***
Двенадцать часов назад — Чёрт! — Ирка не смогла сдержать вздоха боли, когда, оттолкнув Таньку с линии огня, получила удар прилетевшим стулом. Агнесс телепортировала (или как там это называется?) их у причала, и, пока они добежали до заставы, в портальной комнате развернулась полноценное сражение. Мыкола, Вук и Федька бились бок о бок с товарищами по оружию, несколько "своих" змиев в ЧОПовской форме кружили среди них, Котофеич и Еруслан прикрывали Катерину с Марцелой, плетущих какое-то заклятье. Врагов было найти несложно: Ирийская одежда и подпаленные волосы выдавали их с головой. Не раздумывая, Хортица перекинулась и прыгнула на одного из захватчиков. Тот, видно ещё совсем зелёный, не успел увернуться, и в следующее мгновение оказался приложенным о стену, плотно опутанным конопляными верёвками. Еруслан подмигнул ведьме, бросил ей ещё моток и с боевым кличем хлестнул приблизившегося к нему врага по лицу. Тот заверещал, а богатырь уже накинул ему на шею жгущую петлю и резко дёрнул. С коноплёй дело пошло значительно лучше: змии не терпели её на своей коже и выбраться из пут самостоятельно не могли, так что можно было пребывать в уверенности, что поверженный тобою через пару минут не ударит тебя со спины. Однако и противники не пришли неподготовленными. Завидев четырёх ведьм, включая вновь ставшую человеком Ирку, несколько змиев отделились от общей массы, из сумки одного была извлечена какая-то ткань. Повалил тяжёлый дым, Хортица, закашлявшись, схватилась за горло, казалось, он вытеснил весь воздух, оставив в лёгких только себя, обволакивая мерзким коконом... — Танька, цыганская юбка! Подруга, сморгнув слёзы, кивнула, и в огненных полетело несколько шариков разрыв-травы. Катерина, чуть ли лёгкие не выкашливая, метнула следом колбочку, содержимое которой источало истинное зловоние, а Марцела просто старалась никому не мешать, передавая хозяйке новые "боеприпасы". Ирка перекинулась, ведь сила горящей юбки действовала лишь против ведьм, но не оборотней. Больше явных козырей ни у одной, ни у другой стороны не было, тем не менее, захватчики очевидно являлись не последними бойцами у Иниза, снаряжение и подготовка были на высоте, чего стоили только щиты из драконьих чешуек! Не хотелось признавать, но змии имели весомые шансы выиграть. — ФЕДЬКА! — нечеловеческий крик прервал размышления ведьмы-хозяйки. Время словно замедлило свой бег. Еруслан, не обращая внимания ни на что, замершей статуей застыл на другом конце комнаты, его лицо, расчерченное шрамом веко, следы от швов на щеке, вместе выражали резкий ужас. Федька, лихой богатырь, стоявший над поверженным противником в нескольких шагах от Ирки, недоумённо повернул голову. На его губах сияла улыбка победителя, уверенного в своих силах... А потом плечистую фигуру поглотил огонь. Даже сам всевышний не смог бы успеть оттолкнуть его или вовремя остановить ревущий поток. Окружающие замерли, неуловимую долю секунды наблюдая за тем, как фигура живого человека превращается в горящую головешку. Спустя несколько мгновений обгорелые кости упали на пол, раскатились. Вот так просто, раз — и нет. Неприятный мужчина, пропахший бензином, с красным лицом и остатками драконьей грации смахнул с рукава пепел и издевательски присвистнул: — Хорошо полыхнуло! Ирка узнала Тата, но так ли это важно, когда к твоим ногам медленно катится череп человека, минуту назад машущего мечом ради общей победы? Перед глазами пронёсся вихрь образов: искалеченные товарищи, Оксана Тарасовна, горящий вместе со Стеллой схрон, оскалившийся сменообраз, руины родного дома, бабка... Не прошло и трёх месяцев, и ещё одна жертва покинула этот мир, а виной этому такие вот твари, наслаждающиеся чужой болью! В такие моменты не остаётся даже нецензурных слов. Сейчас бескровный Еруслан бросится на убийцу друга, уже игриво ожидающего нападения, а Катерина встанет рядом с женихом, это было так же очевидно, как и то, что Федьки больше нет. И они оба погибнут, — отчётливо поняла Хортица. Зная пределы силы змиев и мастерство Тата, можно было предугадать: ещё несколько таких факелов он без всяких усилий сотворит. И ещё двое жертв, разбитые или оборванные жизни, неподъёмным грузом они повиснут на душе ведьмы-хозяйки, не уберёгшей их. Рывок, и вот уже Хортица стоит перед лицом убийцы. Что она хотела сделать? Чего добиться? Неясно. Возможно, подсознание взяло контроль, а, может, вспомнился жаркий базарный день восемь лет назад... Лицо змия, потерявшее всякую красоту, не успевает переменить выражения. Голова взрывается кровавым фейерверком и жутким треском, а тело, пошатнувшись, нелепым кулем падает на пол.***
