Полночь в Париже

За стеклами машины проносятся парижские улицы. Не скрывая своего восторга, я взвизгиваю каждый раз, когда мимо нас проезжает какое-то авто. Хохочу и подпрыгиваю на месте, как маленький ребенок. Мы едем в гостиницу. Мы... Наконец, я вспоминаю, что помимо меня и водителя, в такси едет еще и доктор Бонне. Странно, но он до сих пор не задал мне ни одного вопроса о моем самочувствии. - Простите, - извиняюсь за свое поведение, но идиотская улыбка отказывается сходит с моего лица. - Вы себе даже представить не можете, как долго я ждала этого момента. Еще в шестнадцать лет я составила список тех дел, которые хотела совершить в своей жизни. И посетить столицу Франции было первым пунктом. - Ничего, - отвечает доктор. Его лицо вдруг приобретает серьезный вид: уголки губ опускаются, он хмурится так, что на переносице появляется складочка и теперь мне прекрасно видны все его морщинки. - Есть какие-то жалобы? - Нет, - на автомате выпаливаю я. - Мисс Форбс... - Кэролайн, - поправляю его. Когда кто-то кличет меня "мисс Форбс", я начинаю чувствовать себя старушкой, и сразу в голову приходит мысль, которая терзает мою душу: почему все еще мисс, а не миссис? - Зовите меня так, пожалуйста. - Ладно, - доктор Бонне прочищает горло. - Вы понимаете, что должны говорить мне правду? Кэролайн, это не игрушки. Со здоровьем играть нельзя. - Да, я понимаю. Но я в порядке. По крайней мере, сейчас. Оставшуюся дорогу мы проводим в полной тишине. Наконец, машина останавливается и я выхожу из нее. Делаю глубокий вдох. Воздух здесь кажется другим, каким-то особенно божественным. Гляжу на здание, в котором мне предстоит жить некоторое время: невысокое, очень старое. Вторая самая лучшая гостиница Парижа, как твердит большинство журналов, которые я выписывала, кажется, на протяжении всей своей сознательной жизни. Я уже рассказала о том, что в шестнадцать лет поездка в Париж стала целью моей жизни, но собирать на нее деньги я начала в четырнадцать. Проведя меня до двери моего номера, доктор Бонне попрощался со мной и обещал каждый день наносить визиты. Вхожу в свою комнату и закрываю за собой дверь. Оставляю свой чемодан у входа, а сама иду расследовать обстановку. Прямо по небольшому коридорчику располагается большая комната с кроватью, около которой находится небольшая тумба с тремя ящичками, большущим шкафом, куда, надеюсь, сможет поместиться вся моя одежда, телевизором, мини-холодильником и с огромным окном, к которому я тут же подбегаю. Отдернув занавески, чтобы насладится великолепным видом, запускаю в номер солнечный свет. Гляжу в окно: вот она стоит, красавица - Эйфелева башня. Как долго я ждала встречи. Любуюсь ею еще минут пять. Только потом - и то с трудом - могу оторвать от нее глаза. Справа от окна нахожу дверцу, которая ведет в ванную. Заметив большое зеркало, расположенное над раковиной, робко подхожу к нему. Гляжу на отражение. Эта девушка там, в зеркале так не похожа на настоящую меня: тонны тонального крема, который скрывает синяки под глазами и мою неестественную бледность. Скидываю с себя пальто, и оно летит прямо на пол. Подкатываю рукав своей кофты - появились новые кровоподтеки. Это началось три месяца назад. И когда я говорю "это", я имею виду не болезнь, а войну с ней. До того, как я узнала свой диагноз, я была успешным администратором ресторана, у меня было много друзей. Я веселилась, порой даже напивалась в хлам и в таком состоянии заваливалась к маме. Странно, ведь у меня была своя огромная роскошная квартира, которую я со временем возненавидела. Она действительно была великолепна, но после того, как я узнала, что больна, я осознала, что в этой квартире никогда не раздастся детский смех, и эта мучающая тишина начинала сводить меня с ума. В тот месяц в нашем ресторане было множество банкетов. В то время никто не мог выкроить ни минутки даже для перекуса. Вся команда работала, не покладая рук. Повара были измучены, официанты валились с ног, я, соответственно, тоже чувствовала усталость. Но меня почему-то эта работа изнуряла больше всех. Но когда из моего носа полились кровавые реки ,все не на шутку обеспокоились. Я не позволила вести меня в больницу, так как в тот день ресторан забронировали для свадьбы. Эти клиенты должны были принести больше прибыли, чем все наши посетители за пол года. Кроме идущей из носа крови, я заметила и другие симптомы: температура была повышена, на теле появлялись синяки, с каждым днем моя кожа становилась более бледной, я не могла нормально спать, мои глаза обрамляли темные круги, меня часто тошнило, иногда даже рвало. Но я не имела права оставлять свою команду, поэтому продолжала работать. Я чувствовала себя просто ужасно, но обращаться к врачу было некогда. Но совсем скоро моя мама пришла к нам в ресторан - мы давно не виделись, поэтому она ничего не знала о моем самочувствии. Моя милая мама. Она останется совсем одна, когда меня не станет. Мой отец ушел от нее к другому мужчине, когда мне было восемь лет. С тех пор мы не общаемся. Мама так и не сумела открыть сердце для кого-то другого. Увидев меня, она стала в ступоре, не в силах произнести ни слова. Тогда, не спрашивая, что случилось, она все поняла. Она поняла, что мне нужна помощь. И мама, взяв меня за руку словно