Рыжик

Я сказала ему уйти, и он ушел. Встал и ушел. Нет, ну а я чего добивалась? Чтобы он ушел? Да! Вот и добилась. Ай да я! Но почему-то радости не испытываю, и с пола вставать желания не возникает. Я глубоко вздыхаю и закрываю лицо ладонями. Все, я спряталась, меня нет. - Мррр, - слышится рядом, и я чувствую, как Баля придавливает меня к полу своим весом, забравшись мне на грудь, удобно устроившись и замурлыкав, как личный паровозик. Я улыбаюсь, но рук от лица не отнимаю. Вскоре к Бале присоединяется объект поменьше, а если конкретней - Мурзик. Но того не устроил такой вариант как улечься и не шевелиться. Он решил залезть мне на лицо, прошелся по ладоням и съехал по макушке. Я засмеялась. - Саш. Это… Долго лежать-то будем? Честно говоря, я вздрогнула от неожиданности, чем спугнула и Арчибальда. Я раздвинула пальцы на правой руке, так как голос донесся справа, и аккуратно через щелочку разведала обстановку. Справа от меня лежала Тёпа. Я повторила то же самое с левой стороной. Слева лежала Соня… Актуальный вопрос: как они так бесшумно приблизились?.. - Да не-е-е-ет, наверное… - отнимая ладони от лица, проговариваю я. - Братец мой, конечно, тот еще… - начинает Соня, но я ее перебиваю: - Не будем о твоем братце! Давайте лучше пойдем пить чай. Ромашковый. Много. Я поворачиваю голову направо, Степанида улыбается в знак согласия, поворачиваю голову налево, Софья уже встает, кряхтя аки старушка. Мы немедленно и очень верно перемещаемся на кухню, я наливаю всем по кружке обычного чая, и мы молча сидим за столом. Слышится только чавканье от поедания печенек и хлюпанье чаем. Напряженная обстановочка, в общем. - Так, - нарушает тишину Степанида. – Мне плевать, как ты там соберешься меня затыкать, но я считаю, что ты должна поговорить с нами о братце-козле, ее братце-козле, - вносит она уточнение, кивая на Софью, замечая, что я собираюсь юлить. - Ну, и что о нем говорить. Козел, - поднимаю я одну руку ладонью вверх, - братец, - вторую. – Уравновешенно. Вопрос закрыт. - И ничего не закрыт! – не соглашается Тёпа. – Чем он тебе так не мил? - Всем! – упрямо заявляю я. – Вот смотри: вот я, - я показываю указательный палец правой руки, - а вот он, - указательный палец левой руки. Виснет пауза. Я жду, когда намек будет понят. - И-и-и? – просит выводов Софья. - Ну, что «и»? Вот я, вот он, - повторяю я, - мы пальцы разных рук, мы как из разных миров! Софья и Степанида переглядываются, и я прямо читаю в их глазах этот завсегдашний укор в том, что я много дурю. Кит вздыхает и как знаток замечает: - Разных то оно разных, но ты сама показала оба указательных пальца, то есть ты все-таки считаешь, что вы похожи. - Ну да, просчет, - соглашаюсь я. - Значит, говорить начистоту ты не собираешься? – делает, наконец, вывод Степанида. - Не собираюсь. - Ясно. Тёпа встает, поднимает за локоть со стула Софью и уводит ее с кухни. - И далеко собрались? – догоняю я их в прихожей. - Домой, - коротко отвечает Тёпа. - Ладно, - несколько неуверенно соглашается Софья. - Разговаривать-то больше не о чем, - пожимает плечами Ясько. - Тёп, - обессилено говорю я, но та заставляет меня замолчать жестом руки, и через минуту их с Софьей уже нет. Отлично. Они на меня обиделись. Ну вот что ты за человек, Заречный?! Даже когда ты не рядом, ты создаешь мне один триллиард проблем! Ненавижу… или навижу?.. Хах, кажется, я бы при всем желании не смогла бы сейчас сказать подругам все, ведь сама я ни в чем так и не разобралась, и разобраться, кажется, все труднее. Мне явно нужно побыть наедине с собой и все переосмыслить. Да еще и, судя по всему, завтра воскресенье, а