Осколок Валгаллы

8 декабря 1250 года. Норвегия. Нейтральные северные воды. Раннее утро.       Тепло. Очень тепло. Почти жарко. Снаружи холодно, а здесь, лёжа на одной медвежьей шкуре и укрываясь другой, уютно. Где-то над головой тихо урчал Беззубик, свернувшись кольцом вокруг пары, не давая теплу уйти. Астрид проснулась в объятиях своего жениха и игриво прижалась к его крепкому, разгорячённому, обнажённому телу, вдохнув пряный и столь родной ей аромат. Хотя теперь к нему явственно примешался и её собственный запах. Воспоминания о минувшей ночи летели в голове стайками Жутких Жутей. Огромное, ни с чем несравнимое наслаждение от полного единства и безграничной принадлежности любимому человеку. Хофферсон не сомневалась: только Иккинг был способен так нежно держать её в своих объятиях и столь страстно ублажать с полной самоотдачей. Удовлетворение после близости волнами распространялось по телу девушки, заставляя нежно прижиматься к любовнику. Тот, видимо, тоже проснулся и в долгу не оставался, крепко сдавливая деву в кольце своих рук. Разумеется, когда вслед за телом проснулся разум, юная валькирия подумала о своём теперь уже не самом завидном положении. Душой и сердцем она чувствовала, что они с Иккингом поступили правильно. Ибо нуждались друг в друге, как в воздухе, и произошедшее касается только их и никого более. Но Хофферсон осознавала и другой, куда менее приятный факт: они нарушили одну из самых главных традиций. И если это всплывёт, то прощай репутация и даже, вероятно, столь желанное замужество. Всё же нравы в племени были очень строгие. И это ещё с учётом отсутствия возможных последствий, которые могут вполне не иллюзорно замаячить на горизонте в ближайшие месяцы, а то и недели. Астрид не обманывалась: жениться на ней Иккинг был готов хоть завтра, как-никак о полноценной семье он мечтал уже давно, и они не раз это обсуждали. Разумеется, по возвращении домой Карасик поговорит с отцом и её родителями о помолвке, но оставалось одно существенное НО: Иккинг ещё не был готов к должности вождя. Парень лишь хотел семью, самую обычную семью: жену, детей и всё в этом духе. А вот становиться главой острова юноша пока решительно не желал. И в свете последних событий Хофферсон была полностью солидарна с ним в данном вопросе. Сколь ни горько и неприятно признавать, но Иккинг совершил несколько непозволительных серьёзных промахов. Просто чудо, что в Валгаллу отправился только гашишин да Элвин Вероломный, а не кто-то из их компании. Да, возлюбленный юной валькирии в будущем станет вполне достойным вождём не хуже своего отца, а возможно и превзойдёт его, но пока он ещё не готов. И именно этот факт сдерживал пару от серьёзных шагов, ведущих к свадьбе. Оба понимали: стоит Иккингу жениться, как Стоик Обширный тут же оставит свой пост, поручив племя сыну, поскольку положение обязывало. Сама Астрид нисколько не сомневалась в своём женихе, как в будущем вожде. Но относилась к нему куда более внимательно, нежели Стоик, прекрасно понимая причины его колебаний и не форсируя событий. Хофферсон чувствовала – Иккинг сам должен сделать шаг. Случившееся между ними ночью – событие личное; а обязанности перед деревней – долг парня. Уж что-что, а отделять личное от долга Карасик умел. Единственное, что юноше сейчас оставалось делать, так это набираться опыта и знаний у своего отца. А она, Астрид Хофферсон, его возлюбленная, поддержка и опора, всегда будет рядом и терпеливо ждать, когда придёт время – взять в свои, как говаривал ныне покойный Элвин, «драконьи лапы» бразды правления. Именно тогда пара сможет связать себя брачными узами. И если сейчас их близость не будет иметь серьёзных последствий, то у пары достаточно времени, чтобы подготовиться к сему шагу. Главное, по возвращении из путешествия пройти хандсаль*, и дело, как иногда любил повторять Иккинг, «в шлеме». Только вот до сего промежуточного этапа ещё нужно завершить экспедицию и вернуться на Олух. А потому Астрид не торопилась сейчас покидать их с Иккингом уютное гнёздышко. Девушка нежно водила кончиками пальцев по обнажённой груди Карасика, вырисовывая на ней различные узоры; по порезу на руке, оставленному мечом Джеймса Кроува, будто пыталась успокоить несуществующую боль. Скоро на этом месте останется лишь шрам. Очередной шрам на теле воина. Парень игриво перебирал локоны девы одной рукой, а другой прижимал за талию к себе. Хофферсон блаженно улыбалась. Было хорошо. Это слово предельно точно подчёркивало как телесное, так и духовное состояние двух любящих сердец. О чём думал Карасик – неясно, но юноша явно наслаждался последними спокойными минутками утра. А между тем следовало встать, привести себя в относительный порядок и вернуться в кемпинг, покуда остальные члены группы спят, благо час был очень ранним и вряд ли кто-то из друзей уже пробудился. А посему, оставив сначала на груди, а потом на губах юноши пару лёгких поцелуев, юная валькирия нехотя поднялась и слегка поёжилась от утреннего холода, открыв Иккингу восхитительный вид своего обнажённого тела. Парень, не таясь, любовался соблазнительными формами своей пассии, пока та одевалась и прихорашивалась. Правда, Астрид, деланно возмутившись подобным поведением своего жениха, заставила его поторопиться и с ехидной ухмылкой сама принялась за созерцание процесса облачения юноши. А Иккинг только рад был лишний раз покрасоваться перед своей невестой. Как не крути, понятие стыдливости они оставили позади минувшей ночью, когда пересекли ими же некогда очерченную границу дозволенного. Приведя себя в порядок, свернув и убрав медвежьи шкуры обратно на спину Беззубика, притащившего их вечером на себе, и как следует проверив внешний вид друг друга, пара в сопровождении вновь навьюченной Ночной Фурии двинулась к месту основного лагеря, добравшись до оного за полчаса.       