маленького ребенка, все так же молча, вывела меня из ресторана и отвела к врачу. У меня взяли кровь на анализы: общий и биохимический анализ крови. Видимо, доктор Браун уже тогда знал диагноз, просто хотел убедиться. Он был явно обеспокоен. Затем мне сделали пункцию костного мозга - процедура не из приятных. - Мне очень жаль, - сказал доктор Браун. Его слова, словно осколки стекла, впились в мой разум. - У тебя лейкемия. Увидев результаты анализов, я был удивлен, что ты все еще жива. Вскоре, возможно, начнут отказывать почки. Если вы не найдете донора... - доктор потер пальцами переносицу. - Тебе осталось максимум несколько месяцев. Мне правда очень жаль. Я знала доктора Брауна с детства. Кажется, он был моим лечащим врачом всю мою жизнь. Он не высокого роста, полненький мужчина средних лет. Его глаза были глубоко посажены, они казались маленькими и черными, будто бусинки. На сколько я знаю, у него есть жена и две дочки. Я никогда не видела доктора Брауна таким поникшим, как тогда. Еще не осознав слов врача, я обернулась и посмотрела на маму. Ее лицо стало бледным. Казалось, будто кто-то забрал из него все краски. Ее глаза стали серыми. По щеке сбежала слеза, а мое сердце сжалось. - И неужели ничего нельзя сделать? - слетело с маминых уст. Тогда я вспомнила, что наши группы крови не совпадают. - Химиотерапия? Переливание крови? Хоть что-то... Но доктор Браун лишь отрицательно покачал головой. Подойдя к маме, я взяла ее за руку. Мы пошли домой и, лишь когда дверь за нами захлопнулась, я дала волю эмоциям. Я обняла маму, по моим щекам бежали слезы. Я всхлипывала в мамино плечо, а она в мое. Так мы и провели всю ночь, рыдая. Тогда мне казалось, что это не правда, что это просто страшный сон и вот-вот я проснусь и окажется, что я просто уснула после очередной пьянки. Через неделю я подала заявление об увольнении из ресторана. Со слезами на глазах меня провожали оттуда. Шеф-повар даже испек для меня свой фирменный кекс с изюмом. Придя в свою квартиру в тот день, я поняла, что все это происходит на самом деле. Я достала из бара бутылку бурбона, однажды подаренную мне моим старым приятелем Деймоном, который теперь живет в Нью-Йорке и, возможно, даже не вспоминает о моем существовании. Я наполнила выпивкой один стакан. Взяв его в руки, я начала крутить его, рассматривая. Иссушив стакан, я ощутила, как бурбон разжигает что-то внутри меня. Слезы прыснули из глаз. Я вскочила и швырнула стакан в стену. Ударила кулаком о стол так сильно, что содрала кожу с костяшек. Эти маленькие ранки не зажили до сих пор. Я вопила от бессилия, ведь я не могла сделать ничего. Абсолютно ничего. Мне казалось, что судьба относится ко мне слишком не справедливо. - Почему именно я?! - кричала я в тишину пустого дома. - Почему не кто-то другой?! Та ночь казалась бесконечной. Я пила, ломала вещи, пока меня не начало рвать кровью. Сидя в ванной в своей крови, ощущая металлический привкус во рту, я поняла, что ненавистью к миру ничего не изменишь. Я поднялась, умылась, приняла душ. На следующий день я отправилась в церковь, надеясь, что смогу заключить сделку с Богом. Я стояла перед огромной иконой. Перекрестившись, я сомкнула перед собой ладони и произнесла молитву, а затем начала торг: - Я больше не буду пьянствовать, - клялась я. - Я буду лучше относиться к людям, я буду чаще приходить в церковь, буду делать все, что в моих силах, чтобы помочь бедным и обездоленным людям. Я начну жить... - Я оглянулась. - Неужели тебе так хочется меня убить? Прямо спишь и видишь меня мертвой? О, да брось! Дай мне хотя бы больше времени. Боже! Да мне всего двадцать четыре! Можно сказать, я еще даже жить не начала. У меня ничего нет. Я даже еще в Париже ни разу не была! Пожалуйста! Я умолкла, а вокруг меня воцарила тишина. А чего я ждала? Что Боженька ответит мне как-то, так? "Хватит, Кэр! - мысленно произнесла я, покидая Божий храм. - Ты ведь даже не веришь в Его существование!" И тогда весь мир рухнул. Я не выходила из дома, игнорировала мамины звонки, поступая жутко эгоистично. Я не вылазила из кровати без потребности. В таком состоянии - состоянии овоща - я провели еще месяц. Я думала, что это никогда не закончится. Я понимала, что донора я найти никак не смогу. Я знала, что почка моего отца могла бы помочь мне. Также я знала, что у моей лучшей, как я думала, подруги та же группа крови, что и у меня. Но после того, как она узнала о том, что я больна, она перестала замечать меня. Конечно, я не могу заставить ее отдать мне один из ее органов, но я бы не отказалась от ее поддержки. Однажды я приняла тот факт, что мне суждено умереть. Так я прошла пять стадий принятия того, чего не избежать. Я и не заметила, как в тот день мои ноги привели меня к маминому дому. Открыв дверь, она не начала бранить меня за то, что я не подымала трубку, она просто обняла меня так крепко, что я даже, кажется, почувствовала хруст собственных ребер. Тогда я решила, что должна насладиться последними месяцами своей жизни, решила, что должна осуществить мечту всей своей жизни и посетить город любви - Париж. Когда-то я думала, что именно в этом городе найду человека, с которым свяжу свою жизнь, что мы когда-то отправимся туда в медовый месяц. Но, увы, этому не суждено случиться.