***
Зима обходила свои владения, укрывая всё белым саваном, чтобы потом его стянула весна, возвращая природе первозданный вид. Лес умиротворённо молчал. Его тишину нарушал скрип снега под ногами мужчины, уверенным и одновременно крадущимся шагом идущего навстречу жизни, жизни без оглядки на прошлое, жизни с надеждой на будущее. У старинного колодца Робина уже ждали. Женщина, что когда-то была самой родной и близкой, за которую когда-то он готов был отдать жизнь, и мужчина, который обладал огромной магической силой, с которым у них была такая же огромная взаимная неприязнь. — Вы не торопитесь, мистер Гуд. Леди вот уже замёрзла, — ухмылка Голда вызвала горькую досаду, разбойнику даже захотелось сплюнуть. Сдержавшись, Робин подошёл ближе, взглянул на Мэриан. Её взгляд полный мольбы метался от бывшего мужа к магу и обратно. Но её мольбы не трогали сердце ни того, ни другого. — Не будем медлить, — Робин встретился с гипнотическим взглядом Румпельштильцхена, не моргнув, выдержал его, дождавшись короткого кивка. Тёмный начертил в воздухе замысловатый, непонятный никому из присутствующих знак волшебной палочкой. В следующий миг с её кончика сорвались потоки плазмы и ударили в колодец. Сплетаясь и закручиваясь спиралью, они образовали воронку-портал. — Вперёд! — крикнул маг. Вдруг кто-то окликнул Мэриан по имени. Все трое, как один, обернулись. К ним, выкрикивая имя бывшей жены Робина Гуда, бежал мужчина известный в Сторибруке под именем Уилл Скарлетт, в Стране Чудес его звали Валетом, а в Шервудском Лесу его знали как Скэдлока. Мэриан уже было сделала шаг навстречу возлюбленному, но грубым движением, ухватив женщину за локоть, Робин остановил её порыв. А затем толкнул в магическую воронку. На мгновение стрелок обернулся взглянуть на бывшего друга, кивнул Голду и шагнул в портал.Чтобы быть вместе. Эпилог
24 сентября 2014 г. в 10:44
Робин Гуд, только что поверивший в возможность чуда, боялся поверить в то, что оно всё же свершилось. Обнимая очнувшегося сына, чувствуя его тёплое дыхание на своих мокрых от счастливых слёз щеках, мужчина вздрогнул от испуганного возгласа мальчика:
— Реджина! Реджина! Что с тобой? Папа...
«Что я скажу Генри?» — взорвала одна мысль два сознания. Эмма и Дэвид видели, как белый источаемый Реджиной свет, который только что вернул жизнь маленькому Роланду, мерк. Реджина, словно подавившись счастливой улыбкой, задыхалась, хватая ртом воздух, цепляясь тонкими пальцами за поручни кровати, медленно осела на пол и, потеряв сознание, упала навзничь.
Робин услышал глухой звук удара упавшего тела. Не выпуская сына, он посмотрел туда, где мгновение назад стояла Реджина. Сердце замерло, почувствовав неладное, а разум ещё сопротивлялся, не желая верить в такую цену чуда. Аккуратно отстранив Роланда, стрелок рванул к лежащей на полу Спасительнице, его Спасительнице.
Когда Эмма, очнувшись от потрясения и требуя врача, ринулась к стойке регистратуры, по коридору во главе с доктором Вэйлом уже бежала команда медиков. Врачи отреагировали на сообщения приборов, возвещающих об улучшении состояния, точнее, о возвращении в норму жизненных показателей безнадёжного пациента. Весь медицинский персонал госпиталя хотел видеть это чудо.
Стрелок поднял Реджину на руки и уложил на кушетку. Он был до чёртиков напуган: он боялся за Реджину, боялся, что испугается Роланд. Нащупывая на шее женщины пульс, Робин обернулся к сыну и вымучено улыбнулся, стараясь показать уверенность в своих словах:
— Малыш, с Реджиной всё будет хорошо, — ему самому очень хотелось в это верить.
В палату вошли доктор Вэйл и другие медики, но Робину было не до них: Реджина не приходила в себя, Роланд напуган. Разбойник метался от кровати, где сидел, срывая с себя провода и трубки, его сын, к кушетке, где лежала Реджина, Робин боялся этой мысли, как мёртвая: пульс едва прощупывался, дыхания не было. Только сердце вопреки всему мерно и чётко отстукивало ритм.
Врачи обступили Роланда, снимали показания приборов, осматривали его, задавали вопросы. Вэйл с фонендоскопом в руках склонился над Реджиной. Подняв глаза на Робина, он указал движением головы сначала на Рона, затем на Реджину и спросил:
— Магия и её последствия?