Бодрствовала только Громгильда, которая, видимо, всю ночь ждала свою всадницу, но по непонятной причине не отправилась на её поиски. Видимо, доверила их Беззубику, но от беспокойства не смогла заснуть. Вернувшаяся троица расположилась подле Злобного Змеевика и, поскольку сонливости уже не было ни в одном глазу, просто сидели в тишине, наблюдая за небом и природой. Сколько они так просидели – неизвестно. Идиллия была нарушена пробудившимся Кривоклыком, который решил поднять своего всадника в обычной манере, с силой пихнув оного в бок. Сморкала, прокатившись колбаской пару метров и отбив при этом себе все бока, разразился отборными ругательствами: - Клык! Красно-задый гад! Козёл! Скотина! Сколько можно?! Астрид с Иккингом тихо рассмеялись и сочувственно посмотрели на поднимающегося Йоргенсона. Гневная тирада парня перебудила всех остальных. Первой вскочила, как на бомбе подорвалась, Забияка. Оглядевшись заспанными глазами, Торстон улыбнулась, увидев вернувшуюся пару, а про себя подумала, что раз любовнички тут, то и выгораживать их не придётся. Благо своё спальное место ребята уже успели прибрать, создав впечатление, будто они вернулись поздно вечером, когда все уже видели третий сон и пробудились раньше остальных, благо остальные члены экспедиции уснули рано, не выставив дозорных. Рыбьеног, ворча, поднялся на ноги и, протирая глаза, направился к своему вещмешку. Задирака только сел, огляделся и пробубнил: - И незачем так орать. Перебудил пол леса. Драконы же спокойно поднялись, лишь Громгильда яростно зашипела на Кривоклыка. Тот нагло огрызнулся, всем своим видом показывая: «Не мои проблемы. Спать надо было, а не ерундой страдать».       Завтрак прошёл уже более спокойно. Сжевав последние хлебцы и курятину, всадники провели ревизию и поняли, если в ближайшие три-пять дней они не доберутся до цели, то придётся туго затянуть пояса. Но всех обнадёжил Рыбьеног. - С провиантом не всё так плохо, как кажется. У нас драконы, и рыба в здешних водах, слава Асам, не перевелась. Наловим. - Согласен, - задумчиво протянул Йоргенсон, - Но вода ведь не бесконечная. У нас осталось всего две бочки, которые несут Барс и Вепрь, и одна пустая на Громгильде. Драконы ещё смогут продержаться, но если через сутки мы не найдём реку или озеро, то всю воду придётся разделить между драконами. А сами будем локти кусать. - Да, с водой беда просто, - покачал головой Задирака, - Шут с ней с едой. Заби не мешало бы сбросить пару кило, но вот без воды будет худо… Высказывание блондина было тут же оборвано смачным ударом в глаз от сестры, а на саму шутку никто не среагировал. Воцарилось тяжёлое молчание, так как вся группа погрузилась в размышления о насущной проблеме. Затянувшуюся паузу нарушила внезапно просиявшая Астрид. - Стойте, ребята. На этом острове есть низина с небольшой речкой. Там и наполним третью уцелевшую бочку вместе с флягами, а драконы напьются вдоволь… Почти все посмотрели на Хофферсон с удивлением. Сморкала, подозрительно прищурившись, спросил: - Откуда про речку информация? - Мы с ней вчера видели, - внезапно встряла близняшка Торстон, - Если вы забыли, то мы вместе гулять ушли. Астрид метнула испуганный взгляд на подругу, и та, к ужасу юной валькирии, ответила намёком на подмигивание. Взор синих очей Хофферсон был спокойным, но лоб мгновенно покрылся ледяной испариной. Что до Иккинга, который тоже мгновенно всё понял, то сын вождя не на шутку перепугался, хоть внешне также виду не подал. Внутри у юноши возникло отвратительное чувство, будто всё, включая сердце и брюхо, обратилось в лёд. Карасик сейчас благодарил небо, что сидел, а не стоял, иначе скрыть нервную дрожь в ногах ему бы точно не удалось. В голове молнией мелькнула паническая мысль: «Проболтается – нам обоим конец». Но Забияка, видимо, и не думала выдавать ребят, полностью взяв дело в свои руки. - Думаю, нам следует сходить туда и пополнить запасы. Тут не очень далеко. Парни бодро поддержали предложение, и группа засобиралась в путь. Астрид, пока поправляла свой вещмешок, поймала себя на том, что у неё мелко дрожат руки. Заметившая состояние подруги, Торстон поспешила на помощь, завязав верёвки сумки морским узлом. - Порядок? – тихо спросила она у Хофферсон, - Не нервничай так. Всё под контролем. - Ты… - только и смогла выдавить из себя Астрид. Забияка слегка кивнула и, подмигнув, промолвила: - Я могила, ты же знаешь. Вы с Иккингом, главное, не бойтесь. Если бы можно было описать нашим ограниченным человеческим языком все эмоции, отразившиеся на физиономии белокурой, то тут присутствовали и громадное облегчение вперемешку с благодарностью и подозрительностью в одном флаконе. Торстон прыснула, вновь подмигнула подруге, как бы говоря «не стоит благодарности», и вернулась к своему Пестиголову. Астрид оседлала Громгильду и первая поспешила к реке. Иккинг разрывался между желанием догнать любимую и чувством страха от того, к чему это может привести, поскольку они явно повисли на волоске. Не дай Один, остальные узнают о случившимся. Лишь оказавшись у источника пресной воды и пользуясь занятостью парней, Карасик решился тихо подойти к своей пассии и, под видом помощи в разгрузке Змеевика, шепотом спросил: - Забияка… - Она не выдаст, - одними губами с лёгкой улыбкой прошелестела девушка, так чтобы только парень её услышал. Иккинг