Suffocation

Вообще-то да, это очень похоже на издевательство. Да и кто бы спорил? Ведь за триста двадцать долларов в месяц только ненормальный согласился бы вкалывать, не жалея себя. Что ж, Кибом, поздравляю, ты долбаный семнадцатилетний психопат! – мысленно посылая все на хрен, ругал себя Кибом. Ну, а что нет то? – Привези, принеси, подай, – бурча себе поднос, он плёлся по глянцевому, будто стерильному коридору. Полупрозрачная чёрная плитка пола, и такие же будто стеклянные стены – куда ни поверни, направо или налево, а вокруг только двери, двери, двери… – С ума просто спятить можно! Упираясь подбородком в кипу бумаг, которая уже третий раз кряду грозилась разлететься ко всем чертям, Кибом, скрипя зубами, цитировал любимую фразу Эммы Грей. – Долбанные бумажные человеки, – именно этими словами она встречала его каждую последнюю пятницу месяца, ибо в этот злосчастный день мальчик на побегушках приносил адовое количество писем, кем только не присланных на адрес MG.Grey. Последний раз свернув направо по коридору, он, толкнув плечом широкую бардовую дверь, ввалился внутрь кабинета и с силой бухнул свою ношу на журнальный столик. – Посыльный из ада, Ким Кибом, в пункт сдачи макулатуры прибыл, – бойко отрикошетил он, заваливаясь на излюбленное кресло и вытягивая уставшие ноги, – получите-распишитесь, миссис Грей. Получите-распишитесь… Мда, он с тем же успехом мог смело выкинуть всю эту дребедень на подходе к World corp, а не переть её на шестнадцатый этаж стеклянной высотки. Всё равно эта покосившаяся стопка рекламы и корреспонденции пойдёт на корм крошке Дигги – именно так ласково окрестила миссис Грей свою любимую зверюшку, стоящую в одном из углов её кабинета. Так или иначе даже не проверенная почта в конечном итоге всегда оказывалась безжалостно пропущена фаршем через довольно урчащий шрёдер*. А так что, жалко ведь. Хоть и правда на макулатуру сдавай, лишними двенадцать баксов не будут, – прикинул Кибом, окинув взглядом бумажную Пизанскую башню. Миссис Грей смотрела на него с упрёком. – Что? – что ещё? Чуть было не добавил он, но сдерживаться в присутствии этой дамы он себя научил. И так слишком много она ему позволяла. Да что там – позволяла всё за исключением закинутых ног на её ореховый кофейный столик и сквернословия. Мда, она даже ругань не могла назвать соответствующим словом. Благовоспитанная мадам, она и сама не иначе как пыталась (ну, только до какого-то определённого момента) вразумить и его, заставить выражаться... Культурнее, – с нажимом, – культурнее, – мысленно передразнил Кибом, улыбаясь при этом уголком губ. – Если б это не было твоей работой, – гулко выдыхая, не отрывая взгляда от монитора компьютера, начала она, – я бы выгнала тебя взашей вместе с этой будущей бумажной вермишелью. – Но это моя работа, – подавив смешок, можно сказать, опять процитировал Кибом и, запрокинув назад голову, уставился в потолок. Как же она тогда сказала? При их первой встрече в приёмной World corp? – Мне как раз нужен мальчик на побегушках… Знай, я это терпеть не могу… но видимо придётся, раз это теперь твоя работа, Кибом. Чтобы он вообще делал, не столкнись он с ней в дверях проклятой приёмной? Прозябал ещё год-два, пытаясь скопить денег на обучение, подыхая на трёх сотнях вечно меняющихся подработок? Чёрт бы всё это побрал! И почему только он обязан зарабатывать на своё обучение в университете?! Ах, да… у тебя же отец не олигарх, Кибом, точно… всего-навсего художник-любитель с вечной голубой мечтой и мизерным доходом от продаж картин в стиле «я курил апельсины». Сколько ни пытался Кибом понять, но даже сумбурные, лишенные всякой логики объяснения отца, не проясняли ровным счётом ничего кроме того, что тот тащился сам от себя. Эх, не это ли самое главное? – спрашивал тот каждый раз, когда Кибом подсчитывал, что на краски и кисти в месяц уходит больше, чем отец умудряется выручить от продаж. Мда, не каждый польстится на абстракционизм в квадрате, но иногда находятся всякие – так сказать, на каждый шедевр находятся свои извращенцы. Да и мог ли Кибом ему помешать? Мистер Ким и так дал ему всё, что мог – он подарил ему свободу и вседозволенность. Пожалуй, самый дорогой подарок, что ему когда-либо преподносили. Грех жаловаться. Холостяцкий завтрак и nutella жирным слоем на чутка подгоревших тостах, раздолбанный мопед на четырнадцатилетие и никаких запретов, ну разве что на травку до двадцати одного. А дальше как знаешь, раз не хочешь идти в университет для простых смертных – на престижный универ заработай сам. Но даже с его