыми дверьми в красивых домах, в темных грязных закоулках города, в школах и крупных финансовых компаниях, где все сверкает. Но этот внешний блеск и благополучие в большинстве своем как бутылка со скисшим молоком – стоит отпить немного и тошнить будет всю ночь. И знаете что? Мне чертовски надоело это молоко, но другого здесь просто не продают. Однако всегда есть исключения. Пребывание в Висконсине и наши ночные прогулки научили меня многим вещам. Например, что не стоит судить книгу по обложке, одежке, отсутствию обеих и прочей чепухе. Люди очень парадоксальны в этом плане. В лабиринте одинаковых улиц находятся те, кто каким-то образом выделяется из толпы, и привносят то самое разнообразие в нашу жизнь, которое помогает не зачахнуть от тоски. Чаще всего вспоминаешь эти истории именно в аэропортах, глядя на непрекращающийся поток людей, разгадывая судьбы тех, о кого невольно спотыкаешься взглядом. Если бы я был писателем, то наверняка записывал эти истории, сам не знаю для кого. Но, честно говоря, это кажется мне несколько бессмысленным, поэтому я просто продолжаю прокручивать их в голове. Те, о которых я вспоминаю, запали мне в душу, это точно. Насчет Локи не знаю, сомневаюсь, что душа вообще у него есть, но, несмотря на то, что он активно это отрицает, я знаю, что именно они пустили в нем ростки истинной доброты и человечности. В большинстве случаев он ими не пользуется и топчет, не дав разрастись, но сам факт, что они есть, доставляет мне непонятное удовольствие. Наверно ради таких людей все это и создавалось. Каждый раз, думая о них, я чувствую, что мир не такой пропащий, как кажется. * * * Был у нас один любопытный случай, который напрямую связан с правилом обложки. У Локи в ту ночь набирало обороты плохое настроение, пару раз в год такая напасть с ним все же случалась. Поэтому он хотел побыстрее почистить этот мир и завалиться спать, укутавшись одеялом с Тигрой из Винни Пуха. Детский сад, ей-Богу. Вот у меня пододеяльник с Бэтменом, я серьезный парень. Ежась от липкого самоуверенного тумана, с легкостью забирающегося во все места, которые по логике должны были быть в тепле, мы завернули в ближайшую подворотню, где, судя по характерному запаху, любили кучковаться бездомные. В этот день ни одному из нас не хотелось изощряться в поисках плохишей. У дальней стены в нескольких метрах друг от друга полулежали два человека. Локи ускорил шаг и вплотную подошел к одному из них. Я же остался стоять в паре-тройке метров от них, ибо даже холод не скрадывал доносящуюся вонь. Локи тем временем уже начал разговор. – Здорово, старик! – в ответ нечленораздельное мычание. – Эй, Барри, как думаешь, он слышит нас? У меня как раз есть пара лишних долларов, может помочь человеку? Естественно это сработало, и из под вороха старых одеял показалась воодушевленное лицо цвета спелой сливы. – Сразу видно хороших парней, я уж было подумал, что вы, ребята, копы. Подкинете деньжат-то, парни? Есть охота, не ем уже второй день, живот так и сводит … Локи поморщил нос и наклонился чуть ближе. – Старик, а как же это, есть – не ешь, а пить – пьешь? – его голос был пропитан дружелюбием и заботой. – Ну, ведь все мы не без греха, друг. Тем более, такая заначка всегда при нас. Так что там насчет деньжат-то? Я прислонился к ледяной стене и натянул капюшон. Надеюсь, он покончит с ним побыстрее, надоели эти разговоры. Через стенку кто-то сидит и наслаждается прекрасным горячим чаем, и даже не подозревает, что в метре от них один несчастный ангел морозит себе задницу, ожидая, пока второй ангел грохнет бомжа. Хотя нет, нихера он не ангел. И не друг, и вообще не разумное существо. Ну, или у него внутренний встроенный подогрев. Может он вообще робот, сейчас ни в чем нельзя быть уверенным. Испепелю-ка я его взглядом. Хм, получится только заморозить, но это тоже сойдет. – Тебе нужны доллары? Вот эти? – Локи помахал перед носом старика хрустящими бумажками. – А что ты можешь сделать ради них? – А вам парни, что надо-то? Сделаю, что смогу, только покормите, силенок то нет почти. Локи косится на меня, кривя уголок рта в свойственной ему в таких случаях ухмылке, с заговорщицким видом наклоняется к бомжу и приседает. Я подкатываю глаза. Началось. – А сможешь убрать кое-кого? – понизив голос, спрашивает он. – Чистая работа, свидетелей быть не должно, сто процентов. Старик нервно заворочался в своих одеялах. – Да вы чо, ребята? Сбрендили совсем? Жуть какую предлагаете, я таким не занимаюсь, нееет, нет, не занимаюсь. Нет, хоть я и на мели, но человек я честный, да, честный. Не надо мне такого, точно не надо! Локи обороняюще поднял руки, поднимаясь. – Ну что ты, нет, так нет, мы ведь не настаиваем. Пойдем, Барри, этот парень слишком хороший для такого ремесла. Он засовывает деньги в карман, поворачивается