почувствовал громадное облегчение, но от вопроса не удержался: - Уверена? - Абсолютно, доверься мне, - прошептала Хофферсон, а затем добавила уже нормальным голосом, - Принеси, пожалуйста, свою флягу. Я наполню её вместе с остальными. - Сейчас, миледи. Заодно заточите, пожалуйста, мой нож, пока я вожусь с твоим седлом. Астрид удивлённо подняла бровь. - А что с ним не так? - Видимо, один из ремней повредился. Ты разве не заметила, что оно слегка съезжает влево при ходьбе? Нужно осмотреть его и подлатать. Блондинка улыбнулась и, поблагодарив зеленоглазого шатена, отошла к реке с флягой и ножом. Скоро с её стороны послышался скрежет точильного камня о металл. Иккинг тем временем разбирался с седлом. Всё оказалось гораздо хуже, чем Карасик предполагал. Сняв его с Громгильды, парень понял, что летать с таким седлом нельзя. Ибо держалось оно уже на одном целом ремне и честном слове. Видимо, в последнем бою его повредило пламя самого дракона, так как на некоторых участках явно были следы подпалин. Казалось, что лоскуты кожи вот-вот порвутся. Подошедший Рыбьеног подтвердил «диагноз». Убрав изувеченное седло в багаж Сморкалы, Иккинг настоял на осмотре всего снаряжения команды. Оказалось, не напрасно. Только у Беззубика и Сардельки сёдла были в хорошем состоянии. У кузена дела обстояли не так плохо, как у Астрид, но ремонт был необходим. Пока Ингерман «колдовал» над снаряжением близнецов, двоюродные братья привели в относительный порядок вещи Йоргенсона. Беззубика слегка разгрузили, переложив часть его поклажи на Громгильду. Теперь для Хофферсон нашлось место на Ночной Фурии. Вернув Иккингу заточенный нож и полную флягу, Астрид взобралась на чернокрылого. Шатен с удовольствием устроился позади, обвив талию девушки, крепко прижав к себе. Поймав весёлый взгляд Забияки, Карасик состроил строгое лицо, и та отвернулась. Но в голубых глазах близняшки пара всё же успела заметить лёгкую усмешку. Шестёрка всадников стартовала, беря курс на запад. Впереди парили Беззубик с Громгильдой, за ними Барс с Вепрем, и замыкали колонну Сарделька с Кривоклыком, чьи всадники вели неспешную беседу об итогах экспедиции. Пользуясь тем, что остальные члены группы находились позади Громгильды, влюблённые наслаждались как пейзажем, благо здесь было чем любоваться, так и своим относительным уединением. Астрид откровенно таяла в кольце рук любовника, вспоминая наиболее сладостные моменты минувшей ночи. Жмурясь от удовольствия и прижимаясь к парню всем телом в ответ на ласку, валькирия обращала взор из-под полуприкрытых век на бесконечную гладь океана, усеянную мелкими ледяными глыбами и плавно переходящую в небо на далёком горизонте. Иккинг тоже времени даром не терял, нежно стискивая златовласку в объятиях, поглаживая ладонями по животу, периодически целуя то в висок, то в шею, то за ухо, а иной раз и в губы, когда белокурая воительница оборачивалась к нему. Беззубик, не пребывавший в восторге от всех этих нежностей у себя на спине, периодически «одёргивал» узурпировавшую управление элероном белобрысую всадницу целебными оплеухами по рукам с помощью своих наростов на голове. А пара только смеялась в ответ и через короткое время после очередного внушения, продолжала заигрывать друг с другом. Беззубик, отчаявшись достучаться до всадников, рыкнул что-то Громгильде позади себя, но в ответ получил насмешливое на-драконьем: - Расслабься. Это теперь надолго. Эйфория у них ещё не скоро пройдёт. - Легко тебе говорить, - прорычал Фурия в ответ, - ты летать можешь и в одиночку, а мой полёт эти безумцы контролируют. Сейчас забудутся окончательно, и хорош был дракон Беззубик. Громгильда только расфыркалась и бросила: - Если что, мы вас поймаем. Не дрейфь и держи хвост арбалетом. Беззуб только глаза возвёл к небу, по-видимому, молясь своим драконьим богам, если в таковых веровал. Только зря он так беспокоился. Астрид не была бы собой, если бы позволила своим эмоциям полностью взять верх, а потому полёт продолжался спокойно.       Лететь до конечного пункта назначения, отмеченного на карте покойным Иеремией Смитом, пришлось около трёх суток, и как назло ни одного островка на пути не встретилось. Драконы сильно устали. И только на исходе третьего дня команда добралась до небольшого острова. Так далеко на север не заплывала ещё ни одна экспедиция викингов. По сути это был даже не остров, а голая скала, очень схожая с территорией Изгоев. Но если во владениях Элвина Вероломного росли хоть чахлые кусты, то здесь ничего подобного не наблюдалось в принципе. Слишком суровая погода не оставляла какой-либо растительности ни единого шанса на выживание. Крылатые рептилии приземлились у подножия небольшой горы, и спешившиеся всадники тут же поспешили развести огонь и разбить лагерь. Укрыться от сильного ветра помогли питомцы, но и они чувствовали себя очень неуютно. Ребята сложили довольно крупный костёр из веток, захваченных с места последней стоянки и, тесно прижавшись друг к другу, укутались в шкуры и придвинулись как можно ближе к огню. Рыбьеног и Сморкала с завистью смотрели на близнецов и Иккинга с Астрид, которые могли себе позволить укрыться одной шкурой на двоих. В паре было явно теплее, чем поодиночке. Сидели в тишине и ужинали жареной рыбой. Драконы тоже не голодали, закусывая дневным уловом. Спать решили не расходиться, ибо холодно, и после небольших дебатов кинули жребий на парное дежурство. Первым выпало близнецам, а посему остальные стали устраиваться настолько удобно, насколько позволяла обстановка. Сморкала и Рыбьеног засопели быстро, прижавшись спинами… Вернее, засопел толстячок, в то время как Йогерсон в очередной раз радовал товарищей своей «сладкозвучной трелью», больше похожей на рык Громобоя. Астрид уютно свернулась калачиком в крепких объятиях шатена, который в свою очередь прислонился спиной к коленям вставшего на дыбы Беззубика, подобно остальным драконам укрывавших крыльями человеческую часть команды от ветра, как птенцов от хищников. Чернокрылый ящер только глянул на пару у себя в ногах, а затем перевёл взгляд на Громгильду. Дракониха посмеялась одними глазами и подбавила пламени в костёр, согревая всех. Огнедышащие рептилии тоже по-своему отдыхали, отчасти погружаясь в дрёму вкупе с оцепенением, и инстинктивно не отключаясь полностью. Каждый член экспедиции чувствовал, что поиски скоро окончатся, но для успеха понадобятся силы.       