Сказанье о междумирных ошибках

Трактир «У конюха» никогда не был тем местом, куда с радостью заглянули бы приличные люди. Пьяницы десятой дорогой обходили мрачный домишко в самом глухом углу приграничного города, матери не разрешали детям даже смотреть в его сторону, а полиция предпочитала лишний раз не заглядывать с проверками, тем более, место было относительно тихим. Так и стоял трактир добрые три четверти сотни лет, становясь идеальным местом для встречи и укрытия. В один февральский вечер бармену резко поплохело, и сидящие у стойки избавились от бесплатного дополнения в виде всеслышащих любопытных ушей. На первого посетителя — фигуру в сером плаще — никто старался не обращать внимания — как говорится, меньше знаешь, крепче спишь. Второй же привлёк внимание многих — седой мужчина с вытянутым лицом и стальными, злыми глазами. Взглядом этих глаз можно было порезаться и одновременно утопиться в нем, но не в них заключался источник неуёмного интереса не самой лучшей части городского населения. Незнакомец абсолютно не скрывал свою личность. Ни маски, не капюшона, ни неприметной одежды, наоборот, богатый камзол, отличающий человеческих купцов и бахвалистых змиев, словно мужчина считал, что ему нечего скрывать. Те, кто не был настолько пьян и глуп, понимали, что перед ними находится змий, и не абы какой, но предпочитали помалкивать. Змей-перевёртыш, которых сейчас остались единицы из некогда сильного племени. Люди молчали — и правильно. Разговор подходил к завершению, шелестящий голос из-под капюшона давал последние указания: — Вторую половину получишь после. Ничего сложного не будет. — А что же, раз так, сами не идёте? Ваше имя уже успело стать страшной сказкой для драконов. — Не хочу марать руки, — фигура чуть сгорбилась и тут же быстро заговорила. — Не бахвалиться, сделать всё быстро и тихо. Бить наверняка. Лицо змия вытянулось ещё больше в презрении, скрытом за необходимой учтивостью: — Сомневаеш-шся во мне? — Помню, что стало с твоим отцом при встрече с ней, — не хуже змия прошипела фигура в плаще. — Сейчас она сильнее… П-полукровка. Барный стул опустел. Сплюнув на грязный пол, мужчина рывком встал и направился к выходу. *** Неделей раньше Портал замерцал и, вспыхнув, наконец-то выплюнул двое фигур, одна из которых удачно приземлилась на ноги, а другая, шатаясь и зеленея, шмякнулась на пол, выронив дорожную сумку. — Ничего, в первый раз и не такое бывает, — ободряюще проговорила Лариса, помогая сконфуженной Катерине встать. — Я вот вообще в семнадцать в озеро из портала выпала. — Вы были в Ирии? — восхищённо прошептала девушка, с любопытством рассматривая вытоптанную площадку официального портала, заключённого в каменной пещере-клетке с единственной дверью. — Как и все ведьмы нашего ковена. Когда-то нас было значительно больше, — в голосе зазвенела грусть. — Когда-то… — А кто был в вашем ковене? И почему сейчас никого не осталось? — Катерина опасалась, что старшая ведьма не захочет отвечать, но любопытство и искренний интерес были сильнее. Лариса раздумывала недолго. — Называй меня на ты, по факту мы равны. И, раз ждать нам ещё долго, то можно и рассказать. Для начала, наднепрянский ковен был самым сильным из всех в округе. Ещё Кубанский, но он уже полвека ведёт настолько скрытую жизнь, что мы даже не знаем, существует ли он ещё. Наднепряский ковен состоял из двух древних семей — Хортица и Яковленко, и на момент распада в нём состояли я, моя мать, сёстры Ванда со Стеллой Яковленко и дочь Ванды, твоя бывшая хозяйка. — Они были родственницами? — Да, но в их отношениях за все эти годы мало что поменялось, увы. Храмоги, будь она проклята, объявила нам ультиматум: присоединяйтесь или умрите, и именно тогда всё начало рушиться. Ванда требовала уничтожить все кладбища в округе, отделить Храмоги от их силы, мама хотела связаться с Правью, и именно в тот день, когда