— Чистая магия, — наверное, уже в сотый раз за эти десять минут повторила взволнованная Танька. — Она должна быть полностью подконтрольной после ведьминского совершеннолетия, но на высоком эмоциональном пике может вырваться. Сила её рассчитывается... Бла-бла-бла, — заученно-скучающим тоном протянул Богдан, но, взглянув на раздражённую девушку, смягчившись, добавил: — Мы всё отлично поняли, Тань. После тяжелого сражения не осталось сил не споры, хотелось лишь упасть на любую поверхность и заснуть, отключиться от внешнего мира, ставшего слишком быстрым и суетливым. Все понимали, что это невозможно, и хорошо ещё Лариса вызвалась посидеть с детьми, впервые за эти два месяца напоминая саму себя и проявляя чудеса мудрости: ни Ирке, ни Таньке сейчас было не до пелёнок и бутылочек. — Только неясно, почему... — тем временем продолжила блондинка, вгрызаясь в тему. — Да какая разница? — недовольно пожала плечами Ирка, выкидывая в урну очередную окровавленную салфетку. Драконья кровь сделала её похожей на актрису триллера: волосы слиплись, лицо, несмотря на все попытки оттереть, покрылось красно-чёрными разводами, про рубашку лучше было промолчать. Однако игра стоила свеч: шок, страх и репутация Хортицы в Ирии помогли защитникам заставы прогнать захватчиков назад, лишённых лидера, причём добрая половина "задержалась", и полковник хищно пообещал определить их в гостеприимную и одну из самых по-своему защищённых КПЗ. По личной просьбе ведьмы-хозяйки, с ярыми лицами нетрадиционной ориентации. — Какая разница, как мир избавился от очередного убийцы? — повторила Ирка, мученически разминая спину. — У нас есть вопросы и поважнее. Их и вправду было слишком много. После того, как полковник увёл пленных, а Ле Ксе повёз своего друга-пограничника (случайно переместившегося вместе с захватчиками) в больницу, у пришедших в себя встал вопрос, как защищать границу, если застава по ту сторону захвачена. Пока в портальной дежурил десяток бойцов — максимум, который можно было себе позволить —, но этого было катастрофически мало: официальный портал мог переправить до тридцати человек. Явь была у врагов как на ладони, и это было не проблемой, а катастрофой. — Важнее, чем смерть моего брата? — процедил Айт, всё это время угрюмо смотрящий в окно. Дракон прибыл вместе с полковником как раз тогда, когда с пола отмывались останки Тата и аккуратно собирались кости убитого им. Ирка серьёзно беседовала с Вольхом, попутно раздавая приказы, но делалось это настолько уместно и тактично, что не возражал даже необычайно тихий, оплакивающий смерть ученика Мыкола. Ведьма-хозяйка как никогда раньше оправдывала своё звание, может, дело было в обстановке, а, возможно, и в силе, невидимым, но ощущаемым ореолом окутывающим прямую фигуру. Однако для Айта это было уже второстепенным, и сейчас его недобрый прищур показывал, что без внимания произошедшее он не оставит. — Не поняла этого балета, — нахмурилась Хортица, выдерживая поединок взглядов. Как бы говоря: "я не чувствую вины, хоть убей, а я поступила правильно", бросая вызов всем принципам робкой и послушной девушки. Впрочем, такой Ирка не была никогда. — Выйдем. Танька и Богдан тревожно переглянулись, предугадывая очередной скандал. Никто и думать не мог о том, что Великий Водный всё ещё испытывает родственные чувства к брату, но теперь, когда он мёртв, ситуация стала ещё запутаннее. Особенно, если вспомнить, кто его убил. Что чувствует Айт? С одной стороны, смерть близкого — тяжкий удар, однако он уже семь