Утро приветствовало путешественников ледяным пронизывающим ветром и серыми тучами в сумеречных небесах без единого намёка на солнце, ибо полярная ночь окончательно вступила в свои законные права. Иккинг, дежуривший последним, слегка потряс прижавшуюся к нему девушку. Ближе к «рассвету», когда настала их с Астрид очередь заступать на пост, Карасик не смог заставить себя разбудить свою пассию. К тому же, оставлять постовых скорее было привычкой, нежели необходимостью. Ибо куда людям чутьём, слухом и зрением тягаться с драконами? В крайнем случае, хватит и одного стража, дабы поднять по тревоге остальных. Ввиду этого Иккинг полностью надеялся на чутьё бодрствующего вместе с ним Беззубика, а девушке решил дать отдохнуть.       Хофферсон открыла глаза и продолжительно зевнула. Парень шутки ради сунул палец ей в рот. Астрид дёрнулась от неожиданности, а затем, рассмеявшись, легонько ткнула его кулаком в бок. «Дурак». Почти неразборчиво и шутливо пробормотала она и, не высвобождаясь из кольца рук юноши, потянулась. Иккинг дерзко провёл ладонью вдоль позвоночника белокурой красавицы, одновременно крепче прижимая деву к себе. Голубоглазая нисколько не возражала против такого поведения юноши. Немного помедлив, пара, будто по молчаливому сговору, поднялась на ноги. Холодный воздух смахнул остатки сонливости, и молодые люди отправились на разминку. Постепенно начали пробуждаться и присоединяться к зарядке остальные члены группы. Разбившись на пары, шестёрка всадников около часа отрабатывали приёмы фехтования, борьбы и трюков высшего пилотажа верхом на драконах. И лишь после полноценной тренировки, странники приступили к завтраку и обсуждению насущных проблем. Медленно пережёвывая жареную рыбу, викинги строили планы на ближайшее будущее. По всем признакам выходило, что сокровищница находилась на этом острове-скале, а, значит, его следует прочесать. Единственное, что вызывало некие раздумья и сомнения, так это слова из последней подсказки Альтаира, озвученной ныне покойным Иеремией в результате допроса после памятного боя с пиратами: «Лишь двое, поддерживаемые стражами могут в тайну заглянуть». Рыбьеног, предложил разделиться на два отряда по три человека с целью убыстрения поисков. Иккинг его поддержал, но распределение вызвало волну недовольства со стороны одного из членов экспедиции. Карасик распорядился, чтобы Ингерман и Йоргенсон летели с ним, а Задирака составит компанию женской части отряда. Сморкала был в корне с этим не согласен, считая себя кандидатурой, лучшей Торстона. Брат Забияки ничего не сказал, а только ухмыльнулся. Рыбьеног и сама близняшка, что характерно, возражать не стали, а только согласно кивнули. Астрид же удивлённо воззрилась на всадника Ночной Фурии. Но Иккинг, чувствуя себя слегка в своей тарелке, настоял на своём. Пока команды убирали кемпинг и снаряжали драконов, Хофферсон улучила момент переговорить с Карасиком. - Почему ты нас так странно разделил? – спросила валькирия. - Астри, пойми, - старательно подбирал слова шатен, стараясь не обидеть девушку, ибо понимал, чем именно она недовольна, - Сейчас мы должны полностью сосредоточиться на поставленной цели. Я не хочу, чтобы ребят отвлекали дела сердечные. Отправить Рыба или моего кузена с Забиякой? Ну, нет. Они будут заняты тем, чтобы внимание нашей подруги привлечь, а не поисками тайника… - Ну-да, ну-да, - хитро прищурилась Хофферсон, вспоминая, как вёл себя наглый брюнет, когда Иккинг поставил его с ней в патруль пару-тройку лет назад, - А мы с тобой компанию Заби составить не можем что-ли? Иккинг фыркнул и шутливо покачал головой. - Тогда я за себя не ручаюсь, - ответил парень, - Вдруг меня кое-кто будет отвлекать одним только своим присутствием и обворожительной улыбкой. Астрид рассмеялась: - Намекаешь, что я тебя отвлекаю? - Не намекаю. Прямо говорю, - ухмылялся шатен, - Ты у нас, дама собранная. Я же – слегка раздолбай. К тому же надо быть честным с остальными. Сморкале и Рыбу не понравится, если я себе позволю то, чего не разрешу им. Златовласка улыбнулась и в очередной раз с уважением посмотрела на сына Стоика Обширного. Всё же парень всегда с пониманием относился к чувствам окружающих. Поэтому, смирившись с решением жениха, Хофферсон отошла к Пестиголову близнецов. Иккинг, проводив её взглядом, влез в седло на Беззубике. Две команды начали облёт.       