они пришли к компромиссу, пропал Симаргл, — Лариса тяжело вздохнула. — Через некоторое время погибла Ванда, Стелла отказалась сотрудничать с нами и, думая, что является самой умной, ушла. Мы остались одни. Получив сигнал продолжать путь, ведьмы прошли площадку и попали в приземистую землянку, стены которой были выложены разноцветными чешуйками драконьей чешуи. Внутри всё оказалось весьма аскетично: простой стол неизвестного материала, походящего на камень, такой же стул и дверь, шитая листами железа. Лариса тихо толкнула свою спутницу и показала на пол; внушительная часть его отделялась от остальной комнаты тончайшей полосой метала, не покрывающей — вмурованной в камень. Катерина предпочла не представлять, что может скрываться под этой хорошо знакомой ей ловушкой. Двое пограничников молча просмотрели их документы — разрешение ведьмы-хозяйки, пропуск Явьской заставы, разрешение от канцелярии Великого Земляного и право на почти неограниченные перемещения по Ирию, действующие ровно семь месяцев. После один из них вышел, а второй — приземистый круглолицый и явно змий — аккуратно сложил документы в кожаную папку. На бритом черепе зигзагом от макушки до изуродованного уха тянулся розовый, относительно свежий шрам. — Лариса Константиновна, Катерина Павловна, добро пожаловать в Ирий, — с не выражающим абсолютно никаких эмоций лицом проговорил пограничник. — Меня зовут Бордальцум, во время вашего пребывания здесь я к вашим услугам. — Бордальцум? — удивлённо приподняла брови Лариса. — Алексей говорил о вас… — Что именно я выполнял приказ о его изгнании за пределы нашего мира? — безрадостно спросил змий, открывая перед ведьмами дверь в другое помещение, являвшееся длинным коридором со множеством дверей. — Нет, — в ведьмином голосе послышалась торжественная твёрдость. — Вы — единственный, кто писал моему мужу в годы изгнания, вы — один из тех, кто сражался в катакомбах в декабре, — рука Бордальцума непроизвольно метнулась к шраму, — и вы — тот, благодаря кому жива я и жив мой сын. Дракон остановился, ошарашено глядя на женщину. Его тёмно-карие глаза вспыхнули робким, непонятным испугом, а потом — неимоверным облегчением. — Некоторым свойственно помнить только плохое, но Ле не из их числа, — наконец разлепил губы он. — Однако я не спасал ни вас, ни вашего… — Письмо. Мой муж не знал о политике Храмоги, и ваше письмо пришло как раз вовремя, чтобы он подоспел к нам. Наша семья — ваш должник. Не зная, что сказать, дракон медленно кивнул и тут же резко распахнул одну из дверей. — В этой комнате есть всё необходимое. Ирийскиие вещи лежат в комоде, когда вам надо будет выйти — позовёте меня. Комната? Скорее уж апартаменты! Две широкие кровати с балдахинами, расшитыми серебром по ярко-зелёному фону, два комода белого дерева, огромное зеркало в дальней части комнаты, письменные столы со всеми необходимыми принадлежностями, дверь, ведущая в ванную и одна большая фреска, изображающая какую-то эпическую битву между демонами (в несколько раз омерзительнее обычных) и могучими драконами всех четырёх стихий, вместо обоев. Грейл Глаурунг ясно дал понять, насколько уважает ведьм делегации Ирины Хортицы. — И на сколько мы здесь? — спросила Катерина, расчёсывая мокрые после купания волосы. — Как управимся — можем возвращаться, но я бы ещё посетила Симурану. Телефон, не работающий здесь, был отложен в сторону. На краткий миг ведьма встретилась глазами со своим отражением, отражением крайне уставшей, но не сломленной женщины. — Я бы тоже, — мечтательно пробормотала девушка. — Там, говорят, Симаргл уже неделю появляется, может, удастся посоветоваться по поводу робленных… — Тогда без меня, — поспешно раздалось от Ларисы, и в ответ на вопросительный взгляд она добавила: — Вернувшись, не стоит забывать, от чего бежала. После этого разговор угас, и вскоре ведьмы легли спать. От кровати старшей