лет был с братом на ножах, и, все были уверены, упейся Тат до остановки сердца или погибни от других рук, водный сказал бы что-то наподобие "всё к этому шло"... А Тата убила именно Ирка, и уже неважно, как и насколько велико было её желание. Это было неправильно, хоть ты тресни, а достойное объяснение никто бы не нашёл. Просто неправильно. Сам Айт, похоже, аргументы так же не находил, а поэтому в его репликах за закрытой дверью, с трещащей по швам выдержкой, нарастал банальный крик, как и в Иркиных интонациях чувствовалась злоба и непонимание. — Надо бы выяснить, кто такая Агнесс на самом деле, — тактично преодолевая искушение прислушаться к разговору в коридоре, прервала молчание Танька. — Не верится, что простая ведьма-хозяйка может вот так просто обходить законы магии и физики. — И подумать, как охранять портал в этой ситуации, — натянуто добавил Богдан, поморщившись от громкого крика: Ирка с Айтом никогда не умели решать свои проблемы тихо, и сейчас был как раз-таки этот случай. Вскоре послышались удаляющиеся злые шаги, ведьма переступила порог комнаты, и друзья синхронно вздрогнули. Дело было далеко не в следах крови на лице и одежде, даже не в устрашающей батарее склянок и трав на поясе. Ирка плакала, чего не случалось вот уже несколько месяцев, разбитые ещё во время сражения губы дрожали, а по щекам катились тихие, злые слёзы. И сейчас гормоны, увы, были ни при чём. — Тань, присмотришь за детьми? — хрипло выдавила она. — Мне нужно отлучиться. По тону стало ясно: по делам, неотложным. Даже успокоиться и вытереть тушь не было времени, не то что уложить троих младенцев. — Да, конечно, — рассеянно вздрогнула блондинка. — Ир, ты не виновата... Виновата, конечно, но по законам военного времени в убийстве врага не было ничего предосудительного. Цепляться за идеалы добра и света можно, но до первой встречи с тем, кто на эти вещи плевал с дикой высоты. — Но он считает по-другому, — перебила Хортица, делая шаг к двери. — Вы пока за главных, завтра вернусь. — Выдавив из себя улыбку, она сделала глубокий вздох и, надев на себя маску прежней ведьмы-хозяйки, вышла. Некоторое время ведьма и здухач сидели молча, пока шаги не утихли в глубине здания. — Едет крыша, — простонал Богдан и мрачно добавил: — У всех. — Это неизбежно, в такие-то времена, — нежно улыбнулась ему жена, стараясь одной улыбкой хоть чуть-чуть развеять тьму, нависшую над надднепрянщиной. И у неё это получилось. Здухач сжал тонкие пальцы и впервые за несколько месяцев вздохнул полной грудью.***
— Уотерхаус... — пальцы застучали по клавиатуре, в очередной раз перепроверяя. Танька отхлебнула кофе и, устало протерев глаза, углубилась в чтение. Через некоторое время зрачки ведьмы сузились, она неверяще всплеснула руками, но, после некоторых раздумий, всё же вышла из комнаты с кипой распечаток. — Агнесс, — тихо позвала она, будучи уверенной на все сто. Странная ведьма появилась сразу же, будто только этого и ждавшая. Такая же невозмутимая, такая же собранная и прилизанная, словно это вовсе и не она стояла рядом с Татом в момент его смерти, словно не участвовала в выдворении захватчиков. — Долго живе... те, — умело подавив дрожь в голосе, произнесла Танька, ясно давая понять, что пора раскрывать карты. Едва заметно дёрнув, Уотерхаус повела плечами, выражая самую малость удивления. Теперь безэмоциональности нашлось объяснение: столько лет прожить и не научиться железно контролировать чувства было бы по меньшей мере неосмотрительно, особенно чётко это должна была понимать она, наученная горьким опытом. — Ты — не кубанская ведьма-хозяйка, — помедлив, продолжила юр-ведьма, переступая с ноги на ногу. — Хотя бы потому, что являешься англичанкой, жившей в XVI веке. Сожжённой на костре. Вот и самое главное сказано, жаль, рядом нет подруги или Богдана, денно и нощно пропадающего на изматывавших дежурствах или не менее тяжёлых тренировках бывших членов фехтовального клуба. Здухач уволился оттуда ещё в мае, когда в который раз удвоились патрули, и военное положение не позволило оставшиеся одиннадцать часов