Робин лишь хмуро кивнул.
Эмма наблюдала за происходящим в палате через витринное окно, пока по распоряжению доктора медсестра не опустила жалюзи. Оставалось ждать, нервно переглядываясь с отцом.
Дверь палаты распахнулась, и санитары под надзором молодого врача вывезли каталку с Роландом. Рядом, держа сына за руку, шёл Робин Гуд.
Поцеловав сына в макушку, стрелок проводил взглядом сопровождающую мальчика процессию в белых халатах до конца длинного, мерцающего искусственным светом коридора. Мысли скакали в голове, ни за одну не удавалось зацепиться, чтобы додумать, чтобы успокоиться. Сына увезли на обследование или исследование, сам чёрт не разберёт, и велели ждать. От Реджины выгнали и велели ждать. Ожидание, неизвестность!.. Сколько можно? Ждать и искать, находить и терять! Судьба словно смеётся над ним: то подарит, то отнимет; то поманит, то прогонит.
— Робин! Гуд! — Эмма уже трижды безрезультатно обращалась к мужчине. Не выдержав, она легонько потрясла его за плечо. Наконец встретившись с его затуманенным взглядом, Свон задала вопрос. — Что произошло?
— Она вернула Роланда, — произнёс мужчина хриплым голосом и тяжело сглотнул.
— А сама?
— Не знаю, — Робин не смотрел в глаза собеседнице, нервно кусая губу.
— Она жива? — Эмма настойчиво пыталась добиться хоть какого-то вразумительного ответа.
— Не знаю, — в голосе стрелка слышался страх. Он боялся, что одна его мысль об отрицательном ответе материализуется, а положительный ответ спугнёт надежду и вероятность чуда. Чудо, как выяснилось, тоже имеет цену. — Не знаю. Она не дышит.
— Но что там делают врачи? Пытаются реанимировать? — Свон не верила в то, что Реджина, её вечный оппонент в споре за сына, женщина, чудесно воспитавшая Генри, любящая его всем сердцем, вечно сражающаяся со всеми и с собой, победившая в себе тьму, так легко расстанется с жизнью, которая обрела для неё новые краски и смысл.
— Сердце бьётся, — столько безграничной надежды было в этих словах. Однако позволить себе надеяться Робин всё же боялся, — но долго ли ещё будет...
— Главное — верить! — раздался за спиной уверенный голос Дэвида.
— Да, — кивнул Гуд. В памяти всплыли слова Реджины: «Поверь мне, поверь в меня так же, как я поверила тебе и в тебя. Поверь так, чтобы я это почувствовала, тогда у меня всё получится». И вспомнился её взгляд: в нём вера и мольба, решимость и надежда.
Её сердце бьётся, а это значит, решил для себя Робин, что есть надежда, что нужно верить, гнать сомнения прочь. Верить в неё, верить в себя, в силу своей любви.
Из водоворота воспоминаний, мыслей и решений Робина вывело появление доктора Вэйла. По его невозмутимому лицу ничего нельзя было понять. Но доктор не собирался томить ожидающих и всё тем же вежливым и деловым тоном объявил:
— Состояние мисс Миллс мы смогли стабилизировать, были вынуждены подключить её к аппаратам жизнеобеспечения. Если учесть, что её теперешнее состояние — это последствие применения магии, то могу провести некоторые параллели. Такую же клиническую картину я наблюдал у её, — доктор замялся, взглянув на Эмму, — у вашего сына после «отравления» яблочным турновером.
У Вэйла запищал пейджер. Указав на него своим собеседникам, доктор извинился и ушёл.
Все мысли Робина выдавила одна фраза: «...подключить её к аппаратам жизнеобеспечения». Её смысл сводил с ума. Робину казалось, что ничего страшнее за всю свою жизнь он не слышал. Аппараты жизнеобеспечения, аппараты, которые обеспечивают жизнь... Без них Реджина умрёт... Её жизнь зависит от каких-то пищащих коробок с кнопками, лампами, проводами и трубками. А он бессилен ей помочь, только аппараты, приборы... Бессилие бесило, рождало ярость. А ярость требовала выхода.
Лихорадочный взгляд разбойника встретился с безучастным, равнодушным взглядом жены, стоявшей поодаль и листавшей рекламный буклет. Робину казалось, что казни Королева тогда в Зачарованном Лесу Мэриан, сейчас бы он счёл этот поступок оправданным и даже не подумал бы предъявлять Реджине какие-либо претензии. Гнев побежал по венам, наполняя сердце, смешиваясь с яростью, вызывая эмоциональный взрыв. Стрелок подскочил к жене, схватил её за плечи и прижал спиной к стене. Тяжело дыша, глядя той в глаза, срываясь на крик, заговорил отрывистыми фразами:
— Довольна?! Этого добивалась?