ко мне и делает жест головой, мол, пошли. Ага, хрен. Подыгрывать сегодня я не в настроении, поэтому сейчас все представление только на тебе. Тем более эта стена только-только стала чуточку теплее. Ну, или я в нее вмерз. Короче говоря, с места я сдвигаться не собирался. Так вот. У Локи есть одна особенность, не могу понять, нравится мне она или нет. Каждый раз, когда он выбирает жертву, он ведет себя как кот. Очередная его мышка-игрушка после странных игр расслабляется, когда кот отпускает ее. И в следующую секунду оказывается в крепком капкане из когтей и зубов. Я наблюдал подобное сотни раз, и этот не исключение. Локи с невозмутимым видом прошел несколько метров. Старик, недоуменно взглянув на меня, снова закопался в свои одеяла. И только он закрыл глаза, желая продолжить свой сон, сильные руки схватили его за ворот грязной куртки, и толкнули к кирпичной стене. Вот он, очередной крепкий капкан. Но мышки именно этого кота даже не подозревают, насколько он ужасен. – Говоришь, таким не занимаешься?! Что ты мне мозги морочишь, вонючий ты засранец? – Локи начал привычно шипеть, не замечая скуления старика. – Я не люблю, когда мне говорят неправду, ой как не люблю! – О чем Вы, Мистер? Я... я не понимаю… – Ты послушай его, Барри, я теперь уже Мистер! О да, как ты уже догадался, мы далеко не хорошие ребята! Как бы ни хотелось отрываться от стены, это все же пришлось сделать. Я подошел к ним и начал свою привычную беседу. – Мистер Миллер, Вы вели себя очень, очень плохо. – И что теперь? Накажете меня? Кто вы мне, родители что ли? – он угрюмо буркнул и задергался, пытаясь освободиться. Какая наивная попытка. – Нет, и, слава Богу. Что ты сделал с отцом, Фрэнк? Помнишь? Проломил ему голову и сбежал из дома. И это в пятнадцать лет. – Я защищал мать. Этот мудак был недостоин ее, он вечно пил и колотил ее… – И посмотри на себя сейчас. Чем ты лучше него? Кстати, когда ты сразу сбежал, матери самой пришлось все за тобой убирать, не очень приятный сюрприз, когда приходишь с работы, верно? Я покосился на Локи, он переводил взгляд то на меня, то на Фрэнка, как будто смотря теннисный матч. Перехватив мой взгляд, он выразительно взглянул на меня, как бы говоря, чтобы я с ним не церемонился. А, ладно. Никому еще эти морали не помогали. – Фрэнк, за время твоей кочевой жизни, ты тоже наделал дел. Обворованные женщины и старики, девочки, к которым ты грязно приставал по пьяни, даже твои, так называемые, друзья по несчастью, которых ты все время обманываешь и обкрадываешь, всем им не повезло иметь дело, с таким подарком судьбы как ты. Послушай меня: от тебя за километры несет грехом. А нюх у нас хороший, и как бы ты не бегал от правосудия, оно, наконец, добралось и до тебя. Лениво оттолкнув старика, Локи отступил на пару шагов назад и начал осматриваться, пока тот съезжал вниз по стене. Заметив валяющиеся в стороне обломки кирпичей, он подошел и взял один покрупнее. Ну-ну. Кажется, Фрэнку не повезло. – Видишь ли, дорогуша, – растягивая слова начал Локи, – я всегда ношу с собой своего верного друга, ну знаешь, такого, который стреляет, и сегодня он тоже при мне. Он удобный и никогда меня не подводил. Но порой, нам встречаются настолько плохие мальчики и девочки, что мне жалко марать его о них, ведь он же все-таки мой друг. Видишь вот этот кирпич? Вот его не жалко. Сейчас я опущу его на твою голову так, как ты опустил ту биту на голову своего папаши. И мы тихо-мирно разойдемся, окей? Позитивный голос Локи, похоже, ввел старика в какой-то транс, наверно он перестал понимать, что с ним вообще происходит, может решил, что это все ему снится, и даже не пытался сбежать или как-то спасти себя. Я отвернулся, и стоял так, пока не услышал глухой звук. А потом еще один. Контрольный наверно. – Экая драма. – Локи, вытирая руки, стал рядом со мной, чтобы полюбоваться кровавыми разводами на стене. – А знаешь, это вполне себе искусство. Если бы я нарисовал это, картина бы называлась: «Красная кровь, красные стены, ты отдохнешь в огне Геенны!» Что ты так смотришь, эта картина сорвала бы куш! – Пойдем уже. Кстати, не хочешь марать своего друга? Ха, вот почему я всегда в стороне, хочешь, чтобы я оставался чистым и невинным, какая милая забота. – Ради тебя готов на все, дружище. Криво усмехаясь и пятясь назад, он изобразил поклон. А потом, размахивая руками, еще один. Как бы я не сопротивлялся, уголки губ поползли вверх. В следующее мгновение Локи споткнулся о лежащую кучу непонятно чего и, чертыхаясь, замолотил руками, пытаясь не упасть. В это время куча жалобно заскулила. Мы озадаченно остановились. – Эй, что это было? – Локи нахмурился, – может глянем что там такое? Но этого делать нам не пришлось, так как куча зашевелилась, и край старого одеяла отодвинулся. Следом показалось лицо