***
— С днём рожденья тебя-я, с днём рожденья тебя-я, поздравляю, Ирка Хортица, с юбилеем тебя-я! — раздалось над самым ухом. Продрав глаза, Ирка только-только решила запустить в гиперактивную подругу каким-нибудь зловредным заклинанием, но решила, что это может подождать. В конце-концов, сегодня — достаточно хороший день, ведь есть надежда на то, что её осмелится поздравить кто-нибудь ещё. Хоть нормальных людей увидит. — Угу, — наконец буркнула ведьма. — Двадцать лет назад я получила самое глупое отчество в мире. Ну и родилась, конечно же. Вставать не хотелось жутко, но выхода особо-то и не было: Танька носилась по её палате, то распахивая жалюзи, то открывая окно "для притока свежего воздуха", то вытаскивая из-под комода картонку с режимом дня. Завернувшись в одеяло, Ирка пошлёпала в ванную, стараясь не врезаться в дверной косяк. Из зеркала над раковиной на неё смотрело её же сонное лицо, жующее зубную щётку. Как бы ведьма не отнекивалась, а две недели спокойствия сделали своё дело: лицо больше не походило цветом на застиранную майку, из-под глаз исчезли синие мешки, улучшилось общее самочувствие. Но она скорее бы съела ведро земли, чем признала бы правоту Айта. Обойдётся, гад. — Что ты так долго? — набросилась Танька, стоило ей выйти из уборной минут через двадцать. — Та-ань, — Ирка натянула свою любимую футболку (мужскую. Со скалящимся черепом) и затянула привычную "болталку" — верный способ отвлечь подругу, — что толку ворошить беременные причуды? Тебе досталась гиперактивность и здоровый образ жизни, мне — лень и фастфуд, — она кивнула на пакет картошки-фри, выглядывающий из-за тумбочки. — Это есть равновесие. А ещё в свободное время можно было пофилософствовать и поиздеваться над подругой. Та почти не обижалась, а тараканов в голове разбавлять надо, тем более ещё не прошла злость за то, что её упекли сюда на месяц раньше желаемого (читай — самого крайнего из всех возможных) срока. После договора с Тео она и вправду была сама не своя. Выбежав из машины за километр от нового дома, Хортица только через несколько минут поняла, что бредёт не в ту сторону. Развернулась. А правильно ли она поступила? Вдруг дети окажутся совсем-совсем обычными людьми, будут чувствовать себя чужаками в магическом окружении? Да нет, это невозможно. Усевшись прямо на тротуар, Ирка прикрыла глаза, размышляя. Она — дочь бога-оборотня и ведьмы. Сама — ведьма-оборотень. Выходит, от родителей берётся и то, и то, если они принадлежат к разным магическим группам, но что тогда не так с Веней — не ведьмаком? Хотя нет, так и должно быть. Веня — мальчик, а ведьмаки у них, в наднепрянщине, встречаются крайне редко, вот он и перенял дар отца. Но если бы Ле Ксе был бы человеком?.. Слишком сложно! Тогда у них с Айтом ещё сложнее. Девушка невольно усмехнулась: да-а, что может получиться при таком смешении? По логике... А к чёрту логику! Всё будет нормально, иначе и быть не может. Айту лучше не говорить — не поймёт договора с чёртом, осудит. С такими размышлениями Ирка опять чуть не заблудилась, и вернулась домой часам к одиннадцати. А там — Айт с Богданом и "радостной" вестью: пора на заслуженный и временный — слышишь, ВРЕМЕННЫЙ, не ругайся! — отдых. И ведьма не придумала ничего лучше, как отвести глаза и убежать наверх. Но, увы, друг и парень назубок знали её уловки, так что, найдя беглянку на ощупь в кладовке, они вдвоём (получив при этом по первое число) сгрузили её в машину и повезли в загородную клинику, где их уже ожидала Танька. Вот такой вот заговор против ведьмы-хозяйки! Конечно, их можно было понять; о её же здоровье пекутся, но это же просто преступно: после всего, что происходит в мире, запирать её без возможности помочь родной территории. Хотя что в такой ситуации можно было сделать?.. Ирка страшно злилась на друзей, но ещё больше — на саму себя. Однако в клинике было не так уж и плохо: мучили только распорядком дня, но чего сильной ведьме стоит отвести глаза или, усыпив охранника, проскользнуть в ближайший магазин за не одобренной здоровым образом жизни пищей? Даже Танька в последнее время перестала рассыпаться негодованиями, хотя первые несколько дней это было её любимым времяпрепровождением. Они чуть не поссорились на