У скалы

Мириам приснился падающий со скалы юноша. Он то ли бормотал что-то, то ли напевал, но она так боялась, что не могла различить ни слова. Больше не желая видеть картину жуткого самоубийства, девушка, вся в поту, пробудилась. Привыкая к темноте, окутавшей комнату, она едва различила фигуры Маркуса и Шарлотты, но, бросив взгляд вниз, не нашла Даниэля. Очевидно, парню тоже не спится. Решившись, Гесснер аккуратно слезла с кресла, где было не очень и удобно лежать, и потопала на кухню. Именно там виднелась полоска света. Войдя, она обомлела. Даниэль стоял у раковины, держа руку над водой, с пальца стекала кровь... Мири отмерла и бросилась к нему. - Дани! Что стряслось? - О, Мири, ты вовремя, - беспечно заметил Рикардссон, улыбаясь своей добродушной улыбкой. - Подай, пожалуйста, полотенце. С выпученными глазами она кинулась к стулу и стянула с него полотенце, протянула Даниэлю. Тот спокойно выключил воду и перебинтовал палец. Его лоб был взмокшим. Со вздохом он опустился на стул, опираясь локтями на стол. Мириам шокировано тоже присела. - Тебе не больно? - Пустяки, - ответил Рикардссон. - Случайно порезался о банку, - он кивнул в сторону банки с кока-колой. - Боже мой, как ты неудачно, - покачала головой Мири. - Должно быть, все же щиплет? - Да, не без этого. Но мне не больно, меня вообще прозвали человек-факир, - Мириам подняла брови. - Хорошо переношу боль. Даже в чем-то фантастически хорошо. - Вот это да, - мотнула головой Гесснер, с уважением. - Мне бы так. Глядишь, не пропустила бы олимпиаду из-за травмы спины. - А, да, слышал о твоем злоключении, - кивнул Даниэль с сочувствием. - Так сильно болела? - Сперва все шло хорошо, я выступала на Кубке мира, но в итоге занимала сороковые места и была ни на что не годна. Со мной, знаешь, нечасто случаются курьезные, нелепые ситуации. Я не могла бы назвать себя неудачницей, отнюдь. Но если вдруг что, то непременно крупное, точно в цель, прямо перед важной гонкой, например, - досадовала Мири. Дани дотянулся до колы и дал глотнуть Мириам, та благодарно приняла. - Зуб вот однажды выпал во время гонки, так и не нашла. Врач дома мне в это время делал новый. - Серьезно? - Даниэль честно старался сдержаться, но все же рассмеялся. Мири тоже улыбнулась. - Потом вот падение с велосипеда лишило меня мечты. - Тебе всего двадцать м...? - Двадцать три. - Двадцать три! - воскликнул Рикардссон. - Всего! Мири, сколько еще впереди олимпиад! Ты же суперталантливая девочка, поспеваешь и в лыжах, и в биатлоне. Ты зря переживаешь. Определенно зря. - Как же я расстроилась, - качала головой Гесснер. - Готовилась, как проклятая, терпела боли, пока не поняла, что усилия напрасны. Ехать за пятидесятыми местами не было смысла. - Верно, потому что важнее поправить здоровье и вернуться в следующий раз, - сказал Дани. - Не представляю, что может быть важнее олимпиады. Каждый шанс нужно использовать. Неизвестно, какой моя форма будет через четыре года. Пройдет ли талант, а может, я вообще забеременею... - Ну, талант так просто не проходит, а со вторым...да, ничего не поделать, - согласился Рикардссон, качая головой. - Но все равно, ты в состоянии это предусмотреть, верно? - Не всегда, - скромно улыбнулась Мириам. - Я бываю забывчивой в такие моменты, - она кокетливо опустила глаза. - Надеюсь, твой мужчина это учитывает, - понимающе улыбнулся Дани. - В любом случае всего не учесть, безусловно. Не все ведь имеют столько наград, сколько у тебя даже к моему-то возрасту! Я в двадцать восемь стал олимпийским чемпионом в эстафете и только почти в тридцать два - взял личную бронзу олимпиады. Пережив немало лишений, трагедий... - он вдруг погрустнел. Мири смотрела на него, выжидая. Она плохо помнила его биографию. Но одна деталь все же всплыла в ее памяти, чудом не исчезнув. - Дани, в прошлом году или чуть раньше...ты, кажется, попадал в автокатастрофу? - Попадал, - он кивнул и сразу продолжил: - Есть кое-что, что не забыть. Я хочу сказать, что травма - не ерунда, совсем. Она может лишить привычных действий, даже мечты. Но в твоем случае мечта немного отодвинута. Если это не безнадежная травма, приковывающая к кровати, то всегда есть шанс выздороветь. Болячка уходит. А душа всегда будет до конца не залеченной. Гесснер слушала его, приоткрыв рот. - Ты безмерно прав, - она потрясенно кивнула. - Нет, если ты после своей трагедии сумел выиграть личную бронзу и отстоять эстафетное золото с командой - это героизм. - Это награда за пережитое, - поправил ее Даниэль. Он снова мягко улыбался. - Хватит о грустном. Ты проснулась в три ночи не для болтовни, явно. - А ты? - Кошмары. - Вот и у меня. Тот юноша снился. Он падал вниз снова и снова. - Мири, это нехорошо, - покачал головой Даниэль. - Тебе надо заснуть, а утром поделимся с ребятами. - Они решат, что я чокнутая, - фыркнула Мириам. - И Эмилио? - Он - в первую очередь. Скучно же одному дурачиться... - она усмехнулась. - Не бойся, никто так