человека, который поднял глаза на Локи. – Ты наступил на Саймона. – с укором в голосе негромко сказал он. Такого не ожидал даже Локи, судя по взметнувшимся вверх бровям. – Что, прости? На какого блин Саймона?! Барри, у него кажется глюки. Я отодвинул матерящегося Локи и подошел ближе. Этот тип мог быть психом и говорить, например, о себе, но внутреннее чутье подсказывало мне, что это не так. Присмотревшись, я заметил под одеялом какую-то возню, и, не спрашивая разрешения, откинул другой дырявый край в сторону. На меня удивленно уставились два черных глаза. – Привет, Саймон. – не менее удивленно выдавил я. Хвост пса заинтересованно дернулся. Локи при этом дернулся в сторону. – Собака?! А, ясно. Бартлби, пойдем отсюда, наконец. Но что-то меня удерживало. Даже сейчас, вспоминая этот случай, мне сложно понять, почему мы тогда просто не ушли. В тот момент на меня смотрели две пары совершенно разных глаз, но выражение этих глаз было практически одинаковое, и могу точно сказать, раньше я такого не наблюдал. Потому что, редко кто смотрит на тебя с паническим страхом и одновременно с какой-то отчаянной надеждой в глазах. Наверно именно из-за этого я и прирос холодной земле, не в силах сдвинуться с места. Странный человек откашлялся, покосился в сторону живописного Фрэнка и на удивление нормально заговорил. – Послушайте. Я не знаю, кто вы, и зачем это сделали. Но, видит Бог, старина Фрэнк это заслужил, раз такое все же произошло с ним. Не могу сказать, что буду сильно по нему скучать, но даже он порой вел себя хорошо. Я видел, как Локи подошел ближе на пару-тройку шагов. Он слушал и не перебивал, что было ему несвойственно, однако в его глазах все еще плескался коктейль из недоумения и презрения. Человек продолжал говорить. – Видите Саймона? Я нашел его в подворотне, когда он еще был совсем крохой. Тогда было холодно, и он чудом выжил. Правда, потом он продолжал болеть, это переросло в какую-то хроническую заразу. А Фрэнк… Фрэнк он где-то добыл нам антибиотики, когда это случилось в первый раз. Не знаю, зачем он это сделал, видимо все в душе любили симпатягу Саймона. И это случилось не единожды. Каждый раз, когда Саймону плохело, Фрэнк как наш ангел-хранитель, – Локи закашлялся, – приходил и приносил лекарства. Он гораздо больше времени провел на улицах чем я и у него есть определенные связи. У меня их нет до сих пор. Наверно потому, что все чувствуют, что я другой, и не спешат вести с нами дела. Мы переглянулись, и я понял, что Локи, как и меня, охватило чувство какой-то неправильности всего происходящего, только он активно с ним боролся. Эта необычная парочка, кутающаяся в тонкие одеяла в такой холод, вызывала у меня пока что непонятные чувства. А человек снова обратил на себя наше внимание. – В общем-то, я не знаю, зачем все это вам говорю, но давайте вы не будете нас трогать? Мы ведь ничего плохого не сделали, так ведь разбойник? – от того, как он потрепал пса по макушке, у меня что-то защемило в груди. – Вы назвали себя «правосудием», и возможно, вы понимаете, что оно на нашей стороне… Тут Локи не выдержал и вспыльчиво его перебил: – Да откуда тебе знать… да что ты вообще понимаешь в правосудии?! Господи, почему мы вообще его слушаем, Барри скажи же что-нибудь! – он выразительно посверкал на меня глазами. А что я мог сказать? Я еще раз посмотрел на Саймона и его хозяина, пока Локи рылся в карманах пальто в поисках пистолета. Спустя пару секунд я все же остановился на лице человека. Это был один из таких моментов, которые откладываешь в дальний ящик памяти, чтобы потом вернуться и еще раз его проиграть и обдумать то, что происходило. Я вглядывался в сероватое, почти черное лицо главного героя этой сцены, и не понимал, почему мне нестерпимо хочется его отмыть. Слой за слоем. Эта грязь совершенно не вязалась с тем, что я видел. Мне хотелось вскочить и схватиться за голову, а потом долго трясти Локи за плечи, но вместо этого я просто сказал: – Он чист. – и оглянулся на Локи. Тот застыл с только что найденным пистолетом в руках. – Да ты, верно, издеваешься? – я только и смог, что нервно хохотнуть от тона, с каким он это произнес. – А ты взгляни внимательнее. Мое предложение было благосклонно принято. Локи подошел к этим двоим, присел на корточки и со скептичным выражением лица начал их рассматривать. Через полминуты он, наконец, подал голос. – Что ж. Поздравляю. В этот раз искра Божьего гнева не залетела к тебе в задницу. Признаться, ты, приятель, меня удивил. Похвально. Барри, мы уйдем отсюда, наконец, или нет? Своим взглядом он мог проломить мне затылок, поэтому я, наконец, поднялся. Но одновременно со мной начал подниматься и этот человек. Мы недоуменно уставились на него. – Эм… наверно я должен сказать спасибо, что вы не стали нас трогать, но… вы же