Мы будем петь и танцевать

Это остров Олух. Одним словом: сплошной кусок льда. Собственно говоря, если уточнить: он покрыт льдом. Слава Богам, сейчас дело обстояло не так плохо, как пару недель назад; всего несколько ледяных шипов торчали у подножия гор, переходя на хижины, и заканчивались на побережье. После нескольких разрушений в поселении викингов падшим (и желательно мёртвым) Драго Блудвистом всё потихоньку начало вставать на свои места. И всё же, многое предстояло ещё отремонтировать. Иккинг Кровожадный Карасик III, новый вождь Олуха, опустился на траву прямо перед своим домом, восседая на своем драконе и лучшем друге – Беззубике. Юноша легко спрыгнул вниз, быстро почесав подбородок Ночной Фурии. - Славно поработали сегодня, приятель. Мы закончили даже раньше, чем я планировал. Они оба следили за ремонтом в порту, собирали поставки и помогали Плеваке в его кузнице. Беззубик издал рокочущий звук, исходивший откуда-то из глубины его горла, и высунул язык, когда Иккинг почесал его в нужном месте. Быть Повелителем драконов нелегко, поэтому Беззубик заслужил свою долю удовольствия. Усмехнувшись, Иккинг поднялся по ступенькам на крыльцо. Беззубик последовал за ним. Стоило Иккингу положить руку на большую железную дверную ручку, как дверь неожиданно отворилась сама по себе, слегка испугав новоиспеченного вождя. - Аааа! Ха-ха.. ой. Э… это ты, мам, - он смущённо кашлянул, запустив руку в волосы. Валка лукаво улыбнулась. - А что такое? Вождь пугается появления своей собственной матери? Как же страшно. - К-кто пугается? – усмехнулся Иккинг. - Я не пугаюсь. Пфф. Ни за что. Я просто… тренирую свои голосовые связки для сегодняшнего вечера, - импровизировал юноша. – Большой праздник у костра и так далее, куча музыки и песен, и, как вождь, я должен буду сказать там свою речь. Так что да, я тренируюсь, чтобы не потерять голос. А то это… будет очень плохо. За его спиной Беззубик закатывал глаза и передразнивал лепет своего всадника, отчего заставил Валку захихикать. - Ладно, ладно. Смотри не перетрудись, сынок, - она потеребила Иккинга за щёку. Мысленно жалуясь, Иккинг потирал раскрасневшуюся часть лица и зашёл вслед за матерью в дом. Беззубик последовал за ними, слегка лизнув Валку в приветствии. Иккинг легко похлопал по голове дракона матери, Грозокрыла; а тот, в свою очередь, поклонился Беззубику, отчего Ночная Фурия гордо выпрямилась. - Я смотрю, статус «повелителя» забивает тебе голову, дружище, - усмехнулся Иккинг. Беззубик сделал недовольную мину, а Грозокрыл, кажется, засмеялся про себя, устраиваясь калачиком на мантии. - Кстати, насчёт сегодняшнего вечера, - неуверенно начала Валка. Иккинг сел за стол, чувствуя усталое раздражение. - Я знаю, это будет немного… сложно для тебя, всё-таки это твоё первое выступление на пиршестве в качестве вождя, - продолжила она, и её выражение лица слегка помрачнело. – Твой отец не успел научить тебя многому, что должен знать вождь, перед тем как… погиб. Последнее слово было труднее всего принять; бодрое настроение в комнате значительно снизилось. Иккинг опустил голову, грустно разглядывая стол. Беззубик что-то пророкотал. Это была его вина, что Стоик был мёртв, - это он пустил смертоносный взрыв, который предназначался для Иккинга, пока не вмешался Стоик. Будучи храбрым и заботливым отцом, каким он всегда был, бывший вождь оттолкнул своего сына в сторону, а сам принял удар на себя. Беззубик тогда был под контролем Главного Повелителя драконов, поэтому не мог контролировать свои действия, и выпустил свою смертоносную вспышку… Стоик погиб. Успокаивающая ладонь опустилась на голову Ночной Фурии. Иккинг потёр голову дракона, слегка улыбнувшись ему. - Всё хорошо, Беззубик. Мы не виним тебя. Его слова не полностью стерли вину, которую чувствовал дракон, но это хотя бы облегчило меланхолию, нависшую над ними. Беззубик что-то мягко рокотал, уткнувшись мордой в ладонь Иккинга, а потом свернулся калачиком рядом со стулом своего всадника. Иккинг повернулся к