этой почве, но дипломатичная подруга нашла выход: она не придирается и не опекает, а Ирка послушно принимает все витамины (даже если они подозрительно напоминают снотворное или слабительное) и хотя бы раз в пару дней выползает на прогулку по саду. Впрочем, сад и так стал любимым местом ведьмы — если уйти подальше, можно даже остаться в одиночестве или найти сеть, выбравшись за пределы досягаемости больничных телефонных заглушек. — Ирка-а-а! — раздалось прямо над ухом. Надо же, она совсем выпала из реальности! — Что? — Что-что, извиниться я хочу, — внезапно смущённо буркнула Танька. — За Тео. Ты была права насчёт него, он — прекрасный управляющий. Вот-те на! С чего бы это вдруг такие извинения? — А, кхм, ну да, — неловко вздохнула Ирка. — Будем считать, конфликт исчерпан. — Только что мы с ним делать будем? — похоже, этот вопрос нешуточно волновал "юр-ведьму", аж глаза заблестели. — В смысле? А что с ним надо делать? — Ну, не собираешься же ты его оставлять и после войны, — удивилась подруга. Эх, проклятый договор! Сказать бы, да нельзя: она, как и Айт, не поймёт. — Собираюсь, — ведьма решила избрать тактику "я дурочка, я совсем-совсем ничего не понимаю", — а что? — Да ничего, — внезапно отступила Танька, облегчённо вздохнув. — Просто спросила. Знаем мы ваше "просто"! И что это за облегчение такое? Неужели ей не хочется расставаться с немецким чёртом, так мастерски подавившим восстание? Однако только Хортица собралась хорошенько расспросить её, как в дверь достаточно громко постучали. Впрочем, это было излишним, ведь, не дожидаясь ответа, в палату ввалилось по меньшей мере десять человек во главе с Богданом, выстрелившим из хлопушки. Помимо воли Ирка расплылась в широкой улыбке. Всё-таки День рождения — отличный повод отдохнуть и повеселиться.***
— Па-а-а! Плыг! Плюшевый заяц ударился в лицо улыбнувшегося Ле Ксе, занятого наблюдением за сыном. Вене было уже почти восемь месяцев, и он был даже чуть-чуть выше обычного для такого возраста роста. Сразу видно: долговязым сложением пошёл в отца, но черты лица более напоминали Ларису или Ирку: те же глубокие глаза, остро вздёрнутый нос и круглая форма лица. Однако с первых дней жизни малыш показал сущность воздушного дракона, и по мере взросления только развивал свои способности. — Давай, Вень, — подбадривал Ле сына, уже пытающегося заставить пирамидку взлететь. — Фью-ю-ю. — Фю-ю-ю! — радостно залопотал малыш, и разноцветная пирамидка поднялась на несколько метров вверх. Жаль Лариса, ушедшая на День рождения старшей дочери, этого не видела. Супруги решили, что незачем ребёнку находиться на малознакомой территории несколько часов кряду, а Елизавета Григорьевна, вернувшаяся пару часов назад, только подтвердила эти предположения: праздник был исключительно молодёжным, где ни малышу, ни "старой жинке" не было места. Зашедшая в комнату Елизавета, решившая присоединиться к обучению, тихо, отчётливо скомандовала: — Бух! Голубые глаза встретились с изумрудными. — Бухь! И вот уже игрушка снова валяется на полу. Веня захохотал и пополз к ней, а мужчина с благодарностью посмотрел на тёщу: — Не представляете, как я вам благодарен! Неделю голову ломал... — Хм, не стоит благодарности, — ведьма улыбнулась ему, со старческого лица сошли последние остатки "суржиковской маски". — Ира, когда была маленькой, так же регенерации училась. Конечно, пришлось замаскировать эту способность до поры до времени, зато она и сейчас непроизвольно во сне царапины залечивает. — Разве она — регенерат? — удивлённо вскинул брови змий. — Дочь бога, ей положено... Кстати, Алексей, вы — самый достойный из виденных мною партий... Не договорив, стареющая женщина вышла, послав зятю одобрительный взгляд. Тот улыбнулся: ему с первого взгляда понравилась эта, пусть и строгая, но добрая ведьма, не любящая показывать своих хороших сторон. Если она считает его лучшей партией Ларисы (а ведь есть из чего выбирать!), то он постараться это мнение поддерживать. От приятных мыслей дракона отвлёк детский плач. Недоумевая, что послужило такой резкой смене настроения, Ле Ксе взял сына на руки, покачал. Напрасно — мальчик продолжал рыдать и бесноваться, лицо его покраснело, занавески на окне с чудовищной силой