это означает, что у меня еще полтора дня, чтобы все осмыслить. Если только маме, которая, наконец, получила заслуженный воскресный выходной, не приспичит провести его в моей чудной компании… Честно, не очень-то хочется, потому что это невероятно проницательная женщина, которая после первой же моей реплики поймет, что что-то не так, и пока не докопается до истины, от меня не отстанет. Я прошла на кухню, убрала все со стола и отправилась в свою комнату размышлять о бренности мира. В итоге, я просидела за книгой, которая унесла меня подальше ото всех мыслей, до позднего прихода родителей. Посидела с ними на кухне, пока они ужинали, а после, обессилевшая, отправилась спать. Увлеченная донельзя собственными запутанными мыслями, я заснула ближе к утру, и для меня стало ударом ниже пояса, что мой телефон начал разрываться от трели звонка. Я еле нащупала чудо техники; не открывая глаз, наугад провела пальцем по экрану и поднесла телефон к уху. Вопль Сони мог означать только одно – я смогла ответить. - Ало! Саша! АЛО, САША! – верещала Соня. – Ай, отойди от меня, маленький звереныш! Звук захлопнувшейся двери. - Ало, Саш, слышишь меня? - Угу, - едва выдавливаю я. Сонины крики в трубку меня не впечатлили, а следовательно, и не разбудили. - У меня ЧП, - стонет Кит, и тут-то я начинаю просыпаться и сажусь на кровати. - Что случилось? – спрашиваю я, потирая не открывающиеся глаза свободной рукой. - Помнишь, я говорила тебе, что в какой-нибудь выходной к нам приедет сестра Тани с мужем и ребенком? – уже более спокойно начинает разъяснять Софья. - Помню. - Так вот. Они приехали сегодня. В 9 утра. Сейчас уже час дня, чтоб ты знала, спящая счастливица, - опять страдальческий стон. – В 11 они уехали (под они я подразумеваю своих родителей и родителей маленького звереныша) до самого вечера развлекаться куда-то и по магазинам, а нас с Петей оставили с этим недоразумением. - С каких пор ты так детей стала называть? – интересуюсь я действительно удивленная этим фактом. - Это не ребенок, это посланник из Ада, - шепотом говорит Софья и взвизгивает от громкого стука. – Ты мне нужна, Саш. Как никогда. Голос у Софьи такой, что я не могу ей отказать и, вздыхая, говорю: - Через час буду. - Спасибо, спасибо, родная моя! И она отключилась. Да уж… Уже сейчас мне стало несколько страшно, ведь до такого довести Соню - это надо постараться. Ну, ничего! Кто сам не подарок, тот с таким же управится. Теория у меня такая. Прощаясь с мамой, которая сама еще и не думала просыпаться, я отметила, что та явно не имела на меня никаких планов, раз даже не соскочила с кровати, чтобы их огласить. Так что, чуть больше чем через час, я, с совершенно спокойной совестью, стояла на пороге квартиры Кит с пакетом всяких вкусняшек. Не можешь успокоить ребенка? Задобри его. Это, так сказать, жертвоприношение. Пусть «маленький звереныш» лучше лопает сладости, чем мой и Софьин мозг. В то, что Петя хоть как-то принимает участие в попытке воспитать сводного двоюродного племянника, мне не верилось, да и в случае чего, я уже твердо решила на пару с «посланником Ада» забаррикадировать дверь этого индюка и не дать ему ни одной попытки со мной заговорить. А коль уж он осмелится, то я буду нема, как рыба. Классную тактику я за ночь придумала, аж сама в восторге. Ну и что, что как дитя малое? Это ж ничего не значит. Не успела я коснуться звонка, как дверь распахнулась. И не успела я закрыть за собой дверь, как Софья кинулась мне в ноги с криком: «Спасительницааааа!» Это было и довольно забавно, и весьма пугающе… Что за ребенка им привезли?.. - Ну, где будущий пациент психиатрической