мозгами, выбить стипендию не получилось – он пропустил год, потому что элементарно не хватало денег, чтобы оплатить семестр. И вот они – вечные подработки, доставки, полсмены в забегаловках и кафе с хреновыми чаевыми. По кой чёрт его тогда понесло в это бизнес-центр? Объявление в помятой, оставленной кем-то на столике в кафе газетёнке. А почему нет? Мальчик привези-подай – разве он бы не смог работать курьером? Убивать лишь полдня, зарабатывая примерно столько же, сколько у него выходило за работу на целый день? Рисковать никто не запрещал и Кибом…. Господи, как на него верещала та размалёванная секретарша из приёмной – уши вяли! Ультразвук! Как будто никогда не видела парня в рваной джинсе и затасканных кедах. Горе-то какое! И как только его такого бедненького сюда без дезинфекции пустили. Тупая курица, – в ту же секунду окрестил её Кибом, и это навечно приклеилось ярлыком в его голове. Как же она была ошарашена, когда увидела его на следующий день, со свистом шаркающего следом за миссис Грей. – Съела, – показав ей язык и задрав нос, он прошлёпал мимо, усердно виляя задом. Усмехнувшись, он вынырнул из воспоминаний и сел прямо, чтобы посмотреть на часы, что висели на стене у которой был расположен рабочий стол. За ним сидела его спаситель – странная мадам сорока пяти–пятидесяти лет. Вечно в строгом дорогом костюме и белокурой копной коротко стриженных волос. И этой дьявольской улыбкой на тонких губах. – Ч-что? – ну вот опять она за своё! Кибом терпеть не мог, когда она так улыбалась. Ничего хорошего после этого ещё ни разу не происходило. – Расслабься, а то будто кактус проглотил, – потерев уставшие глаза, она медленно отъехала от стола на кресле и, поднявшись, с хрустом потянулась. – Кстати насчёт того, чтобы что-то проглотить… Думаю, ты не откажешься составить мне компанию, я даже отсюда слышу, как скулит твой живот. И правда, он бы не отказался сейчас от буррито или лазаньи, да вообще, чего угодно. Потому что на завтрак у него, кажется, были… а разве у него сегодня был завтрак? Да ты, должно быть шутишь, Кибом. Люди, которые просыпают свою работу на два часа, не завтракают, – вспомнив об этом, он недовольно закатил глаза и, поднявшись из кресла, почти вприпрыжку понёсся следом за миссис Грей, которая успела свалить из кабинета. – Куда на этот раз? – между делом поинтересовался Кибом, ступая следом в раскрытые двери лифта. – Я бы не отказался от чего-нибудь остренького… – мечтательно выдохнул он в то время, как мелодично тренькнул звонок закрывшегося за ними лифта. На плоском табло красными цифрами мигали этажи – шестнадцать, пятнадцать, четырнадц-… Кабину лифта несколько раз едва ощутимо тряхнуло, на мгновенье погас свет. И только-только успев переключиться, на табло зависла размытая цифра – тринадцать – и обе круглые впалые кнопки вверх-вниз. – Э? Не понял… Мы что зависли? – вот чёрт, тотальное невезение! Как что случись, так всегда в заднице оказывается Ким Кибом. Это карма, определённо карма. Шумно втянув носом воздух, Кибом ткнул пальцем на кнопку вниз. Ещё раз. Потом ещё, и… – Успокойся, будто первый раз застреваешь, – рассудительная как всегда, видимо, ничем не доканаешь. – Лучше нажми вызов диспетчера. – Да, да… – легкое касание, и уже пиликнул звонок. Заиграла какая-то дурацкая музыка, и зачем, а? Разве чтобы побесить только. – Алло-алло… Алло-о! – тут же завёл пластинку Кибом. – Ох, никогда больше не поедешь со мной в одном лифте, ты невыносим, Кибом. – Я невыносим только потому, что я голоден. А в вашей диспетчерской, кажись, все повесились или свалили на обед. – Не преувеличивай, это ненадолго. Ты забываешь, где мы… здесь лифты не ломаются, иначе бы они такие тут никому нафиг не сдались, – не успела договорить она, как из динамика зашуршал чей-то голос. – Диспетчерская, я вас слушаю, – обрывками разнеслось по кабинке. Да, со звуком у них там явно беда. – Восточный лифт, мы застряли в районе тринадцатого этаж-… – но из динамика раздалось режущее слух шипение, – ой?! – хотела было тоже начать возмущаться Грей, как кабину лифта тряхнуло в очередной раз. Тряхнуло настолько сильно, что Кибом, отлетев в сторону, врезался рёбрами в поручни. – Да что за чёрт?! – хотел было он схватиться за ушибленное место, как его резко дёрнуло вниз, внутри будто образовалась пустота, засосало под ложечкой. Громоподобный раскат оглушил его и только через какую-то долю секунды, когда от резкого рывка он оказался навзничь на полу, он услышал, как завизжала-заскрежетала эта чёртова металлическая коробка, со свистом летящая на нулевой этаж.