не подумает. - Нет, Дани, все-таки не стоит. Я пережду, может, видения пройдут. - Как знаешь. - Идешь спать? - уточнила Мириам, подымаясь. - Посижу немного. Гесснер удалилась, а Рикардссон этой ночью так и заснул снова. Иногда кошмары находят своих хозяев, когда те особенно уязвимы... *** Наутро спортсмены собрались за завтраком. Шарлотта при виде Дани моментально ахнула. - Дани, ты осунулся! Заболел? Его вид действительно был нездоров: побледневший, осунувшийся. Мириам прикусила губу, решив, что это она отчасти виновата. Но Рикардссон был спокоен, хладнокровен и улыбчив. - Все нормально, Шарли. - Завтра тебе надо обязательно уехать, - заметил Маркус. - Я помню, Маркус, - кивнул Даниэль благодарно. Шарлотта не стала настаивать, чтобы друг остался. Похоже, ему действительно не до отдыха. Она не знала причины, но раз Хелльнер проявлял такую заботу, то дело было непросто. - Где же настоящий хозяин? Липовый нас не устраивает, - сказал Эмиль. Эмилио на него покосился - в очередной раз. - Сейчас наберу, - коротко отозвался Свенсен и набрал номер Мартена. "Где тебя черта французского носит?" - не стал церемониться Эмилио. "Дружище, пожалуйста, мне нужно буквально несколько часов! Сегодня вернусь". "Ты чем занимаешься-то?" "Записываю рекламу, в Париже". "В Париже? Твою-то мать, Фуркад..." Свенсен наболтал еще много лишнего и нецензурного, но оппонент уже отключился. Норвежец недовольно отложил телефон. Завтракающие удивленно воззрились на Эмилио. - Ладно тебе ругаться, - лениво протянул Йонссон. - Пошлите хоть мяч покидаем, а? Все бодро согласились и выбрались на улицу. Свенсен отыскал у Мартена волейбольный мячик. Мириам, Эмилио и Даниэль составили одну команду, Шарлотта, Маркус и Эмиль - другую. Спортсменов захватил дух азарта, и они настолько увлеклись игрой, что пропустили обед. После успешной подачи Шарлотты последний гол был зафиксирован и определил безоговорочную победу шведской командой над смешанной. У Мириам не задалась игра из-за низкого роста, а двое достаточно сильных Эмилио и Дани ничего не могли противопоставить полностью сбалансированной шведской тройке. Об окончании игры попросил Йонссон. Свенсен сперва орал, что не желает уходить проигравшим, но Мири и Дани умоляли его сдаться. Шарлотта и Маркус уходили с импровизированного поля последними, когда Калла, поправляя волосы, вдруг запнулась о невидимую преграду и спиной повалилась на траву. Хелльнер испугался за нее, но убедился, что обошлось без травм и невольно залюбовался. Шарлотта порывалась подняться и делала это довольно смешно, на взгляд Маркуса. Он с улыбкой наблюдал и залюбовался. Ему вспомнились слова Дани, который словно встряхнул его. Засмотревшись на взлохмаченную, хмурящуюся Шарлотту – такую знакомую, но в то же время, совсем другую. Взрослую. Изумительно красивую девушку. - Маркус! – ее оклик заставил Хелльнера отмести лишние мысли и помочь Шарлотте подняться. – Ты такой рассеянный. Влюбился, что ль? – хихикнула она. Маркус нервно засмеялся. Ужин снова намечался на газоне. Чем сильнее сгущались тучи, тем сильнее нервничала Мири, ерзая на подушечке, которую она подложила себе, чтобы не замарать платье о траву. Дани уловил ее беспокойство. Мириам вымученно улыбнулась и сделала вид, что все нормально, сумела отвлечься на беседу с Эмилио. Но потом ее как магнитом потянуло к той самой скале. Гесснер не терпелось проверить, вернутся ли видения, изменится ли что-то, если она проверит. Мири бросила, что идет прогуляться перед сном, и пошла к горной тропе. Она не стала наблюдать издалека, а сама сразу подошла к краю той скалы. Заглянула, пошатнувшись, вниз. Мириам ахнула: ни у кого не было бы малейшего шанса выжить. Подул ветерок, и тут до нее донесся дикий, отдаленно напоминающий человека крик… Она вздрогнула, широко распахнув глаза. Крик утих, но чье-то дыхание обдало ей шею. Мири в ужасе медленно обернулась. Буквально в двух шагах от нее стоял призрачный юноша. Он был глубоко несчастен – единственное, что она увидела, бросившись бежать прочь. - Призрак парня у скалы! – вопила девушка, залетая во двор, где мирно болтали ребята. Даниэль смотрел с сочувствием, остальные – в шоке. Рикардссон молча подошел и обнял ее. - Эмилио, узнай у Фуркада, мог ли к нам тут призрак прийти? Ну…мало ли. Свенсен ничего не понимал, но Мартену и так стоило позвонить. «Пффф», - послышалось в трубке у Эмилио. «Допустим, я понял, что ты еще не едешь», - протянул Свенсен. – «Ты там уж постарайся скорее. И скажи, твоя легенда может быть правдой?». «Какая?» «Про парнишу, сбросившегося со скалы». «Свенсен, ты там премило уничтожаешь мои запасы вина?». «Фуркад, я не настолько наглый. Ты рассказывал легенду, забыл?». «На то она и легенда, чтобы быть легендой». «Призраки к тебе не приходили?» - раздражаясь, спросил Эмиль. «Оставь мое вино!». На этот раз первым отключился Свенсен. Убрав телефон, он вопросительно уставился на Мириам. Девушка кусала свои ногти.