понимаете, что рано или поздно здесь будут копы? Нам с Саймоном пора отсюда уходить. Они в последнее время слишком живо слетаются на запах крови. А тут просто потоп… – И тебе спасибо, добрый человек, хоть кто-то оценил старания. – я снова непроизвольно закатил глаза, пока кое-кто улыбался, как чеширский кот. – Не хвалите его, а то зазнается. Он у нас падок до такого. Локи, ты что мне, рожи корчишь?! Гоосподи, тебе пять лет что ли? Пока я буравил Локи взглядом, хозяин Саймона почти поднялся. Однако, не успел он это сделать, как его повело в сторону и он попытался ухватиться за стену, дабы снова не осесть вниз. Видимо дела у них были совсем плохи. В подтверждении этой мысли, человек болезненным жестом прижал руки к вискам. Локи уже прошел несколько метров, но я все еще стоял на месте. – Барри, да что блин с тобой не так? – Да подожди ты. – отмахнулся я. – Вы как вообще? Идти то сможете? – Я… я не знаю. – с горечью в голосе ответил он. – Я не помню, когда нормально ел в последний раз, может у Вас будет что-то из еды? Вой полицейской сирены отвлек всех нас. Слышно было, что машина еще вдалеке, но медлить было нежелательно. В голове у меня застучало, и я сам не понимая, что делаю, протянул руку человеку. – Пойдемте. Обопритесь на меня. – он поколебался несколько секунд, но сделал это. – Саймон… он не сможет сейчас идти сам, он еще слабее меня… – Локи, бери собаку. Я посмотрел на друга и понял, что реально значит фраза о глазах, метающих молнии. Весь его вид вопил «ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ЧЕРТОВ ИДИОТ?», и мне пришлось быстро объяснять ему, что к чему, пока он не стал орать. – Слушай, он не виноват, что оказался не в том месте, не в то время. Ты убил этого Фрэнка, и если этому святоше не повезет, а таким ВСЕГДА не везет, здесь с минуты на минуту могут оказаться копы. Да они повяжут его без разговоров, а пса бросят здесь, так что Локи. Бери собаку. – Ты псих и я тебя ненавижу. – исподлобья бросил он. Но при этом он уже быстрым шагом шел к Саймону. Я подавил улыбку. Он отбросил одеяла и схватил пса в охапку. Собака, кстати, оказалась немаленькой, и наверняка имела вес, несмотря на худобу. Словно в подтверждение моих слов, Локи что-то заворчал о том, какая она тяжелая и насколько плохо пахнет. – Ты – переживешь. А Вы – идти так сможете? – Да, пожалуй, смогу. Спасибо, Вам. – Было бы за что. Все, уходим отсюда. – Барри, блин, есть за что! Мы не чертова благотворительность! У меня на руках вонючий грязный пес, ты вообще это видишь? СОБАКА. У МЕНЯ. НА РУКАХ! Мы просто какое-то посмешище… – Локи, успокойся! – Эй, ты вообще? Я Ларри, блин. И почему я всегда тебя слушаю?.. Вопрос остался без ответа, мы вырулили из подворотни и, передвигаясь настолько быстро, насколько могли, пошли по темной улице. Глянув на своего спасенного спутника, я заметил, как тот сжимает зубы и насколько сильно он старается фокусироваться на своих шагах, чтобы не хлопнуться в обморок. Несмотря на то, что мы их, можно сказать, спасали, я ощутил непонятный укол вины. И понял, что забыл кое-что спросить. – Эм… а как Вас зовут? – Эндрю. Меня зовут Эндрю. * * * Спустя час мы были дома. Я сделал пару бутербродов и всучил их Эндрю, не забыв и о Саймоне. Локи не говоря ни слова, скрылся в своей комнате, демонстративно хлопнув дверью. Это было даже лучше, потому что сейчас мне было не до разборок с ним. Не успел я оглянуться, еды уже не было, и Эндрю почесывал довольного Саймона по спине. Часть дела была сделана. – Если хотите, а вы наверняка хотите, то можете помыться. Ванная воон за той дверью. Эндрю с благодарностью взглянул на меня. – Да, это было бы здорово. – в его голосе сквозили радость и облегчение, однако было видно, что ему как-то неловко. Нужно было прояснить ситуацию. – Слушайте, Эндрю, здесь нечего стесняться. Мы взяли вас с собой, потому что чувствуем некую ответственность. И наверно мы виноваты перед вами. Лишить жизни Фрэнка и… лишить вас, если можно сказать, «дома»… – Но ваш друг, мне кажется, он злится. – Просто не обращайте на него пока внимания. Он отойдет. А теперь идите и примите ванную, наконец. В шкафчике за зеркалом есть новые бритвы. – Спасибо, ээ Барри? – он попытался улыбнуться. – Я не совсем понял, как вас с вашим другом зовут. – Да, Барри и Ларри. Полотенце я сейчас принесу, а Саймоном мы займемся позже. – Окей, Барри. Он все еще не совсем твердой походкой пошел в ванную, а я, потрепав псину по голове, поспешил к себе. Только я открыл дверь, в плечо мне вцепились когти разъяренного кота и резким движением Локи втолкнул меня в комнату. От неожиданности я отлетел на пару метров. Но равновесие удержал, и как можно спокойнее повернулся, потирая плечо. – Подкрадываться нехорошо. Ты чего еще в куртке? – я осекся, глядя на его лицо. Видеть злого