клиники? – пытаюсь пошутить я. - Перед тобой, - хлюпая носом, поднимается на ноги Софья. – Только тихо! Он старательно ищет Петю. Мы играем в прятки. - О, так это ж хорошо! Нашли, чем его занять! - Ты не понимаешь, - энергично мотает головой Софья, снимая с меня куртку. – Он когда находит, по голове половником бьет, у меня уже шишак такой, что я скоро буду пригибаться, прежде чем дверной проем пересечь. - Оригинально… - задумчиво произношу я. Что за садист-оригинал этот малый? – А сколько лет-то дитятке? - Шесть с половиной. Ужасный возраст, - глаза Сони и впрямь полны ужаса. – Ты это… Проходи. Пакет на кухню унеси. В доме все тихо. Я без происшествий дохожу до кухни, ставлю на стол пакет и прислушиваюсь. В прихожей активное шебуршание. Софья, небось, схорониться там решила. Я возвращаюсь обратно в прихожую и наблюдаю неожиданную картину. Софья, одетая, тянет руку к двери! - Эй! Ты куда это намылилась?! Морда испуганной пантеры у Софьи всегда выходила на ура, но вот дверь открыть ей это не помешало. - Ты же не оставишь меня одну с мелким садистом и крупным индюком, - совершенно уверенно произношу я. - Прости. Но оставлю. Не могу я так, - Софья посылает мне воздушный поцелуй и захлопывает дверь. Я в миг пересекаю отрезок, отделяющий меня от выхода из квартиры, но там уже раздается характерный щелчок закрытия двери на ключ. - Это для вашего же блага, - сообщает мне приглушенный голос из-за двери. И тишина. Я дергаю дверь. Бесполезно. И еще раз. Тот же номер. Смотрю на ключницу, где обычно всегда висят запасные ключи, но их там нет… Очень классно день начинается… Оооочень… - Пливет, - произносит мелодичный голосок совсем рядом. Я поворачиваю в его сторону голову. – А кто ты такая? Передо мной божий одуванчик! Ей-богу, это тот самый одуванчик! Просто невероятно огромные голубые глаза, цвет которых различается даже в полумраке прихожей. Светлые кудрявые волосы. Светлая, чуть ли не прозрачная, кожа. Синяя футболка с машинкой, джинсовые бриджики и белые носочки. Стоит пятки вместе, носочки врозь. Ангелочек прямо! Но вот руки подозрительно за спиной держит… Уж не половник ли там? - Привет, - улыбаюсь я, садясь на корточки и оказываясь с мальчуганом почти одного роста. – Меня зовут Саша, я подруга Сони. А как тебя зовут? Он изучающим взглядом смотрит на меня, а после резко кричит: - ПЕТЯ! Тут какая-то подлуга Сони! И ударяет меня половником по макушке, тут же уносясь за угол прихожей. Больно ведь! Ух! Жучара, а! - Ну-ка иди сюда, жук! – кричу я и отправляюсь за мелким, но сталкиваюсь с Петей. - Саша? – недоуменно произносит сначала он. – Саша, - констатирует Заречный. – А где Соня? – первый дельный вопрос. - Бросила нас на растерзание маленькому гаденышу, - отвечаю я. - Как ты вообще здесь оказалась? - Соня вызвала на помощь и бесстыже оставила меня наедине с маленьким садистом, с половником и с тобой. Для тебя даже определений нет. Кажется, мой план о молчании провалился. Ну и ладно. Язвить я лучше умею. - Я же извинился, - весьма жалко произносит Петя. - Не колышет. Где ребенок? – произношу я тоном Фрекен Бок из Карлсона, отодвигая Петю со своего пути. - Я б не советовал самостоятельно искать с ним встречи, - удерживает меня за руку Петя. – Поверь, он сам тебя найдет. - А если он что-нибудь разнесет? - За несколько часов мы выяснили с Соней один интересный факт: все, что он может разнести – это чужая психика, а со всеми вещами он обращается до того аккуратно, что диву даешься, как он не боится, что половник погнется об головы. - Не погнется об ваши, - уверенно заявляет мальчик, стоя в метре от нас и поигрывая