посвящать любимому делу. Двадцать "посвященных" учеников ушли вслед за учителем по той же причине и теперь тренировались на заставе на радость Вольху Всеславовичу. — Стоит поведать мою историю и Хортице. У неё есть время? — после долгого молчания поинтересовалась Агнесс. Отрицательное движение головы: — Она не в Яви. Думаю, направилась к отцу. — Что ж, давно пора, — тихий вздох, обращённый непонятно к кому. — Раз так, то позволь мне сразу прояснить ситуацию... Непроницаемые тёмные очки медленно покинули переносицу, миллиметр за миллиметром открывая взору брови и глаза. Даже богатый опыт и кованная в злоключениях выдержка не помогли Таньке сдержать потрясённый полустон, и хорошо ещё, что он не преисполнился страхом, что холодил живот. Спасибо за помощь, Навь.***
Очутившись на площадке межмирного портала, Ирка ещё раз глубоко вздохнула, и вот уже она — собранная ведьма, пришедшая за ответами, могущими повлиять на судьбу трёх миров, в четвёртый. Правь всегда стояла в стороне, туда знали путь лишь божества, но и полукровки имели определённые возможности: бытиё бастардом во все времена подразумевало не только наличие интересных способностей и личной ненависти "официальных" пассий отцов и матерей, как это было с Таргитаем, но и право посещения кроны Мирового Древа. Правда, "ублюдков" тут не любили, и в Яви стали постепенно забывать об этой привилегии за ненадобностью. — Кто ты, юная дева? — степенно произнёс мускулистый страж границы в чём-то напоминающим тогу. — Ирина Хортица, дщерь Симарглова, — ведьма немного удивилась, как речь её подстроилась под здешнюю. На лице качка — явно мелкого божества — проступила брезгливость, будто он обнаружил на подошве своей сандалии что-то на редкость мерзкое. В груди Хортицы начала подниматься самая настоящая ярость: эта козявка, которой только мускулами и играть, будет своё "фи" высказывать ей, полноправной ведьме-хозяйке самого спорного и значимого участка Яви, заручившейся поддержкой трёх Великих драконов и единственной, кто дал весомый отпор Храмоги?! И только ведьма набрала воздуха, чтобы хорошенько выругаться на наглеца, как на плечо легла чья-то ладонь. — Полно, — Симаргл снисходительно посмотрел на притихшего стража и обернулся к дочери. — Приветствую в Прави, Ирина. — Приветствую, — пересилив себя, ответила Ирка, готовая поклясться, что во взгляде янтарных глаз сверкнуло яркое недовольство или даже тихое сожаление. — Надо ли говорить, зачем я пришла? — Не здесь, — покачал головой Хорт и, положив руку ей на плечо, мгновенно переместил на площадку на открытом воздухе, усаженную деревьями и кустарниками, между которыми бродили экзотические и самые обыкновенные звери с птицами, от фламинго до простых ворон. "Значит, Агнесс не единственная обладает такими возможностями," — подметила ведьма, но ничего говорить не стала, зная способность хитрого бога заговаривать зубы. Однако он опередил готовые сорваться с губ обвинения своим мягким, даже участливым голосом: — Судя по всему, я стал дедом. — В конце мая, — иронично приподняла брови Ирка. — Надо же, о внуках ты поинтересовался раньше, чем о ребёнке. Бог раздражённо моргнул, и Хортица немного пожалела о своей грубости и сварливости. Но из песни, как говорится, слов не выкинешь. — Если бы твоя мать хотела бы... — нехотя прибёг к этому аргументу Симаргл. — Вот только не надо переводить стрелки на неё, — зелёные глаза прищурились. — Или ты считаешь, что, потеряв суть, Лариса имела больше шансов связаться, чем ты, пусть и в плену, но, чёрт возьми, в состоянии принимать посвящения вовкулак и вести войну... А, хотя, ладно, — безнадёжно махнула рукой. — Всё равно вам обоим было плевать, пока мне не стукнуло двадцать. — До этого мы четыре года общались, — начал было мрачно тот. — Ага, и это просто огромнейший срок для трёхтысячелетнего! — наступив на больную мозоль прямолинейной ведьмы, не стоит надеяться на её милость и учтивость. — Хватит перебивать, Ирина! — голос Хорта поднялся и показал недовольство. — Тогда расскажи мне о том, как остановить Храмоги и почему ты грёбанный