почти сразу же раздалось размеренное сопение, а вот Катерина ещё долго лежала, размышляя. О Ларисе, о наднепрянском ковене, о поручении, данном им Иркой, о Марцеле, оставшейся на Танькином попечении. Сущий ребёнок… О моментах, не связанных с «работой». Пожалуй, об этом даже слишком много. Уже проваливаясь в сон, ведьма торжественно пообещала себе забыть о некоторых моментах на время пребывания в Ирии. *** — А этот склад? — Ирка скучающе ткнула пальцем в карту, занявшую половину стола. — Проверили девять дней назад. А если за городом? Ведьма покачала головой: — Вчера богатыри полностью оцепили город. Разумеется, местные жители не в курсе, что их защищают, но никто мёртвый не пройдёт точно. Ребята своё дело знают. Язвительная критика уже готова была сорваться с драконьего языка, но Айт предпочёл лишний раз не провоцировать скандал в очередной раз засидевшейся без дела ведьме. «Боевую завязку» они обсудили ещё до налёта на Стеллин схрон заложных, и та операция должна была торжественно подвести черту под Иркиным участием в боевой деятельности, но… Всегда есть тысяча но. Что делать тому, кто уже много лет не видел своей жизни без драк, в условиях воздержания, больше напоминающего домашний арест? Нет, Хортица была не глупа, понимала что и для чего она делает, но бездействие неподъёмным грузом давило на плечи. Она не могла, как Лариса, тогда ещё не возвратившая память, всецело посвящать себя семье, не могла помогать Таньке в аналитике, где та прекрасно справлялась сама, а отлёживаться, теша себя причинами, тут же становящимися ничтожными, смахивающими на отговорки, было в тысячу раз хуже. И вот теперь ведьма, чьё настроение день ото дня становилось всё хуже и хуже, пыталась на пару с Айтом вычислить теоретическое местоположение баз врага, его следующую цель, работу над чем им вчера не без облегчения отдала Танька. — Кстати, спасибо за све-ет-тер, — между делом проговорил Айт, стараясь не терять лицо на ухабах Явьских слов.. Несмотря на внушительный опыт общения с людьми, некоторые слова по непонятным причинам так и не давались ему. Ле Ксе утверждал, что помочь может только тренировка, но царевич лишь пренебрежительно фыркнул — вот ещё, упёрто выговаривать непокорные слова себе же в насмешку! Не царское это дело. Не царевичье, если быть точным. — В кладовке ещё есть, если хочешь, — на двух ночных клубах, контролируемых чертями, было поставлено по жирному кресту. С неделю назад Елизавета Григорьевна, навестившая в прямом смысле рычащую внучку, вручила ей внушительную картонную коробку из-под компьютера, купленного пару лет назад. — Снимай стресс этим, а не ударами о своего жениха, — проворчала тогда она, поставив коробку на пол между ними. — Он, конечно, иномирец, но и ты не совсем человек. — Спасибо уж, — буркнула Ирка, недоверчиво приподнимая крышку. — Нитки? Ты мне на подоконнике предлагаешь Ирийских тварей растить?* Бабка привычно закатила глаза, и Коту, выглядывающему из соседней комнаты, стало понятно, откуда этот жест взяли Лариса и сама Ирка. Ведьмы, что поделать! — Совсем повернулась на работе, Яринка! — воскликнула ведьма. — Внутри книга, там всё подробно описано. Направь свою энергию в мирное русло хоть один раз в жизни! Когда за Елизаветой захлопнулась дверь, девушка всё же, воровато оглянувшись, извлекла из недр коробки потрёпанную книгу в коричневой облезлой обложке. «Вязание спицами и крючком для домохозяек (зачёркнуло карандашом)». Рядом, на самоклеющейся бумаге, крючковато значилось «Яринка, мне не считаем тебя домохозяйкой, пожалуйста, не пытайся никого убить. Это временно. — Тоже мне, нашли мегеру, — Ирка уселась на пол рядом с коробкой. — И никого я не убивала и убивать не собираюсь, с чего они взяли? Кот фыркнул, глядя на дверь кухни, в которой зияла внушительная дыра, к счастью, не сквозная. С тех пор окружающие осмелились вздохнуть спокойно. В тот