Локи мне доводилось не раз, и это всегда впечатляло, но лучше бы он был просто злым, чем таким, каким сейчас. Внутри него явно шла какая-то борьба и он то хотел мне что-то сказать или выкрикнуть в лицо, то осекался не найдя слов. При этом выглядел одновременно потерянно и безумно. В данный момент следовало обойтись без резких движений и подколов. – Локи… – собственное имя подействовало на него отрезвляюще и он, наконец, сфокусировал на мне глаза. Но, черт возьми, лучше бы он этого не делал. В следующую секунду он в два счета преодолел расстояние между нами, схватил меня за капюшон толстовки, и рывком припечатал к стене, как пару часов назад бедолагу Фрэнка. Я решил пока не дергаться и дать ему выпустить пар. Но первые его слова меня сильно удивили. – Почему? Почему ты такой добрый? – сдавленно произнес он. Такого я не ожидал. И хоть я с легкостью мог понять, что чувствует любой, кто со мной говорит, я не мог разгадать выражение его глаз. Вопросительно скользя по мне взглядом, он продолжал: – Ты ведь другой, ты ненавидишь их. Что… что же ты делаешь сейчас? – его руки то расслаблялись, то вновь стискивали мой несчастный капюшон со всей силы. – Я не знаю, как на это реагировать. Я все еще молчал, и он неуверенно посмотрел на меня. Как всегда, ярость не была долгой, и теперь я мог видеть ту растерянность, которая все отчетливее проступала на его лице. Глядя прямо ему в глаза, я дотронулся до его рук и задержался в таком положении, ничего не делая несколько секунд. Дождавшись, пока он снова расслабится, я мягко отодвинул его, освобождая себя от его захвата. Затем прошел вглубь комнаты и сел на кресло, кивком головы предлагая его сделать то же самое. Он замешкался, но со вздохом сел напротив. – Локи, давай я попробую тебе все объяснить. – казалось в эту ночь я только этим и занимался. – Я вижу, что ты устал, и не очень-то хочешь вникать в суть того, что сегодня произошло, но я все же хочу, чтобы ты меня выслушал. – Уж попробуй, объясни. – хмуро ответил он, буравя меня глазами. – Ты прав, я ненавижу их. Они все всегда портят, они портят саму эту планету и все равно он любит их больше, чем кого-либо. Часто я размышлял, что же он в них такого нашел, что заставляет его быть все более снисходительным и всепрощающим по отношению к ним? Я до сих пор не могу найти ответ на этот вопрос. Среди них попадаются адекватные экземпляры, но мне не перестает казаться, что нормальности и чистоты слишком мало, чтобы любить таких как они. И я ни на миг не переставал ненавидеть весь человеческий род. – Ну и? Почему же ты заставляешь меня так близко с ними контактировать, зная, что я тоже этого не люблю? – Мне сложно сказать. – я покачал в недоумении головой. – Я не знаю, меня просто переклинило в этот раз. Понимаешь, когда я смотрел на них, этот Эндрю, его несчастный больной пес, черт, я... – Они напомнили тебе нас. – прерывая меня, выдохнул он. Вот оно, божественное прозрение. Я уставился на Локи, как на восьмое чудо света, пока в голове детали бешеными рывками вставали на места. А в это время он вскочил и подошел к окну. – Ты не думай, Бартлби, что я просто какой-то бесчувственный кровожадный чудик. – я никогда так не думал. – Может порой я и веду себя странно, но я в состоянии замечать и анализировать некоторые вещи. Локи повернулся, и в глазах его явственно читалась боль. – Я не силен в красивых речах, но позволь мне сказать. Мы тысячелетиями старались не придавать значения нашему положению, избегали ныть и что-то в этом роде. Ты прекрасно знаешь о том, как сильно я хочу домой. – я стиснул зубы, так как его слова давались мне нелегко. – Ты прекрасно знаешь, как я не люблю думать о том, что мы потеряли и вспоминать об этом. Мне просто хотелось слиться с толпой и быть как все и черт тебя дери, у нас ведь отлично это получалось! И тут ты видишь какого-то грязного, оторванного от жизни типа и всеми силами пытаешься ему помочь! Я же просил тебя, давай уйдем оттуда побыстрее, а ты был слишком сосредоточен на тех двоих. Ты тогда не понимал, а мне уже было тошно от того, что я видел. Я будто взглянул на себя со стороны. Не знаю, почему и как этот чертов чистюля Эндрю спустился на самое дно, но факт в том, что мы с тобой рядом с ним на этом дне! Мир и люди, живущие в нем, попользовались им и отбросили, как более не нужную вещь. Не замечаешь, что история подозрительно знакома? Мы больше ему не нужны и вряд ли когда-нибудь будем, в отличие от его любимых людей. Мы не попадем домой, Бартлби, мы вечно будем скитаться по подворотням этого мира в поисках лучшей жизни. Я хотел уйти, чтобы не видеть того, что видел, а ты притащил живую копию нас к нам домой, чтобы я и здесь ими любовался! Он скрестил руки и тяжело дышал. На моей памяти он редко бывал в таком состоянии, и меня в который