Письма к Бесс

Привет, милая Бесс! Не знаю, когда мои письма дойдут к тебе, но буду писать как можно чаще, ибо события и картинки вокруг меня сменяют друг друга с ошеломительной скоростью! Начну с того, что в доме профессора меня подняли в шесть утра и повезли в аэропорт, сунув вместо завтрака начинавший черстветь сэндвич и бутылку с водой. Путешествие до Бостона не хочу даже вспоминать! Горилла по имени Джонатан Бойд отвез меня на своём страшноватом джипе, за всю дорогу не проронив ни слова. Я с облегчением попрощалась с ним и пошла на посадку. Полет до Хитроу я большей частью проспала. Приземлившись на территории острова, я сначала села на автобус до Лондона, потом – на поезд до города с поэтичным названием «Ньюкасл-апон-Тайн». По пути я на свою голову заказала чай с булочками. Мне принесли жидкий сахар, по цвету напоминавший мочу, к тому же холодный, как лед. «Булочки» представляли собой давно и безнадежно зачерствевшие кусочки хлеба, которые с жалостью намазали джемом. В общем, в город я прибыла голодная. Найдя там кулинарию с доставкой (заведение носило пугающее и смутно знакомое название «Кролмайстер»), я облегченно вздохнула. Наевшись вдоволь, я направилась на автобусную остановку, откуда ходили рейсы до деревни Хэмплтон-Сэнт-Джеймс (я не вру, подруга; деревня и вправду так называется!), где и находилось последнее пристанище покойного юноши. Чета Стэплтонов, у которых Ричард подвизался садовником, отвечала всем общепринятым представлениям иностранцев об англичанах: высокие, костистые, с кривыми зубами и морем снобизма. Он оказался полковником в отставке; она – бывшей медсестрой. Несмотря на то, что им было явно неудобно отвечать на вопросы какой-то американки, они весьма любезно позволили мне остаться в том самом флигеле, который занимал Ричард. Они вручили мне ключ и предоставили полную свободу действий. Самостоятельно обнаружив домик в самом дальнем конце участка, я с огромным трудом открыла деревянную дверь и вошла внутрь. Вот что я тебе скажу, Бесс: в одной из методичек для частных детективов я прочитала, что в мозгу человека именно запах вызывает множество ассоциаций. Именно ароматы мы помним дольше всего. Подруга, ЭТОТ запах я запомню на всю жизнь! Что-то гнилое, что-то полуразложившееся, что-то… неимоверно вонючее! Закашлявшись, я отпрянула, запнулась о порог и упала, извините, прямо на филейную часть. Вытащив из сумки носовой платок, я встала и, закрыв этой жалкой тряпочкой нос и рот, принялась искать источник вони. Им оказалось жаркое. Вернее, то должно было им стать, если бы юноша не посчитал свести счеты с жизнью. Кастрюля, стоявшая на старой электрической плите, была доверху наполнена чем-то зеленоватым, покрытым толстым слоем плесени. Это «что-то» источало такое амбре, что платок перестал меня защищать. Я отбросила его в сторону и, закрыв кастрюлю крышкой, мужественно понесла её на помойку. Захлопнув крышку мусорного контейнера, я вздохнула с облегчением. Вернувшись во флигель, я пораскрывала все окна и, решив, что домушникам поживиться здесь нечему, оставила открытой и дверь. С чистой совестью я отправилась в университет, прихватив с собой сумку. Чемодан я тоже оставила, здраво рассудив, что вряд ли даже на туманном Альбионе отыщется вор, которого заинтересуют мои поношенные тряпки, да пара батончиков молочных тянучек. Университет Гарроу находился в пятнадцати километрах севернее деревни, и до него регулярно ходил автобус (к сожалению, одноуровневый). О впечатлениях от посещения этого храма науки я напишу тебе в следующем письме! Бывай, подруга!