же вечер альянс пришёл на очередное собрание, заранее готовясь получить за то, что каждый из них может сражаться и спать на животе, а вместо этого застал агрессивно вяжущую ведьму, вокруг которой валялось с полдесятка пар носков, не сказать что идеальных, но носить можно. Чёрные брови были сурово сдвинуты, руки безостановочно стучали спицами, а во взгляде читалось «кто засмеётся, отправится прямиком в ад». Дружным выдохом компании можно было наполнить сотню воздушных шариков, а Елизавета Григорьевна не без гордости заметила, что у ведьм издавна очень хорошо получалось заниматься рукоделием. Однако недавно закончилась пряжа, новую должны были привезти только к понедельнику, до которого оставалось почти четыре дня, и Ирка снова заскучала. — Мне вот что непонятно, зачем Грейл Глаурунгу и Сайрусу встречаться со мной? — через некоторое время произнесла она. — Вы вообще-то союзники, — хмыкнул Айт. — Это естественно — хоть раз увидеть того, кому предоставляешь бойцов. — Мы союзники уже полгода, и всё это время вопросы решались через тебя. Ирка окончательно отодвинулась от карты, скрестив руки на груди. — Точно я знать ничего не могу, — попытался увильнуть от ответа змий. — Догадайся. — У меня нет фантазии! — А мозг во время купания вытек? — Ну ладно, — недовольно вздохнул Айт, так же отворачиваясь от раскладок и карт. — Здесь дело в том, что в Ирии твоё имя знает каждый бродяга, нет, не как Хортицу-убийцу, а как ведьму, хоть как-то отражающую нападения Храмоги. Тогда как положение Сайруса с Грейлом несколько шатко… — А чего же не твоё? — А я, в отличие от них, знаю, как общаться с населением, — тонкие губы изогнулись в самодовольной улыбке. — Теперь же, когда Катерина с Ларисой возводят магическую защиту поверх змийской, люди и драконы видят, что мы сотрудничаем с ведьмами. Это, скажу я тебе, весомый политический плюс. А я не имею права заключать межмирный союз, так что нужна была именно ты. По ведьминому лицу нельзя было понять, удовлетворил ли её ответ или нет, но в конце-концов последовал кивок. — Надеюсь, теперь мне не придётся мотаться в Ирий столь же часто, как ты? — Вряд ли. У Грейла есть гонцы, которым он доверяет и не такие дела. Только вот на заставе могут быть проблемы, — это прозвучало как вопрос. — С заставой всегда проблемы, — проворчала Ирка. — Сейчас граница открыта, богатыри проводят свои проверки, но к субботе опять закроют. — Видел их объявление. И какому трёхголовому пришло в голову оповестить о настолько важной информации всю округу? — Вот и появилось у меня дело, — усмехнулась ведьма. — Завтра отчитаю. Мне вот что ещё в голову пришло: ты постоянно говоришь про Грейл Глаурунга, а вот о Сайрусе я почти ничего не знаю. На лице Айт появилось искренне недовольство, неприкрытое абсолютно ничем. Казалось, что ему напомнили о выпачканной в краске новой куртке, настолько сильно между недовольством проглядывало отвращение. Создавалось стойкое ощущение, что эти эмоции слишком давно скрывались в недрах драконьего мозга, а сейчас нашли выход. Сначала Ирка подумала, что он не захочет говорить, но… Видимо, чаша терпения переполнена. Пожалуй, всё началось с того момента, когда фавор тогдашнего Великого Дракона Вод — престарелого и больного Жалтиса Чанга — стал выполнять почти все его обязанности, тогда как сам Великий большее время проводил в Палатах, отдавая приказания. Пятеро достойных змиев — Марзельвум, Кайпус, Адас, Ральдан и Айтварас успешно заменяли его, но и вместе и в половину не могли равняться с мощью усыхающего повелителя. Грейл Глаурунг и Амстунг Иниз спокойно отнеслись к этому, покорно ожидая смены Водного, а вот самый молодой из них, полный амбиций Сайрус решил, что будет умнее взять ситуацию в свои руки. Таким образом был подкуплен на лояльность Великому Воздушного фаворит Великого Водного Адас, что повлекло за собой небывалые выгоды для