год молчал о том, что был её боссом, — елейным голосом предложила Ирка. — И я буду слушать со всем вниманием. — Это не твоя забота, — наконец отрезал Симаргл, и что-то в этом голосе подсказало, что он недоговаривает. А ведьма-хозяйка этого ох как не любит. — Да ла-адно! Моих людей убивают пачками, половина надднепрянских ведьм мертва, на моей территории ведётся война, и, в конце-концов, меня и мою семью хотят уничтожить, а ты... — будто рыба, выброшенная на берег, Ирка резко вздохнула, справляясь с эмоциями. Симаргл не ответил, благосклонно наблюдая за райской птицей, севшей ему на ладонь, и, когда она улетела, воздух вокруг перестал искрить таким явным эмоциональным напряжением. — Послушай, — ладонь бога снова легла на плечо. — Тебе ли, как ведьме-хозяйке, не знать, что каждый обитатель определённого мира находится под его юрисдикцией? Ирка резко дёрнулась, сбрасывая руку отца. — Храмоги — обитатель Прави, значит, судить её будем мы, — торжествующе закончил он, и если бы ведьма не была так раздражена, то заметила бы, как тяжело дался ему этот разговор. — Но, признаю, она перешла черту. — И вы заметили это лишь сейчас? — первая смерть от рук Храмоги случилась двадцать лет назад. — Главное не когда мы заметили, а то, что предпримем сейчас, — на тонких губах вспыхнула едва заметно натянутая улыбка, означающая конец разговора. — Ты вернёшься в Явь, но перед этим принесёшь мне клятву ведьминым словом, что не будешь искать Храмоги. Это слишком опасно. "А ещё одна прямая конфронтация Явьской ведьмы и божества может ого-го как уронить репутацию Прави, не сумевшей справиться с подчинённой," — про себя процедила Ирка, старавшаяся сдерживать свою язвительность. Однако, если копнуть глубже, станет понятно, что больше всего пострадает сам Симаргл — бывший наставник преступницы. А влияние в Прави, как известно, штука довольно-таки сложная. — Нет, — почти шёпотом, но при этом оглушительно звонко в притихшем тропическом парке. И пусть он делает с ней что хочет, убить-то не убьёт! Ведьма была склонна идти напролом, ведь если она отстоит свою точку зрения, отец наверняка расколется и выдаст информацию, за которой она пришла. — Я не склонен повторять. Поверь, первый вариант — лучший из всех. — Это дело чести, — поджала губы, давая окончательный ответ. Дальше всё произошло слишком быстро: Симаргл резко схватил её за руку и переместил в какую-то комнату. Вскочив на ноги, Ирка машинально выщелкнула когти, но он легко отвёл их, не совершая никаких усилий. — Я буду рад услышать положительный ответ. — Да пошёл ты, — в животе поднималось нехорошее предчувствие, будто внутри заработал ледяной мотор. — Хорошо, — Хорт, поморщившись, отступил на шаг. — Но учти: в Явь ты вернёшься только дав клятву. А пока оставайся нашей гостьей. Затем он, не дав ведьме переварить информацию, исчез, оставив её в огромной, со вкусом обставленной комнате. Однако ни картины с изображениями тотемов, ни шёлковое бельё, ни дорогая мебель не могли повысить градус ледяного, чуждого пространств. Здесь хотелось выть, биться головой о стены и бесконечно проклинать себя и весь мир, на крайний случай утопиться в питьевом фонтанчике. — Ты, чёрт возьми, совершаешь ошибку! — срывая голос, прокричала Ирка в пустую комнату, а потом, на грани историки, вцепилась в волосы и скорее самой себе простонала:— Очередную междумирную. Но вопрос в том, что ошибку совершил не Симаргл, а она. Своей самоуверенностью, глупостью и грубостью Хортица сама мостила себе дорогу сюда, и теперь выхода не будет: если она хочет выбраться, придётся отозвать богатырей от границы и молча ждать смерти, ведь Симуран со стопроцентной вероятностью не ограничится требованием к ней самой. Однако сейчас все готовы к бою, имеют шансы, а хорошая ведьма-хозяйка не подставит свои земли под такой удар. Дорога в Явь закрыта, с этим надо смириться. — Я никудышная мать, — с болью прошипела Ирка, чувствуя, как постепенно вываривается в котле вины. Интересно, как скоро к этой мысли придёт Айт, обязательно прочитающий записку о том, куда она направилась?