половником. Мы тут же испуганно смотрим на мальчугана, а потом друг на друга. - Сегодня я готова тебя простить, - говорю я Пете. – Только потому, что хочу выжить. - Договорились, - соглашается Петя, задавшийся той же целью. - Я хочу кушать, - говорит «одуванчик». - Иди на кухню, - задает пальцем направление Заречный. - Мы сразу за тобой, - добавляю я. - Дулачки, - обзывает нас мальчик и идет на кухню. Однако забавно он «р» не выговаривает. - А как его зовут-то? – спрашиваю я. - Не поверишь, - грустно хмыкает Петя. – Петя. Мы переглядываемся и даже довольно долго смотрим друг другу в глаза… Меня передергивает, и я отвожу взгляд, отправляясь на кухню. - Поверю, - вздыхаю я. Следующие полчаса мы, под оглушительное «Кушать! Кушать!» и удары половника об стол, готовили макароны маленькому Пете. Большой Петя старался не мешаться под ногами и не заикаться больше о стоящих в холодильнике супе и пюре с сосисками, вызвавшими бурную отрицательную реакцию у ребенка чуть ранее. Когда я поставила перед Петей тарелку с дымящимися макаронами, я наивно полагала, что эта проблема осталась позади, но это оказалось не так. «Одуванчик» посмотрел на тарелку макарон и без зазрения совести, совершенно спокойным тоном, сложив ручки на коленках, сказал: - Хочу пюлэ с сосиськами. Я едва не перевернула эту тарелку с макаронами. Петя уже доставал кастрюлю с пюре и сосисками. Он сам наложил все в тарелку и, разогрев блюдо в микроволновке, поставил ее перед ребенком. Маленький Петя подозрительно покосился на большого, взял вилку, смерил ее недовольным взглядом, разделил две положенные сосиски на мелкие кусочки (за всем этим мы с Заречным следили затаив дыхание), отложил вилку в сторону и, взяв половник, стал поедать пюре. Пюре. Половником. Мы выдохнули. Маленький сорванец ел. Петя взял тарелку с макаронами, достал две вилки и одну протянул мне. Я приняла ее. Мы встали, облокотившись на кухонный гарнитур, чтобы в любой момент сорваться в направлении, обратном от Пети, и чтобы, собственно, перед этим его заметить. Мы ели макароны из одной тарелки, все время косясь на «одуванчик», с аппетитом и завидным мастерством уплетающим пюре с сосисками половником. Макароны закончились раньше пюре, и теперь мы просто наблюдали за Петей молча. Наконец, и он доел. Мальчик соскочил со стула, посмотрел на нас чистыми голубыми глазами, сказал «спасибо» и умчался самолетиком с кухни, оставив грязный половник на краю тарелки. - Одним орудием меньше, - возрадовался Петя, убирая тарелку и половник в раковину. - Одним испытанием тоже, - выдохнула я. – В том пакете, - показала я пальцем, - всякие вкусняшки. Петя потянул к ним свои руки явно из личного интереса, за что и получил по загребущим граблям. - Они для монстрика, - строго заявляю я. – Начнет выпендриваться – будем закидывать его ими с безопасного расстояния. - А ты явно смыслишь в воспитании, - с уважением произносит Петя. - Тебя бы еще перевоспитать, - закатываю я глаза. - Ну, Саш… Я же это не со зла. Ты мне действительно… - Молчи! – затыкаю я Заречного. – Я не хочу об этом разговаривать. Ни сейчас, ни потом, ни-ког-да. - Потому что ты не чувствуешь того же? - Пошли найдем Петю, пока он не нашел какой-нибудь коллекционный нож. Я выхожу с кухни и иду в гостиную. Там на полу разлегся Петя. На животе, руки под подбородок и забавно дергает ножками. Из телевизора доносятся звуки мультфильма… Судя по всему, «Черепашки-ниндзя». - Что смотришь? – опасно приближаюсь я к «одуванчику». - «Челепашек-ниньзя», - отвечает, не отвлекаясь, он. - Можно я с тобой посмотрю? - Садись, - вздыхает Петя и двигается в сторонку. Что