Воздушных — подарки, отданные территории, отпуск части тысячеглавого дракона… Марзельвума, понявшего в чём дело и попытавшегося помешать, нашли повешенным в собственной комнате, попытавшийся разобраться в смерти друга Кайпус трагически подавился за завтраком и задохнулся, его не смогли спасти лучшие лекари Палат. Увидев это, Ральдан скоропостижно ушёл в отставку, не желая повторить судьбу несчастных. В тот же полдень Жалтис Чанг, выслушав решение Ральдана, вызвал к себе Айтвараса — младшего фаворита, вчерашнего выпускника Академии пятнадцати лет. Лишь за взволнованным царевичем захлопнулась дверь, Великий отослал слуг и, тяжело оперевшись на стол, проговорил: — Нет нужды спрашивать, понимаешь ли ты, что происходит. Юноша с трудом кивнул, запирая эмоции далеко в себя. Пусть он потерял единственных друзей, Великий не должен потерять его. — Адас всегда был подвержен чужому вниманию, но я не думал, что настолько, чтобы предать нас ради воздушной ящерицы. Моя ошибка, самая страшная. Сгорбившись, дракон всё больше стал походить на сломленного старика. Коротко остриженные волосы, борода, изнеможённый взгляд посеревших глаз. Час двухсотсорокоднолетнего Жалтиса близился, но не возраст был тому виною — войны раньше срока состарили его дух, а тот потянул за собой и тело. Обойдя стол, Великий остановился напротив своего ученика. — Ты всегда был верен мне, Айтварас. Я не зря спас тебя от гнева Владычицы семь лет назад, не напрасно учил тебя все эти годы, ведь на добро не всегда отвечают злом. Пусть тебе лишь пятнадцать, но дух твой не запятнан гнилью. Лицо юноши исказилось болью: — Великий, вы говорите так, будто… будто уходите. — Ты и сам это знаешь, — дракон извлёк из-за пазухи конверт коричневого пергамента с печатью Великого Водного и простой холщовый мешочек. — Сегодня вечером я отправлюсь на рудники, вместе с дружным нам Сайрусом, — ни один мускул на престарелом лице не дрогнул при упоминании погубившего его змия, — и не выберусь оттуда живым. Айтварас вздрогнул; он так и не научился контролировать эмоции настолько хорошо, чтобы не отреагировать на весть о скорой смерти любимого наставника. В ледяные руки уткнулся конверт и мешочек. — Теперь только от тебя зависит судьба Водных драконов, — тяжело произнёс Жалтис. — Найди Адаса и убей его, не допусти предателя к моему месту, до завтрашнего утра, затем возвращайся сюда, запри двери и никуда не выходи, пока тебя не призовёт Владычица. Что бы не случилось. Старый змий отвернулся и направился к двери. Каждый шаг его отдавался тупой болью в груди Айтвараса, сжимавшего конверт и мешочек так крепко, что, будь это обычные предметы, от них бы не осталось и мокрого места. У самой двери Жалтис Чанг развернулся. — Я верю в тебя, Айтварас. Из тебя получится отличный великий. Серые глаза блеснули давно позабытой синевой, а в следующую секунду дверь захлопнулась. В распечатанном конверте оказались документы, завещание и манифест о вступлении на пост нового Великого, в мешочке — медальон, что издревле носили Великие Водные… — И ты убил его? — тряхнув головой, спросила Ирка, потрясённая рассказом. Дракон молча кивнул, уставившись в одну точку. В вырезе футболки блеснула серебряная цепочка медальона, что никогда, даже во сне, не снимался с шеи. — А что было с Сайрусом? — Ничего. Как ни в чём не бывало поздравил меня на следующий день. Лицемер… — парочка шипящих ругательств. — Но можно было рассказать Табити! Она не могла закрыть глаза… — Табити, — через силу, с невыразимой тоской, проговорил Айт, — на что только не закрывала глаза. Некоторым кажется, что ей вообще плевать на нас. Но, скажи я это в Ирии, а любое любопытное ухо донеси это до ушей Владычицы… К слухам о себе она очень внимательна. ___________ *Нитки— похожие на нити существа, подбирающиеся к спящим детям и сосущие из них кровь. Спасти Дракона, приложение «Ирийский Бестиарий».