Остров может и казался маленьким, но на его исследование ушло полдня. Как справедливо предполагал Ингерман, тайник находился на «сей жалкой скале». Только вот разглядеть его было непросто. По сути, он представлял собой пещеру, вход в которую являлась обычная дыра в камне, и лишь при внимательном рассмотрении вблизи можно было заметить, что когда-то тут были вырубленные врата. Едва всадники спешились, как проход вдруг преградила золотая полупрозрачная стена. Внешне она напоминала светящуюся с переливами паутину, на которой были изображены два дракона. Но присмотревшись, путники удивились. Наверху ярко высветилась знакомая надпись рунами викингов «Лишь двое, поддерживаемые стражами могут в тайну заглянуть». Удивление было огромным. Откуда здесь норвежские руны? Этому сооружению ведь должно быть уже много сотен, если не тысяч лет. И в те времена нынешнего языка викингов ещё не существовало. Но это бы ещё полбеды. Оба дракона на золотом фоне не были одинаковыми. Они постоянно сменяли друг друга, будто кто-то перелистывал страницы книги. И в них явно вписали людей. Что особенно изумляло: человеческие и драконьи силуэты однозначно указывали поочерёдно на каждого из членов экспедиции. Воцарилось гробовое молчание. - И что теперь? – неуверенно протянул Сморкала, не спуская глаз с диковиной «стены», на которой только что мелькнуло изображение Кривоклыка с врисованным в него силуэтом Йоргенсона. - Думаю, ответ очевиден, - промолвил Рыбьеног, глядя на появившееся изображение Барса и Вепря, - Нам нужно выбрать двоих, кто пойдёт туда. Сомневаюсь, что врата пропустят всех… Внезапно он замолчал, поскольку появилась ещё одна надпись. Причём стихами:

«Поддерживаемые стражами, лишь двое войдут. Вмешается третий – и те, и другие умрут».

- Видимо, ты прав, - промолвил Иккинг, - И судя по всему, это судьба. Я привёл нас всех сюда. На мне лежит ответственность как за все ошибки в путешествии, так и за ваши жизни. Я спущусь… - Нет! – резко оборвала его Астрид, схватив за руку, будто боялась, что парень бросится к сияющему барьеру, - Не спустишься! - Но я же пойду не один, - возразил он, - полагаю, Сморкала или Рыбьеног не откажутся… - Откажутся, - отрезала Хофферсон, - Я тебя не пущу. Либо ты пойдёшь со мной, либо вовсе не пойдёшь. Гробовое молчание. Шатен и златовласка сверлили друг друга взглядами. Тут подал голос Задирака, захотевший разрядить обстановку. - В принципе, мы с Заби можем спуститься в расщелину… Парень умолк, поскольку его сестра резко дёрнула его за рукав. - Хорошо, - наконец выдавил из себя одноногий, беря подругу за руку, - тогда мы пойдём вместе. - Может, не стоит? – внезапно испугался Йоргенсон, - Ты, брат, всё-таки наш будущий вождь. Нужно ли так рисковать? Мы с Рыбьеногом можем спуститься в пещеру вместо вас. - Вот именно потому, что я будущий вождь, я и должен идти. Но мне не хочется рисковать Астрид, потому и предлагаю идти с тобой, но… - Именно, НО, - твёрдо заявила блондинка. - Думаю, они оба правы, - медленно протянул Рыбьеног, - Икк с Иеремией вели нас. Смита, который по идее и должен был спуститься, больше нет. Следующая на очереди, как старшая по званию – Астрид. Всадники немного постояли, переваривая услышанное, и молча согласились. Только Карасик сказал напоследок: - Если что-нибудь случится, Рыбьеног останется за главного. Что характерно, Сморкала возражать не стал. Более не медля, сын вождя вместе с девушкой зажгли извлечённые из поклажи факелы и преодолели золотой барьер. Едва они оказались на той стороне, как Громгильда и Беззубик повалились наземь. Ингерман и Торстоны бросились к драконам, но обнаружили, что те просто погрузились в сон. - Всё в порядке, - не совсем уверенно изрёк Задирака, - они просто спят. - Видимо, это и есть поддержка. Духовное сопровождение во сне, - кивнул Рыбьеног, - Идите ребята, мы присмотрим за вашими «стражами». Астрид с Иккингом бросили прощальный взгляд на друзей и углубились в пещеру. Оставшиеся снаружи странники решили перегруппироваться, перетащив спящих в импровизированное укрытие, и выставили посты на случай незваных гостей. Поиски подходили к концу, но спокойствия в душах не наблюдалось. Отнюдь, казалось, что-то произойдёт. Что-то очень важное и возможно страшное…       Грот уходил глубоко под землю, и викинги готовы был поклясться, что спускались ко дну океана. Очень уж длинным казался горный коридор в свете факела. Тени, отбрасываемые неровностями стен, сталактитами и сталагмитами, причудливо плясали на полу и стенах в золотом свечении. Иккинг и Астрид продолжали спускаться вниз и через некоторое время вдруг заметили, как окружающая их обстановка начала меняться. Воздух почему-то показался ребятам чище, чем раньше, хотя, по сути, должно было быть наоборот. Стены не походили более на неотёсанный камень. Всадники узрели, что пол приобрёл очертания лестницы, над которой основательно потрудились и время, и природа. Коридор теперь напоминал каменную коробку с ровными слегка потрескавшимися стенами. Но присмотревшись к ним внимательнее, Иккинг обратил внимание своей подруги на «трещины»: - Ничего странного не замечаешь? Хофферсон подошла поближе и, вглядевшись внимательнее, заключила: - Это не результат землетрясений. Узоры выведены намеренно... - И не просто «намеренно», - задумчиво проговорил Карасик, проводя ладонью по стене, - Такую ювелирную работу вручную не проделаешь. К тому же, это не просто линии. Тут какие-то геометрические фигуры. Они переходят одна в другую... Однозначно, механическая работа. - Стоп, - озадаченно воззрилась на парня Астрид, - Ты хочешь сказать, это было вырезано с помощью какой-то машины? - Вспомни, что Иеремия рассказывал о предтечах. Технологии у них были воистину на уровне чудес. Имею все основания полагать: мои новейшие изобретения для полётов по сравнению с машинами Тех-Кто-Пришли-До – просто детские игрушки. Воительница огляделась и обвела факелом потолочный свод. Геометрическая роспись была и там. - Кто же они такие? - пробормотала