ж. Расценю это как предложение. Я ложусь рядом в то же положение, что и мальчик, и чувствую себя такой же шестилетней… Приятное чувство. Мы уже посмотрели две серии, когда в гостиную зашел большой Петя, который недоуменно поднял одну бровь. - Или ложись с нами, или молчи, - предупреждаю я. – Да, Петя? - Да, - улыбается мальчуган. - Быстро же вы спелись… - подозрительно смотрит на нас Заречный и садится поодаль на диван. В тишине проходит еще три серии. - Хочешь вкусняшку? – внезапно даже для самой себя задаю я вопрос «одуванчику». - Какую? – поворачивается он в мою сторону заинтересованно. - Ну, есть карамельки, шоколадки, сладкая вата и мороженки. Ой… Они ж растаяли уже, наверное… Я действительно забыла о мороженом. - Эх ты, Саша-плостокваша, - серьезно вздыхает Петя, и мы с Заречным прыскаем со смеха. – Пошли убилать моложеное в холодильник. Мальчуган быстро поднимается и самолетиком улетает на кухню. Мы с Петей поднимаемся следом. - Может, он, когда голодный, неадекватный? – спрашивает Заречный. - Кто бы знал… Но расслабляться нам рано. - Это точно. И мы не расслаблялись последующие два часа даже тогда, когда Петя просто сидел и поедал карамельки, забавно причмокивая и не отрываясь от телевизора, на котором шла уже энная серия «Черепашек-ниндзя». И тут идиллия закончилась… «Одуванчик» встал, подошел к телевизору и выключил его. Заречный и я вновь затаили дыхание. - Мне надоело, - сказал Петя. - Эм… Чем займемся? – спрашиваю я, надеясь, что он не придумает, какую-нибудь гадость. - Догонялки! – радостно закричал Петя и шлепнул меня по руке. – Ты водишь! - Он водит! – закричала я следом, сорвавшись с места и успев загалить Заречного. - Эй! Я был не готов! – возмутился он, но было уже поздно. Заречный побежал за Петей и загалил его. Петя побежал за мной, но далеко убежать не успел, я загалила его опять. Тогда он догнал того Петю, что побольше, и побежал от него на балкон. Там тот, что побольше, схватил того, что поменьше, но тот вырвался и, загалив, попытался убежать. Я, будь дурой, решила ему помочь в этом и налетела на старшего, сбив с ног. Мы вместе завалились на балконный хлам… Как же это было опрометчиво… Пока мы с Петей, хохоча, вставали, балконная дверь была закрыта «одуванчиком» с той стороны… Game Over. Во-первых, Петя с той стороны дико заливался смехом, смотря на наши перепуганные лица. Мало ли что этот маленький оболтус мог натворить один в квартире! Во-вторых, мы были вдвоем в закрытом помещении, а это меня тоже очень и очень пугало. В-третьих, Петя явно не собирался нам открывать, так как через 15 минут уговоров просто пошел смотреть дальше мультики. - Черт! – ударилась я головой об дверь. - Мда уж… «Он у нас божий одуванчик», - передразнил Петя явно родителей Пети. - В кавычках, насколько я заметила, - подмечаю я. – А тут прохладно. - Чуть теплее, чем на улице. Плохо утеплено, - объясняет Петя, и я с состраданием смотрю на его майку и джинсовые бриджи. - Холодно? – спрашиваю я его. - Пока не особо, - хмыкает он. - Думаешь, как скоро он откроет нас? - Пока что-нибудь в голове не переклинит, - очень метко отвечает Петя. – Ну, по крайней мере, теперь тебе деваться некуда, и мы можем поговорить... – он ждет моей реакции, а я стараюсь ее не выказывать. – Если ты хочешь, конечно… «На самом деле, я очень хочу, но я не знаю, как начать, поэтому молчу», - вот что следовало мне сказать, но я говорю другое: - Только если и у меня что-нибудь переклинит. Повисло молчание. Тут зазвонил мой телефон. Высветился незнакомый номер. Я нехотя ответила: - Алёу. - Привет, Саш, это Лемур, - представился