раз за сегодня захлестнула волна вины, только вот сейчас это было просто цунами. Я сглотнул и потер рукой лоб. Он был прав, и мне хотелось успокоить его. А над его словами можно было подумать позже. Встав и подойдя почти вплотную к нему, я обхватил рукой его шею и прислонился лбом к его лбу. На него всегда это действовало успокаивающе. – Мы вернемся домой. – стараясь, чтобы голос звучал уверенно, сказал я. – Мы найдем способ, уж поверь мне. Его дыхание постепенно выравнивалось. Я машинально стал большим пальцем легонько настукивать какую-то мелодию на его шее, мне самому становилось спокойнее, и я не торопился отстраняться. Неизвестно сколько мы бы так простояли, но пора было вспомнить об Эндрю. Я хлопнул Локи по спине, стараясь, чтобы это получилось бодро, и двинулся к шкафу. Надо было подобрать какую-нибудь одежду, потому что то, в чем пришел Эндрю, привести в божеский вид точно бы не получилось. Я долго копался в шкафу, не решаясь выползти обратно. Чувство вины, похоже, вцепилось в меня слишком сильно и никак не хотело покидать столь необычное место. Я боялся смотреть на Локи, так как не хотел больше видеть тот немой болезненный укор в его обычно веселых глазах. Мне хотелось, чтобы он вышел из комнаты и дал мне возможность передохнуть и возможно побиться головой о стену, но вместо этого он жег мне спину взглядом. Сжав в руках свои старые джинсы, я все же повернулся к нему, стараясь смотреть то на его лоб, то на плечо. – Слушай… Мне кажется, если у нас пока не выходит вернуться к нормальной жизни, то пусть хотя-бы у них получится. Мне не по себе, что над такими невинными людьми как Эндрю, так издевается жизнь, это ведь как-то несправедливо. А он даже не унывал все это время, я не почувствовал в нем той подавленности, что могла бы быть. Такие, как он, – редкость и я не знаю почему, но мне хочется дать ему шанс. – Ладно, как знаешь. – нейтральным голосом ответил он и вышел из комнаты. Вот собственно и все. Вроде как катастрофы избежать удалось, но мысль о том, что я тупая задница, зацикленная только на себе, не желала выходить из головы. Но думать об этом в данную минуту не хотелось, и я, схватив ворох одежды и полотенце, побрел в ванную. * * * Потоптавшись немного у двери и поразмышляв об уровне стеснительности Эндрю, я все же постучался и зашел. После нескольких лет на улице вряд ли он был смущающейся неженкой, но из-за его чистоты я не мог сказать наверняка. Но, мое предположение было верным, и уже вполне себе не серый Эндрю стоял, в чем мать родила у зеркала, и неторопливо и внимательно брился, даже не поведя бровью при виде меня. Я дал ему одежду и присел на краешек ванной, стараясь незаметно его осмотреть на предмет какой-нибудь кожной хренотени, пока он одевался. Вроде ничего ужасного не обнаружил: мелкие царапины, вереница странных шрамов в районе предплечья, несколько синяков. Но подозрительных язв не наблюдалось, и это уже было отлично. – Эм.. Эндрю, ты болен чем-то? Не подумай ничего такого, просто ты мог подцепить что угодно на улице, а мне не сложно будет купить нужные лекарства. – Нет, мне наверно повезло, в отличие от бедняги Саймона, – промычал он, продолжая бриться, – это не всегда получалось, но я старался следовать некоторым принципам, типа не пить странную воду и не есть странное мясо. Не наступать на шприцы, что было не так-то просто, не трогать чужие шприцы, а если случалось порезаться, у меня в запасе был почти чистый бинт. А спирт легко можно было у нас найти, такого добра всегда навалом. – Ты будто рассказываешь сказку детям. – меня удивлял его позитивный тон. – К такому привыкаешь и уже воспринимаешь как данность. Да и в подобной жизни есть свои плюсы: свобода действий и постоянный адреналин в крови, ведь никогда не знаешь, что будет с тобой ночью. Но как же я скучал по такому, – он восхищенно обвел взглядом ванную, – ты не поверишь, вроде обычные вещи, но они мне сейчас кажутся непередаваемой роскошью! Я усмехнулся. Эндрю начинал мне нравиться, и я с каждой минутой убеждался, что все-таки поступил правильно, протянув ему тогда руку. А еще мне нравилось, что нам, наконец, попался интересный святоша, ведь обычно они бывали невыносимо скучными. Он смыл остатки пены с лица и повернулся ко мне. После всех манипуляций с бритвой и душем на меня смотрел незнакомый мне человек и все, что я смог сказать, это: – Ого. – Сам в шоке. Надо же, я забыл какого цвета у меня волосы. – он провел руками по почти высохшей шевелюре. – Они светлые. – Ага. Больше всего меня удивило то, что ему на вид было не больше тридцати, а мне все время казалось, что я общался с пятидесятилетним. Интересно, сколько тогда было Фрэнку, раз грязь и борода придает столько лет. Эндрю, скрестив ноги, сел на пол, напротив меня. Я, чтобы ему было комфортнее, тоже