Мэриан, не выдержав взгляда Робина, отвернула голову. Мужчина, грубо обхватив ладонью подбородок женщины, повернул её голову к себе, не разрешая отводить взгляд, и продолжил:
— Это не она тебя едва не погубила! Это ты! Ты чуть не убила нашего сына! Это ты погубила Реджину! — Ладонь уже спустилась на хрупкую женскую шею.
Дэвид буквально отдёрнул Робина от Мэриан. Эмма, воспользовавшись моментом, загородила собой женщину, выставив руки вперёд в предостерегающем жесте. Вольный стрелок стряхнул с себя помощника шерифа и снова ринулся было на Мэриан, но его остановили слова Дэвида:
— Поцелуй истинной любви! Если это действительно столетний сон, то Реджину разбудит поцелуй истинной любви, — разбойник озадаченно посмотрел на принца, а тот с усмешкой продолжил: — Ну, если ты сомневаешься в своих чувствах...
Робин Гуд в своих чувствах к Реджине не сомневался ни секунды и готов был цепляться за любой шанс. Развернувшись на месте, он опрометью бросился в палату, где сменив Роланда, опутанная проводами и трубками, лежала не живая и не мёртвая Королева. Он распахнул дверь и застыл на пороге от открывшейся его взору картины.
Реджина спала. Да, именно спала сном глубоким, сном вечным. Бледное лицо не выражало никаких эмоций, только безмятежность и покой излучали любимые черты. Робин аккуратно закрыл дверь и тихо, будто боясь разбудить Королеву, подошёл к изголовью кровати. Мужчина вглядывался в женское лицо, закусив от волнения губу.
Так же, как час назад у постели Рона, Робин опустился на колени и коснулся лбом щеки Реджины. Если бы знал, к чему приведёт её поступок, попытался бы отговорить её, как пытался это сделать в Зачарованном лесу? Он не смог бы ответить на этот вопрос. Выбор между теми, ради кого живёшь, невозможен.
Разбойник поднял взгляд на спящую женщину, провёл пальцами по розовой царапине на щеке, по сухим, чуть потрескавшимся, но таким желанным губам, на мгновение задержавшись на шраме. Нервно сглотнул и прикоснулся губами к губам Реджины.
Минута томительного ожидания: сердце заходилось в бешеном темпе иноходца, глаза искали малейший намёк на пробуждение. Но Реджина не просыпалась, не менялось выражение безмятежности на её лице, даже ресницы не дрогнули.
Робин смутно понимал, что всё должно быть иначе, что магия любви не работает. Но, отчаянно надеясь и искренне веря, он повторил поцелуй ещё раз, затем ещё и ещё раз.
— Сейчас она сердцем вам непослушна. Целуйте хоть тысячу раз, — раздался за спиной чуть насмешливый голос.
Робин резко обернулся, не выпуская руку Реджины из своей. Перед ним в дорогом костюме с иголочки стоял Румпельштильцхен, точнее, мистер Голд.
— Что ты тут делаешь? Только не говори, что явился посочувствовать, — прорычал Гуд.
— О, вас мне нисколько не жаль. Реджину, впрочем, тоже. У неё всегда эмоции главенствовали над рассудком, потому-то так легко её было заманить в силки.
Робину почудилось, что перед ним не респектабельный антиквар, а всё тот же мерзкий, как называл его Крюк, Крокодил. В мгновение ока Робин оказался около ростовщика, схватил того за грудки и вынес из палаты.
— Что ещё тебе от неё нужно? Мало ты ей бед принёс? Управлял, как марионеткой, лишил нормальной жизни, любви, счастья. Чего добился? Её мести? А теперь сам ей мстишь за Бель? Или она стала для тебя опасна, овладев светлой магией? Ты боишься! — накопившаяся ярость клокотала в словах стрелка. Желание оберегать такую теперь беззащитную Королеву сквозило в его действиях, когда он перекрыл для Голда вход в палату, держа того за лацканы пиджака почти навесу.
Румпельштильцхену надоело. Лёгким импульсом тёмной магии он отстранил Вольного Стрелка и, поправив костюм, презрительно произнёс:
— Браво, мистер Гуд! Пламенная речь! Благородно, но скучно.
— Как? Как ты узнал? — Робин тяжело дышал, пытаясь сдерживать эмоции.
— Почувствовал мощный выброс светлой магии, определил источник. А, увидев её, — Голд кивнул в сторону палаты Реджины, объясняя теперь не только Робину, но и подошедшим Эмме и Дэвиду, — понял всё остальное.