юная валькирия. - Кто же теперь скажет? - откликнулся сын вождя, - Кем бы они ни были, то они оставили наш мир века назад. - Хотела бы я знать, почему, - с намёком на беспокойство сказала Астрид, - У них были такие машины, что нам и вообразить трудно. Что же заставило их уйти? Иккинг поёжился от нехорошего предчувствия, оставив реплику без ответа. В словах возлюбленной парень ясно уловил тревогу, ибо вопрос пришёлся вполне к месту. Что стряслось в столь далёком прошлом, что от такой продвинутой цивилизации почти не осталось следов? Что если их сгубил тот же прогресс, который очень долгое время их же и поддерживал, толкая вперёд? Неужели это были толчки не к великому будущему, а к бесславному концу? А Иккинг, как изобретатель нынешней эпохи, невольно способствует этому, сам того не желая и не ведая, тащит свой народ в бездну? Да, его изобретения достаточно примитивны по сравнению с технологиями Древних, но и они ведь тоже когда-то начинали с нуля. Да, парнем движут вполне здравые идеи, когда он мастерит очередное чудо техники, но ведь недаром в народе говорят: «Благими намерениями вымощена дорога в Хельхейм». Ответа на столь трудный и важный вопрос шатен найти не мог, ибо как сам повторял до недавнего времени Иеремия: «Ничто не истинно, всё дозволено». Что в данном контексте вполне могло означать, что ответ не может быть и никогда не будет найден, как не может быть достигнута и сама объективная истина. Очередным доказательством силы Тех-Кто-Пришли-До, и которая всё же не смогла их уберечь от Падения, являлись оставшиеся от них артефакты. Иеремия ещё вечность назад упомянул, что сам Альтаир сомневался в правильности этих поисков, которые вели как гашишины, так и крестоносцы. Старец с Холма, если не врал Смит, в своих дневниках даже как-то назвал Осколки Валгаллы мусором и поломанными игрушками Древних. А нынешние люди режут друг другу глотки за них только потому, что артефакты создавались именно для контроля над сознанием человека. В то время как кто-то обладал некой частью духа предтечей и, соответственно, иммунитетом к их воздействию. Как бы там ни было, Карсик уже решил для себя одно: Частица Валгаллы, чем бы она не была, никогда не попадёт ни на Олух, ни куда либо ещё. Альтаир в своё время хотел изучить Яблоко, дабы защитить от него других. И вот прошла почти вся его жизнь, он потерял лучшего друга, жену, младшего сына, но так и не смог добиться удовлетворительного результата в исследованиях. Тратить СВОЮ жизнь на подобное занятие Иккинг решительно не желал. У него собственная дорога, с путями ни Братства, ни Ордена никак не связанная. У него есть отец, который видит его великим будущим вождём, и, несмотря на своё упрямство, юноша осознавал, что как бы не повернулась жизнь, он не имеет права подвести родителя. У парня есть племя, которое ему дорого и которое он должен и будет защищать вне зависимости от своего социального статуса, ибо это долг любых мужчин, женщин и драконов, принадлежащих их народу. И подобных целей вполне можно добиваться, не прибегая к сомнительной силе каких-то там Осколков Валгаллы. И самое главное, у Иккинга есть Астрид. Единственная и неповторимая Хофферсон, против воли укравшая его сердце в отрочестве и по собственной подарившая ему свою любовь, верность и жизнь несколько дней назад. И этот дар был лучшим из всех, которые он когда-либо получал. Юноша знал, что никогда не бросит её. Даже если их изгонят из деревни за нарушение одной из главных традиций, или Рагнарёк вдруг стрясётся, или небо обрушится. Они встретят все эти бедствия вместе. И ещё одну истину Карасик осознавал решительно точно: никакая Частица Валгаллы не подарит счастья, не заменит ни любви, ни дружбы, которые способны к созиданию, в то время как артефакт лишь порождал вынужденные разрушения, ловко маскируя их за иллюзиями благополучия. А потому не стоил сей хоть древний, но всё же мусор, тех жертв, на которые идут крестоносцы и воины из Святой Земли.       За этими мыслями Иккинг не заметил, как они с Астрид спустились ещё ниже, и пещера расширилась, став теперь строго горизонтальной. Где-то впереди вдруг зарделся ярко-голубой свет. Поначалу он казался небольшой точкой, но по мере приближения обратился в испещренную рунами и геометрическими фигурами каменную дверь идеально-квадратной формы. Едва викинги подошли к ней, как каменная створка поднялась вверх, пропуская обоих в очень просторный зал. - Обалдеть! - против воли вырвалось у шатена, когда его взору целиком предстала картина помещения. Астрид от восторга ни единого слова вымолвить не смогла. Она только подошла вплотную к юноше и взяла его за руку... - Уже целый час прошёл, с тех пор как они вошли, - пробормотал Сморкала, обеспокоенно косясь на вход в пещеру. - Может, всё же попытаемся пройти следом? - подал голос Задирака. - С ума сошёл?! - рявкнул Рыбьеног, - Хочешь убить их вместе с драконами? Забыл, что зайти и выйти могут только двое, поддерживаемые силой стражей, погружённых в управляемый сон? Если войдёт кто-то ещё, то все четверо погибнут. Наша задача – стеречь спящих. Беззубик и Громгильда ещё живы, а значит, живы и они... - А если им нужна помощь? - подала голос Забияка, сильно переживавшая за подругу и её жениха, - Что если они попали в беду? - Не о чем волноваться, - покровительственно и одновременно успокаивающе произнёс мягкий женский голос, который не мог принадлежать ни одному из присутствующих. Всадники и драконы, за исключением спящих, встрепенулись, уставившись на невесть откуда взявшуюся призрачную фигуру высокого роста женщины в очень странных