матери, которая с нежностью наблюдала за ними. Юноша кашлянул в кулак. - Да… Папа и правда не говорил мне…многого. Хотя это и было болезненно, но Иккинг выудил из памяти несколько папиных фраз. Иккинг Кровожадный Карасик Третий – будет вождём после него, Стоика. А потом отец начал давать ему пару советов о том, каким должен быть вождь, пока Иккинг не прервал его новостями про Драго. И спустя менее, чем двадцать четыре часа, Стоик погиб. С тех пор на груди Иккинга покоилось тяжёлое бремя. Он был вождём, и каждый говорил, что в нём есть качества лидера, но он всё ещё оставался… просто Иккингом. Конечно, он уже не был тем тощим коротышкой, которым привык быть; он получил много знаний от старших викингов на Олухе, не говоря уже о том, что у него была мать, Плевака, Астрид и Беззубик, которые всячески помогали ему. Но иногда одинокими ночами юноша не мог сомкнуть глаз, волнуясь о том, что не оправдает ожидания народа, мамы, Беззубика. И своего отца. Валка, кажется, поняла тревожные мысли своего сына, накатившие на него при упоминании Стоика. - Что ж, возможно, это твоя первая речь, и ты будешь таким же великим, как… О Боги, она совсем забыла! Она хотела сказать «будешь таким же великим, как твой отец», но забыла о главной вещи! Так почему бы не сейчас? - Знаешь, что? Стой. Тут. И она бросилась к себе в комнату. Иккинг взглянул на Беззубика, который был в таком же замешательстве, как и его всадник. Оба они посмотрели на Грозокрыла, на что тот лишь мотнул головой. Прошло не так много времени, как Валка вернулась, слегка задыхаясь. В руках она держала большой пушистый… что ж, Иккинг точно не знал, что это было. Просто какой-то пушистый комок. - Что это? – спросил он, обойдя стол вокруг, чтобы поближе разглядеть вещь. Беззубик и Грозокрыл последовали за ним. - Это, - одним резким движением, она развернула комок во всю длину. Валка подняла его так высоко, что край вещи едва касался пола. – Это для тебя. Это была темная шерсть, какую Иккинг ещё никогда прежде не видел. Когда юноша приблизился, чтобы рассмотреть её, он понял, что шерсть напоминает чешую дракона. Беззубик наклонился, чтобы её понюхать, и практически слился с её темнотой. Иккинг протянул руку, чтобы погладить новую вещь, - на ощупь мех был мягким, но в некоторых местах гладким, а в некоторых – твердым. У юноши сложилось чувство, будто он гладит голову дракона. И когда он слегка отошёл и позволил свету костра озарить мех, в его душе возникло чувство узнавания. Из той же самой ткани были сделаны наплечники Иккинга и протез на хвосте Беззубика. Просто не хватит слов, чтобы описать, как благоговейно чувствовал себя драконий всадник. - Это твоя накидка вождя, Иккинг. Иккинг сделал шаг вперед. - М-моя… моя накидка? Валка кивнула, мягко улыбнувшись. - Обычно вождь дарит её своему преемнику лично, - объяснила она. – Иногда она бывает та же самая, иногда её делают из другой шерсти… но иногда создают совершенно новую, если вождь очень, очень особенный, - выпустив из одной руки край меха, она нежно убрала со лба прядь непослушных волос юноши. – А ты, Иккинг, самый необычный вождь, который когда-либо был у Олуха – с сердцем викинга и душой истинного дракона. Слова настолько сильно задели юношу, что его голос задрожал от волнения. - Мама, я… - Иккинг взял руку Валки и приложил её к своей щеке. Закрыв глаза, он наслаждался чувством её прикосновения. – Спасибо тебе. Это… это очень много значит для меня. - Я знаю, дорогой,- прошептала она и обвила руками Иккинга, крепко сжав его в своих объятиях. Беззубик подтолкнул их носом, прося впустить и его в любовные объятия. Иккинг и Валка рассмеялись; драконий всадник наклонился и потеребил дракона. - Теперь мы будем близнецами, правда, приятель? Дракон что-то промурлыкал, и покрутился вокруг своего друга. Он лизнул Иккинга в лицо, и тот пожаловался в сотый раз, что «это не отмывается». Валка улыбалась, глядя на них обоих, и, пока те были заняты друг другом, незаметно смахнула слёзы, выступившие в уголках глаз.