— Поцелуй не сработал, — встрял Дэвид. — Почему?
— Потому что это не столетний сон. Близкое к нему состояние, почти идентичное. Но причиной ему послужило не зелье, не заклятие, а совершенно осознанное лишение себя жизненной энергии, добровольная передача жизненной силы. Называйте как угодно.
— Зачем она это сделала? Неужели не было иного способа? — Робин задавал эти вопросы не кому-то конкретно, не надеясь услышать ответы на них. Это был крик души, мучимой болью очередной потери и снова лишённой надежды.
Но Голд, далеко не единственный знавший ответы, но единственный, кто мог их сформулировать, решил их озвучить:
— Вам самому известен ответ на вопрос «зачем». Затем же, зачем вы украли у меня волшебную палочку, чтобы спасти дорогих сердцу людей. Был ли иной способ спасти вашего сына, мистер Гуд? Конечно! Реджина могла бы попросить помощи у мисс Свон, вместе бы они замечательно справились. На худой конец, могла обратиться ко мне. Но эмоции захлестнули её, и мисс Миллс наступила на ваши любимые грабли, Эмма, — не подумала о возможных последствиях, не рассчитав свои силы.
— Так ты явился сюда порадоваться её поражению? — взвился разбойник.
Голд задумчиво посмотрел на него, окинул взором притихших в ожидании блюстителей порядка и с лёгкой улыбкой произнёс:
— Возможно, в иной ситуации и порадовался бы: с Реджиной отношения у нас непростые. Кстати не назвал бы её поступок поражением. Напротив — победа над собой в прямом и переносном смысле. Вот только это вышло боком и мне, и всему Сторибруку.
— Что это значит?
— В смысле?
— О чём ты? — три вопроса прозвучали одновременно.
— Овладев светлой магией и не отказавшись от тёмной, впустив в душу свет и не отпустив тьму, Реджина научилась балансировать на той грани, что является их стыком, границей. А это значит, что теперь она не просто создательница Сторибрука, она — залог его существования. Она стала неким регулятором, обеспечивающим устойчивое равновесие магических сил. В некотором смысле, мисс Свон, Реджина стала буфером между мной и вами. Так что спящая Королева — наша общая проблема.
— Мне плевать на твои мотивы! Но если ты можешь её разбудить, буди! К чему все эти разговоры? — Робин сделал шаг в сторону, освобождая Голду ход, и жестом пригласил его в палату.
— Не всё так просто, мистер Гуд. Если бы в этом мире были средства для возвращения мисс Миллс из её нынешнего состояния, я бы не разглагольствовал, а уже применил их, — чуть раздражённо ответил антиквар. — Здесь поможет лишь живая вода, вода озера Ностас, что в Зачарованном Лесу.
— Но озеро высохло, — растерянно произнёс Дэвид, глядя на Робина и понимая, что вновь своими словами лишил того надежды.
— Нет, — Эмма вспомнила рассказ Киллиана, — Кора смогла найти воду в сухом озере, значит, попытаться можно. Но как попасть в Зачарованный Лес? Нет ни бобов, ни шляпы...
— Эта проблема решаемая, — небрежно бросил Голд.
Робин пропустил через себя каждое произнесённое Тёмным слово. Разбойник себе и Реджине дал обещание верить. И он поверил. Поверил словам того, кому не стоило бы верить ни при каких обстоятельствах. Но сейчас у стрелка не было выбора. Приняв это, Робин почувствовал, как из крови испаряются гнев и ярость, а сердце полнится решимостью во что бы то ни стало вернуть Реджину и уверенностью, что ему это по силам. Главное — верить, верить, чтобы быть вместе.
— Мистер Гуд! — из задумчивости его вывел вопрос Голда. — Так что будем делать?
— Что? — Робин растерянно посмотрел на мага.
— Я говорю, что могу вернуть леди голос. Но мне отчего-то кажется, что такой она вам нравится больше, — обращался Голд к Робину, но, ухмыляясь, смотрел на Мэриан. — Но решать Вам. Можно подождать пробуждения Королевы, вероятно, тогда она снимет заклятие. Или возьмите супругу с собой в Зачарованный Лес. Я правильно понимаю, что в Зачарованный Лес отправитесь вы? Там заклятие снимет вода из озера Ностос, что возвращает утраченное. В данном случае — дар речи. Конечно, если вы захотите, мистер Гуд.
— Да, конечно, — ответил Робин. Четыре человека вопросительно смотрели на Вольного Стрелка, не понимая на какой из вопросов он ответил. Тогда он, глядя в глаза жене и руша её надежды, подтвердил: — В Зачарованный Лес.