белых одеждах, никак не вязавшихся с окружающим холодом. Прозрачно-белая туника без рукавов будто бы была соткана из тончайшего шелка, голову венчала диадема, а на руках красовались браслеты. Фантом в принципе напоминал человека, да вот только лицо было каким-то странным. Глаза посажены глубже и нос гораздо острее. Кривоклык в замешательстве зарычал. Не каждый день такое увидишь: по виду - двуногий, а по сути - пустота. И даже ничем не пахнет. Будто ожившая картинка вышла из рамы и отправилась гулять сама по себе. Но в таком случае от неё тянуло бы красками. - Они скоро вернутся, - мерно и отчасти нежно промолвила таинственная незнакомка, - Вашим друзьям осталось только принять решение, и вне зависимости от него они вернутся назад. Просто стерегите их хранителей. - Кто ты? - спросил завороженный Йоргенсон. - Они вам расскажут, как вернутся, - улыбнулась своей нечеловеческой, но от этого не менее прекрасной улыбкой, женщина, - А пока, подождите и стерегите стражей. Я ухожу, дабы поговорить с ними. И с этими словами фантом растаял в воздухе. Всадники переглянулись, но ничего сказать не могли.       Иккинг и Астрид оглядывали помещение. Огромных размеров зал превосходил Зал Славы на Олухе раза в четыре. С первого же взгляда было видно, что колонны, державшие свод, представляли собой искусно обработанные куски естественной местной горной породы. И, подобно стенам, испещрены лучащимися бирюзовым светом геометрическими фигурами всевозможных форм. Во всём окружении угадывалась некая чуждая человеку логика. Свет лился отовсюду. Из колонн, пола и потолка. Стоило только викингам сделать шаг и ступить на ближайший узор в виде ромба, как из земли вылезли сработанные в камне столбы, соединённые между собой неширокими дорожками-переходами и украшенные теми же геометрическими фигурами. Забравшись на ближайшую «колонну», Карасик и Хофферсон узрели, что совокупность всех искусственных столбов представляет собой некую дорожку из люминесцентных камней, затейливо петлявшую между несущими конструкциями пещеры и постоянно уводящую куда-то наверх. - Жаль, Иеремия не дожил, дабы увидеть это, - тихо промолвил Иккинг, - Хотя всё равно я предпочел бы спуститься сюда именно с тобой, милая. Астрид только тепло улыбнулась парню и легко и шутливо ткнула его в плечо кулаком. Паре приходилось осторожно передвигаться по узкой тропе и время от времени перепрыгивать провалы, постепенно приближаясь к конечной цели. Иной раз колонны опускались и перегруппировывались, меняя ландшафт, делая его ещё более мистическим, но путь всё равно оставался один. Примерно через полчаса викинги достигли исполинских размеров столба, на который вела широкая лестница. Взойдя по ней, ребята увидели небольшой пьедестал, на котором покоилась довольно странная вещь: череп дракона неизвестного вида из чистого серебра и покрытый светящимися золотым светом рунами. Голова немного напоминала Злобного Змеевика, но была чуть более продолговатой и узкой, а на носу отсутствовал шип. Макушку, подобно двум клыкам, венчали не очень длинные рога. Серебряные глаза отливали золотым сиянием и зловеще поблёскивали в окружающем лазурном свете. В тишине раздался мелодичный голос: - Приветствую вас, Хранители. Как и было предначертано, вы добрались сюда. Иккинг и Астрид вздрогнули и во все глаза уставились на материализовавшийся за пьедесталом фантом высокой красивой женщины в странных одеждах. - Кто ты? - спросила молодая валькирия, с опаской взирая на призрака. - У меня было много имён за мою жизнь, - мерно говорила незнакомка, - В последний раз меня называли Юноной. А раньше Юной и Фригг. Равно как Юпитера северяне называли Одином. Иккинг аж кашлем подавился, когда услышал это: - Вы Боги? Юнона испустила снисходительный смешок и продолжила: - Нет. Ни я, и никто из моих соплеменников не был богами. Мы просто пришли в этот мир раньше вас. И уже ваша раса наделила нас титулами божественного происхождения, поскольку вы были созданы нами в порядке эксперимента. Как к этому относиться – дело ваше, поскольку мы тоже в своём роде имели веру в божественное начало всего сущего. Мы создали вас, как наделённую интеллектом рабочую силу, а наши инструменты дарили вам всё то, о чём вы мечтали, избавляя от боли... - Частицы Валгаллы, - процедил сквозь зубы Иккинг, сверля взглядом «богиню», - Ну, конечно. Идеальные рабы, которые не знают, что такое свобода выбора, и живут как откормленные свиньи. - Всё было не совсем так, - мягко и примирительно заверила Юнона, - Мы оставляли вам возможность творческого самовыражения. И во внутренние ваши дела мы не вмешивались, позволяя вам жить, как обычному живому виду. Обе стороны от этого только выигрывали. Хочу также заметить, что когда люди дошли до достаточно высокого уровня развития, то многие их идеи заимствовались для наших нужд. И сами мы в долгу не оставались. На память Астрид пришли некоторые легенды и сказания, в которых описывались моменты обмена дарами с богами, в результате которых дарящий и его народ поощрялись некими знаниями. Но сейчас эти бабушкины сказки не казались столь невинными. Во всём присутствовал налёт утопичности. Обменявшись многозначительным взглядом с женихом, девушка изрекла, обращаясь к Юноне: - Крохи с барского стола, надо полагать? - Вовсе нет, - слегка раздражённо ответила та, - Обмен был равноценным. Единственное неудобство, которое приносили вам наши инструменты, так это запрет на чрезмерные знания, к которым вы просто были не готовы, а также подавление желаний на занятие доминирующей позиции. - Всё это шито белыми нитками, - отрезала