сполз на коврик у ванной. Он изучающе, но дружелюбно смотрел на меня, я вторил ему тем же. Внезапно меня кольнуло острое любопытство. – А откуда у тебя те шрамы, если не секрет? – я уже догадывался, но мне хотелось, чтобы он сам рассказал. – Не очень приятная история. – он поморщился, но продолжил. – Я тогда только вливался в компанию, чтобы хоть какая-то помощь была, ибо сам бы я там не выжил. Только вот с этой самой компанией не повезло. В один вечер я по неопытности поспорил с их главным, а он был пьяным и сам по себе каким-то двинутым… В общем, он разбил бутылку, из которой пил, и проехался ею по мне. Я уполз в сторону, и мне казалось, что так я может не сразу, но умру, ведь крови было так много, и она не останавливалась, а потом когда они разошлись… – К тебе подошел Фрэнк. – Да. – он с изумлением на меня посмотрел. – Не обращай внимания, я немного экстрасенс. – надо сдерживаться блин. – Продолжай, пожалуйста. – Да собственно там рассказывать дальше нечего. Он сделал мне подобие перевязки, и сказал, что жить буду. А на следующий день мы перебрались в другой район, где я нашел малыша-Саймона. – Не знаешь чего вдруг, такой как Фрэнк, был добрым к тебе? – Когда он был сильно пьян, то что-то бормотал про семью и про маленьких брата с сестрой, что остались дома. Возможно, я ему напоминал о них. – Ты зол на Ларри за то, что он сделал с Фрэнком? – Честно говоря, я пока не успел это осмыслить. За эти два года я видел всякое и научился меньше переживать, хотя раньше бы рыдал в подушку всю ночь. Но даже несмотря на приобретение некоего панциря, я не перестал сильно привязываться к людям, а Фрэнк хоть и вел себя ужасно, но помогал нам. И я благодарен ему за это. Поэтому да, скорее всего я зол на твоего друга, но в данный момент я не могу ощущать злость. – А почему ты с такой легкостью согласился с нами пойти? – Сложно сказать. Ты показался мне нормальным, – ох, знал бы он с кем говорит, – плюс как ты и сказал, меня бы забрали копы, а Саймона оставили бы одного, а сам бы он не продержался. Надо было что-то делать. – Это да. А что ты чувствуешь теперь, зная, что находишься в одной квартире с убийцей? Он удивленно посмотрел на меня и улыбнулся. – Всего один убийца на целую огромную квартиру, Барри. Да я два года не был настолько спокоен за свою жизнь. Я совершенно искренне рассмеялся. Настроение немного поднялось, а вместе с этим я ощутил и прилив энергии. Движимый желанием что-то делать, я, для начала, предложил ему пойти и поесть что-то более сытное, чем бутерброды. * * * Как ни странно, на кухне кроме Саймона был и Локи. Он, развалившись на стуле, сидел и сверлил глазами пса, активно вылизывающего себя во всех местах. Когда мы вошли, он, прищурившись, осмотрел Эндрю с ног до головы, задержавшись на лице и волосах, но никак не прокомментировал то, что увидел, хоть я и почувствовал его удивление. Тем временем, Эндрю присел рядом с Саймоном, и, поглаживая его по голове, что-то тихо и успокаивающе зашептал. Локи эта картина ничуть не растрогала, и он решил переключить свое внимание на меня. – Собрался готовить? – со стальной ехидцей в голосе поинтересовался он. – Ну… как-бы да. Помочь не хочешь? – Да не особо. Я лучше тут тихонько посижу да понаблюдаю. – намеренно равнодушный тон. – Из меня ведь кулинар никакой, мой максимум – равномерно прожаренные плохие мальчики и девочки. Эндрю немного затравленно посмотрел на меня. Я закатил глаза. Локи осклабился. – Что ты приятель, тебе ведь нечего бояться. По крайней мере, пока. – Ээ, что это значит? – Да ты не дергайся. Я к тому, что рано или поздно все могут сделать что-то нехорошее. – То есть пока я чист в этом плане, ты меня не убьешь? – МЫ тебя не убьем. Поверь мне, Барри не такой уж добрый милашка, как кажется. – Ну, это довольно справедливые условия, – он вопросительно посмотрел на меня, – Барри, ты действительно убиваешь вместе с ним? – Да, но очень-очень редко. – сухо ответил я и начал сверлить Локи глазами, так как тот откровенно наслаждался этим диалогом. – О, Барри бывал так жесток, просто любо-дорого смотреть, – мечтательно продолжал он, – однажды он схватил одного кошелька, имевшего делишки на стороне, выдавил ему один глаз, но только один, чтобы тот мог видеть происходящее, а потом начал один за другим вырывать ему зубы, по одному на человека, в смерти или беде которого тот был виноват, и знаешь что? Ха! Зубов не хватило! И нам оставалось только перейти на его пальцы, правда мы после недолгой дискуссии решили отбивать их молотком, но… – Локи, хватит. – я резко прервал его и покосился на побледневшего Эндрю. – Знаешь, я тогда был немного не в себе. Все-таки редко попадаются такие козлы. – Да… ничего, – кашлянул он, – это ваши дела, я не буду в них лезть и как-то осуждать, тем более, без таких людей мир