звонящий. - Оу… Неожиданно… Привет, Саш. Смотрю на Петю, тот аж побледнел резко. - Занята? – спрашивает Александр. - Ну, так, не особо. Говорить могу. Петю передернуло. - Отлично. Как твои дела? Какие планы на неделю? Готов предложить несколько вариантов. - Дела прекрасно… - Это ты называешь «прекрасно»?! – шипит Петя. - …Планов нет, - невозмутимо продолжаю я. – А какие твои предложения? На самом деле, я не особо-то хотела сейчас это выяснять да и в любое ближайшее время, но это была прекрасная возможность говорить не с Петей. - Предлагаю встретиться, погулять, поговорить, - оглашает Лемур. - Заманчиво, - отвечаю ему я. Тут телефон у меня из рук вырывает Петя: - Лемур, ты шоль? Ах ты прохвост, а… Ну да… Да… У меня… Ничего не делаем… - все мои попытки отобрать телефон пресекаются просто вытянутой рукой, а как только Петя понимает, что я собираюсь кричать, он как-то поворачивает меня спиной к себе и одной рукой и прижимает к себе, и зажимает мне рот. – В гости зашла… Не, она больше говорить не может… Ага… Потом перезвонит, так уж и быть… Пока, Лемур… Заречный отключается, отпускает меня и протягивает мне телефон. - ИДИОТ! – кричу я, забирая свое чудо техники и обиженно отворачиваясь от Пети, скрестив руки на груди. – Зачем ты это делаешь? – тихо спрашиваю я. - Потому что ты, дура, - неплохое начало, - мне нравишься. Да я даже, возможно, влюблен в тебя! Хотя не понимаю, зачем в такую идиотку влюбляться! Мало того, что идиотку, так еще и эгоистку! - Это я эгоистка?! – возмущению моему нет предела, и поэтому я поворачиваюсь к своему обидчику, чтобы смотреть в его бесстыжие глаза. – Это вроде как тебя не волнует мое мнение! Это ты сначала размышляешь сам с собой, потом делаешь, а уж третьим делом поясняешь! - Да?! А кто прекрасно слышал о том, что я приревновал тебя к Лемуру, и только что решил мило с ним побеседовать, а?! Не раньше, не позже, а сейчас! – Петя сжал кулаки от злости. – Ты мои нервы проверяешь что ли? – более спокойно спрашивает парень. – Так вот я не хочу, чтобы ты это делала, если все равно ничего ко мне не чувствуешь. А если это была демонстрация безразличия ко мне, то… То я все понял. Больше не подойду и не потревожу. Заречный ослабил кулаки, посмотрел мне в глаза и отвернулся, смотря в окно на мелкого, увлеченного мультфильмом. У меня же пропал дар речи… Но вскоре он вернулся. Вот теперь я действительно возмущена и клокочу от злости. Держись, Петечка! - Ты опять решил все за меня! Гребанный эгоист! – выкрикиваю я. Петя поворачивается ко мне, скрещивает руки на груди и приподнимает бровь. Это меня еще больше злит. - Да! Ты эгоист! – я тычу ему пальцем в грудь. – Ты не мог сначала со мной поговорить! Ты сначала меня огорошил этим чертовым поцелуем, а уж потом принес объяснение, мол, дурачок влюбленный. А раз так, то какого лешего ты танцевал со всякими кикиморами на хэллоуине?! - Ты танцевала с Лемуром, - напоминает Петя. - А ты с кикиморами! – стою я на своем. – И знаешь, я не могу тебе сказать, что ничего к тебе не чувствую, потому что это, кажется, не так! Совсем не так! До Заречного немедленно доходит смысл моих слов, и он улыбается. - Доволен?! – выкрикиваю я, и у меня предательски наворачиваются слезы. Чтобы этот индюк этого не видел, я отворачиваюсь от него. Тогда он делает шаг ко мне и кладет свои руки мне на талию, я вздрагиваю, но не отстраняюсь. Он уже смелее обнимает меня, заключив меня в обруч своих рук… Я покрываюсь мурашками. Петя утыкается своим холодным носом (кажется, он все-таки замерз) мне в шею и тихо шепчет: - Прости меня, Рыж… И я ведь прощаю его… Вот именно сейчас… Прощаю за все…