бились о стены. У него режутся зубы, конечно же! И что же делать? — Мама, у Вени, кажется, — прокричал дракон, распахивая дверь с сыном на руках. В лицо дыхнуло дымом, и он в недоумении отступила обратно в комнату. Нет, не показалось, и из коридора действительно шёл дым! Пожар? Может, Веня предупреждал его, чувствуя опасность ? Но там же Елизавета Григорьевна! Пару секунд на то, чтобы написать сообщение жене. Лучше прослыть паникёром, чем сгореть заживо, как это чуть не случилось с ним в раннем детстве. Создав вокруг себя сферу чистого воздуха, Ле бросился на поиски тёщи, прижимая Веню к себе. О том, чтобы оставить его в комнате, не могло быть и речи. В лицо ударил жар, от которого не спасало ничто, воздух вокруг нагрелся на пару десятков градусов, а в горле запершило. Способности воздушного не помогают! — Ле, мы в ловушке, — за его спиной появилась бывшая ведьма-хозяйка, лицо её побелело и словно окаменело. — Это — не просто огонь, из него не выбежать! Они стояли в гостиной, в коконе свежего воздуха, который хоть как-то спасал, и смотрели, как под натиском огня тлеет мебель и полыхают шторы. — Что? — дракон в панике завертел головой, заметался. Выхода нет: огонь перекрыл все пути отступления. Сражаться с ним бесполезно. Вместо ответа женщина запела, запела пронзительно и чисто, никто бы не подумал, что она может так петь, но от слов становилось жутко: — Запыхалась, ведьма, ты, Хватит играть в прятки! Что с нечистой красоты? Знаем всё повадки. Не простил наш людской род Связь с нечистым духом, Так пусть обагрит восход То, как дом твой рухнет... И не оставалось никаких сомнений в том, что эта песня была до ужаса уместна в этом горящем аду. Но зачем?.. — Но это же просто старая песня! — прошипел Ле Ксе. — Что происходит? Телевизор упал с подставки, разлетевшись брызгами стекла и тлеющей пластмассы. — Ведьмин огонь, — тихо, почти шёпотом. — В старину его использовали для уничтожения ведьмы в собственном доме. Рёв огня усиливался, Веня притих, дрожа. Мозг парализовало, как при встрече с врагом, которого заведомо не можешь победить. — Я не понимаю! — в панике крикнул Ле Ксе. — Что делать? Ничего не ответив, ведьма поцеловала сначала его, потом Веню в лоб, отступила на шаг. — Берегите себя. Берегите Ларису и Яринку. По лицу её текли слёзы, и, прежде чем Ле Ксе успел что-нибудь сделать, Елизавета Григорьевна шагнула в огонь. А через несколько мгновений, а, может быть, часов мужчину с сыном сбило с ног яростным шквалом воды.***
Разрезая праздничный торт, Лариса внезапно почувствовала резкую головную боль. Ирка обеспокоено взглянула на неё, но женщина успокаивающе улыбнулась: всё в порядке. Однако боль не утихала, а в груди росло нехорошее предчувствие. Поймав изучающий взгляд Богдана, она вышла из палаты в коридор, где не было ни души — спасибо Таньке, усыпившей медсестёр. — Что случилось? — испытывающе проговорил парень. И ведь не скажешь, что ему девятнадцать! По взгляду — так совсем взрослый мужчина. — Я — не беременный, так что мне можете сказать, — надавил он, дёрнув уголком губ. В кармане звякнуло, и Лариса, собираясь с мыслями, машинально вытащила телефон. И чуть не застонала, увидев сообщение от мужа. Головная боль была вестником беды. Молча показала экран Богдану. Через пару минут она уже летела по вечернему городу на кочерге, сзади, не отставая — Катерина, чуть в отдалении — сосредоточенный Айтварас, что-то шипящий в рацию в когтях. Богдан остался прикрывать и, если что, задержать Ирку, которую при таких новостях не остановило бы ничто. Дым только подтвердил худшие опасения. Дракон в крутом пике устремился на горящий дом, на крышу тут же вылилось с две сотни литров воды... и, оттолкнувшись от крыши, слились в канаву у забора! — Ведьмин огонь! — первая догадалась побледневшая Катерина. — Кем бы ни был поджигатель, но мы имеем дело с сильным магом! Чуть в отдалении стояли люди, вереща, глядя на Айта, парящего в небе. У тех, кто будет стирать им память, просто колоссальный объём работы. — Что же делать?! — с истерикой в голосе прокричала Лариса, собираясь броситься в пекло. — Там моя семья! Не давая кинуться в огонь, на её плечо легла когтистая лапа. Резко развернувшись, женщина встретилась взглядом с