ведь становится лучше? – Лучше-не лучше, а чище – точно. – пробормотал я, нахмурив брови, и исчез в недрах холодильника. Похоже, у меня постепенно начинало входить в привычку прятаться во всяких шкафоподобных вещах, когда я не понимал действий Локи. Нет, у него всегда был переменчивый характер, его часто бросало из крайности в крайность, и я к этому уже давно привык, но до сих пор он иногда загонял меня в лабиринт предположений и попыток разгадать его поведение. И это не могло не раздражать. Я любил Локи, но порой желание выбить из него всю дурь, чтобы он забыл, как дышать, было слишком сильным. Наверно эти мысли отразились у меня на лице, потому как, когда я вылез из холодильника с молоком и упаковкой яиц, Локи удивленно уставился на меня, а через пару секунд у него в глазах засверкали смешинки. – Дружище, тебе с таким видом только в телевизор, вести кулинарную передачу, – посмеиваясь, сказал он, – ты был бы глотком свежего, грозного, мрачного воздуха, среди всей этой толпы позитивных выскочек. – Было бы забавно, если бы при этом ты не говорил ни слова, все время пока готовишь. Мы повернулись к Эндрю и он слегка покраснел. Я мысленно посылал Локи сигналы, чтобы тот не спугнул парня, и похоже в этот раз мне повезло. – Да. Это было бы забавно. – ответил Локи, глядя Эндрю прямо в глаза. – Суровый тип, шинкующий овощи и зыркающий на вас, не говоря ни слова. Эндрю настороженно, но вместе с тем открыто смотрел на Локи в ответ. Мне начало казаться, что, несмотря на внешнюю адекватность, у него несколько отсутствуют тормоза. Возможно это влияние жизни на улице, ведь будь я на его месте, я бы точно не оставался бы рядом с нами в одной квартире, а тем более не был бы так спокоен. И это не было притворством, я действительно ощущал его облегчение от того, что он находится в более-менее безопасном месте. Также в эту самую минуту мне вдруг пришло понимание того, что раз Локи уже допустил их присутствие в этом доме, то он не будет пытаться навредить им. Он может отпускать злые шутки и запугивать Эндрю, но факт в том, что тот уже все сможет переварить. Следовательно, Локи сам скоро это поймет и станет вести себя более нормально. С этими оптимистичными мыслями я начал готовить омлет. * * * Знаете что? Животные в доме могут в корне изменить вашу жизнь. Спустя примерно неделю, я перестал узнавать Локи. Началось все с того, как на следующий день после пребывания Эндрю и Саймона в нашем доме, он решил покормить пса. А спустя минут десять уже трепал его по голове, что-то приговаривая. Когда я вопросительно поднял брови, он выпучил глаза с выражением «скажешь что-нибудь – убью». Я, подумав, что еще не раз скажу, оставил его в покое, позволив какому-то теплому комку в душе продолжать обволакивать себя. С Эндрю Локи предпочитал не контактировать без надобности, но все равно, вскоре после того, как пес стал все чаще подходить к Локи, я начал замечать его долгие изучающие взгляды, направленные на парня. Саймон мирно поскуливал, положив голову на колени Локи, а тот не переставал сверлить глазами Эндрю, который находился в каком-то своем мире. Мне все больше нравился этот парень. Хоть я знал, что поступаю правильно, в тот самый критический момент, когда тащил его на себе, с каждым днем я в этом все больше и больше убеждался. Дело было даже не в разговорах, не в рассказах о его прошлом и мечтах о будущем. Я прекрасно видел, насколько чистая душа передо мной. И старался впитать эту чистоту, насладиться ею, пока было время. Пока они от нас не ушли. Я знал, что рано или поздно это случится. Кстати говоря, Эндрю рассказал нам, как он попал на улицы. Все было очень просто. Он оказался не в то время, не в том месте. Узнал пару серьезных грязных секретов компании, в которой работал, и ему не удалось уйти незамеченным. Над ним знатно поиздевались, отобрав все, что у того было. Заткнули рот, пригрозив, что доберутся до родни. На работу не брали, денег не было. В один прекрасный день он просто растворился в толпе, желая, чтобы за ним перестали следить или подумали, что он сдох где-нибудь от голода. Когда Локи слушал это, то все больше хмурился. В тот же вечер он ушел, и я знал, что он собирался делать. Я не хотел идти за ним. Когда в его глазах появлялся стальной блеск, я знал, что чужое присутствие ему точно будет ни к чему. Ночью, когда он вернулся, я сидел на кухне и ждал его. Он присел напротив, и в тусклом свете огней ночного города, я увидел, что складка на его лбу, наконец, разгладилась. Локи, как будто читая мои мысли, лениво потер виски, и я заметил капли засохшей крови у него на рукавах. После этого он потянулся, расслабленно осел на стуле, лукаво взглянул на меня и произнес последние слова, что я ожидал от него услышать: – Давай заведем собаку? А почему бы собственно и нет?