Хофферсон, - вы просто боялись нас. Того, на что способно ваше же детище. - Ничего подобного, - убеждённо воскликнула Юнона, - Это был всего лишь залог мира во всём мире. - Вранье, - отмахнулся Иккинг, - Мы для вас были просто рабами. Пусть умными, но рабами. Оковы не на теле, а на разуме. Это ещё более жестоко, чем, если бы мы были закованы в железные цепи. Так хотя бы было честно. - Может, это и было жестоко, но необходимо для вас же... - Также говорят тамплиеры, - огрызнулась Астрид, - Жертвы ради общего блага. - Вы не понимаете, - спокойно отозвалась Юнона, - Вы, как проект, имели серьёзный дефект при создании. Наши инструменты его компенсировали. - И что же это за дефект? - не без яда спросил Иккинг. - Жажда, стремление к большему и неумение жить в гармонии с окружающим миром. Первые из вас, кто не подвергался воздействию наших артефактов, еще, будучи дикими почти разорили выделенную для них территорию. Пришлось начать сначала. На этот раз мы пытались вас научить своим примером. И вновь провал. Полученные знания вы применяли исключительно для уничтожения конкурентов и всего живого вокруг. У нас же войны случались крайне редко, поскольку мы всегда умели договариваться. Создание инструментов по контролю сознания было по сути уже третьей попыткой построить ваше общество. И всё было вполне нормально, пока мы не решились на новый эксперимент. Я была одним из инициаторов программы, успешное завершение которой избавило бы нас от необходимости использования Частиц. Совместно с Минервой и Юпитером мы решили ассимилировать наши расы. - То есть, создать гибрид? - изумилась Астрид. - Именно, - был ответ, - Вполне свободный законченный продукт. Создание равного разума, который позволял смотреть на мир более открыто. Увы. Это оказалось ошибкой. Роковой ошибкой. Адам и Ева были первыми гибридами, получившие иммунитет к артефактам. Они украли одну из Сфер Знаний и подняли мятеж, освободив первых из людей. Как результат, в мире воцарился хаос. Иккинг и Астрид снова переглянулись, вспомнив древние сказания о двух первых людях на земле, хоть имена в легендах были иными. Юнона тем временем продолжала: - Представители обеих рас разделились на два лагеря. Одни искали доминирования и независимости, другие мира и симбиоза. И пока мы выясняли отношения друг с другом, возмездие настигло всех нас с небес. Родное солнце обратило мир в пепел, истребив миллиарды живых существ. Цивилизация рухнула, оставив после себя лишь руины храмов и Частицы Эдема. Конечно, были и те, кто пребывал в стороне от войны, но их совместные усилия по защите планеты успехом не увенчались. И вот теперь ты, потомок мятежников полукровок, стоишь здесь спустя тысячелетия. В твоих руках и в руках твоей женщины будущее поколений, ведь ты пока не знаешь, на что способен сей артефакт. Последняя фраза почему-то адресовалась исключительно Иккингу, и парень невольно поёжился. Выходит их с Астрид приход был неизбежен? А соответственно выбор тоже предопределён? Юнона тут же разбавила теорию сомнением: - Ты на перепутье, человек. Тебе решать, как поступить с главным знанием нашей цивилизации. Карасик и Хофферсон переглянулись. Ситуация им нравилась всё меньше и меньше... Но тут Иккинг вспомнил рассказы Иеремии об Альтаире, предтечах, фантом одной из которых сейчас практически нависал над ним, и свои собственные рассуждения. Он принял решение, ещё не войдя в эту пещеру Древних. А нынешний разговор только укрепил его в своей правоте. Сын Стоика Обширного знал, что дочь дома Хофферсонов поддержит его, поскольку сама наверняка мыслила схоже. Посмотрев на Юнону и собравшись с духом, Иккинг изрёк: - Я уже всё решил. Это знание никому не должно достаться, - один взгляд на девушку, и Карасик, встретив ободряющую улыбку любимой, продолжил, указав на серебряную драконью голову на пьедестале, - Как уничтожить... это, чем бы оно ни было? Юнона мгновенно помрачнела: - Ты хочешь уничтожить собственное наследие? Знания, оставленные людям?! Иккинг рассвирепел. - Это НЕ МОЁ наследие. Мы НЕ просили сих даров. Все эти ваши магические безделушки, суть обман, который, подобно дурманящим травам, притягивает разных глупцов, рвущихся к власти. В мире есть вещи, ценнее знаний... Юнона презрительно фыркнула: - Вы ненавидите нас за наши тайны, что мы веками от вас прятали. А теперь, когда мы вам их открываем, вы от страха страшитесь лишний раз раскрыть уши, чтобы услышать, и рот, дабы передать знания соплеменникам... - Это я-то боюсь?! - Иккинга всегда выводили из себя люди, что провоцировали других и фактически брали «на слабо». И сейчас он изо всех сил старался не вскричать от ярости, - Или, может, Астрид? Да, пусть, мы примитивные. Пусть, не настолько умные. Но кое-что мы понимаем куда лучше вас. Знания никогда не принесут счастья... - Невежество, по-твоему – счастье? – с иронией осведомилась Юнона. - Иккинг прав, - успокаивающе положив ладонь парню на плечо, промолвила Хофферсон, - Когда придёт время, мы сами всё откроем и узнаем. Получать подобные знания раньше времени, когда ты к ним не готов – слишком опасно. Так что и говорить тут не о чем. Юнона обречённо вздохнула, махнув рукой: - Минерва была права на ваш счёт. Никогда вам не познать Истины... - Ничто не истинно, - отрезал Иккинг, но закончил уже более мягко, - У всех на неё своя точка зрения. Так было у вас, так осталось и у нас. Вы не Боги, потому и не вам рассуждать о ней. Давайте лучше не будем попросту сотрясать воздух, а перейдём к делу. Как нам избавиться от артефакта? Оставлять его здесь нельзя. Нашли мы, найдут другие...