чёрными глазами. — Мы нич-ш-ем не можем помочь. Нет! Если нельзя помочь, почему всё ещё льётся вода, ударяясь о невидимую преграду и стекаясь на дорогу? — Что?! Пусти! — по щекам потекли злые слёзы. — Пусти! Там мой сын! Обрушилась крыша. Не переставая, лилась вода. Что за игру ведёт Айт? — Ес-сли ведьма умрёт раньш-ше, у Ле и Вени ес-сть ш-шанс, — тихо прошипел змей, не убирая лапы. Осознание добиралось до мозга слишком медленно. — Он прав, Лариса, — хрипло произнесла Катерина. — Ты же знаешь, если ведьму сжигают в доме по всем правилам, — это слово далось с большим трудом, — до него нельзя добраться извне до смерти хозяйки. Она это знала. Отказывалась понимать. Предупреждая истерику, Катерина подлетела ближе и стиснула руку подруги. Через несколько секунд поток воды преодолел сопротивление, и ворвался в дом. Ларису больше не держала кочерга, её трясло и шатало, словно в самый страшный ураган. Силой Великого дракона вод пожар удалось локализировать за считанные минуты. Глаза Катерины, стоящей чуть в отдалении, были прикованы к тлеющим развалинам, куда сейчас пробирались спасатели в защитных костюмах. Она не хотела смотреть, но смотрела, не в силах оторвать взгляда. Помимо воли девушке вспомнился урок, полученный полтора года назад. — Хозяйка, расскажите о сжигании ведьм людьми, — почтительно проговорила Марина, отхлёбывая из бокала. Оксана Тарасовна, как всегда полная утончённой красоты, восседала в горе подушек на диване и пребывала в на редкость хорошем расположении духа. — Во-первых, — смакуя слова, поучительно проговорила ведьма, — не людьми. Другими ведьмами. В глазах Вики и Лики Катерина прочитала отражение собственного недоумения. — А вы думали, когда такое происходило, ведьма чинно сидела в кресле, не пытаясь улететь или, в конце-концов, обезопасить себя? Конечно, это происходило где-то в шестом веке, но потом на помощь людям пришли маги. — Маги? — нахмурилась Лика. — Но ведь... — Ковены враждовали, — пожала плечами хозяйка. — Но таким способом, как сжигание, пользовались достаточно редко, и к нашим дням он исчез совсем. Потом ведьма рассказала, как это работает. Защита ведьминого дома становится ловушкой, из которой до смерти ведьмы не может выбраться никто, и вместе с тем пламя не выходит за границы дома. Помимо прочего, такой способ расправы считался высшей гранью бесчестия, и нередко поджигатель сам становился жертвой. Айт внимательно слушал сбивчивый рассказ Катерины, с каждым словом мрачнея всё больше и больше. Наконец он, как ни в чём ни бывало, равнодушно спросил: — Сколько времени на это требуется? — Около трёх месяцев. — Логично. Три месяца назад граница была открыта, но это значит, что сейчас по территории бродит враг со знанием, как уничтожать ведьм... — Не обязательно, — возразила Катерина. — Враг мог прийти не из Ирия. Дракон тяжело вздохнул и собрался было продолжить разговор, как из развалин вынесли носилки, накрытые белой простынёй. Ларису забрали минут десять назад с нервным срывом, но Катерина всё равно не решилась подойти ближе. Добродушный, всегда готовый прийти на помощь Ле Ксе или малыш-Веня? Выжил ли кто-нибудь? — Отравление дымом, у Ле Ксе сильные ожоги и предположительно сломанная при падении рука, но оба поправятся, — с едва заметным за надменной маской облегчением выдал вернувшийся Айт. Они ещё некоторое время по стояли, глядя на тлеющие развалины, бывшие когда-то домом ведьмы-хозяйки, а потом, развернувшись, отправились в сторону большой дороги. Возвращаться на праздник, показно веселится и придумывать оправдания отсутствия Ларисы не хотелось, да и не получилось бы, у Катерины уж точно. — Они думали, что мы все отмечаем Ирин День рождения здесь, — медленно проговорила ведьма, глядя в пустоту. — Хотели одним ударом покончить со всеми нами. Дракон сосредоточенно кивнул. Рыжая запоздало вспомнила, что он знал Елизавету Григорьевну намного дольше, даже в какой-то степени был её родственником. Так что же чувствует он, если Катерина едва сдерживает рыдания? — Ирке с Танькой ни слова, — наконец припечатал Айт, и, глубоко вздохнув, излишне деловым тоном попытался выйти на другую тему: — Пойдём, нужно найти Марцелу с Мариной и приготовить несколько пинт зелья забвения.