Опасная игра: Последний этап

Четверо друзей ждали ее. Ха Ни спросила: – Где ты была? Дже Кен сказала: – Ты?.. Га Ыль кивнула. Чан Ди многозначительно приподняла брови. – Просто небольшой незапланированный крюк, – пробормотала Га Ыль, обращаясь к Дже Кен и Чжун Пе, и добавил а для Ха Ни: – Я и порядке. «M&M's» Ха Ни были рассыпаны по земле. – Я не люблю, когда исчезают люди, – призналась она. – О, дорогая, все будет в порядке, – улыбнулся Чжун Пе и неловко похлопал ее по плечу. – Мы в общих чертах объяснили ей, где мы и что происходит, – сказал он Га Ыль. Жизнерадостность Га Ыль улетучилась. И Чжон намеревается устроить очередную ловушку. Но, что может быть хуже того, что он уже сделал? С тех пор как она узнала И Чжона, он преследовал ее, используя то инопланетян, то темных эльфов и гигантских насекомых – не говоря уже о Вервольфе и Василиске. Он прятался в тени ее комнаты и шипел из темноты. Он запер ее в пещере, оставил одну, угрожал киберльвом. Он взял ее в заложницы, он следовал за ней повсюду, в обоих мирах. Что может быть хуже? – Куда мы идем теперь? – поинтересовалась Чан Ди. Они огляделись. Ни одного огня. В парке было совершенно темно. Вокруг стояла мертвая тишина. – На, подержи, – сказала Дже Кен, передавая Га Ыль фонарик. – Только будь осторожна, – попросила подругу Га Ыль. Дже Кен забралась на один из старинных фонарных столбов. – Я вижу маяк на острове! – крикнула она сверху, поставив ногу на фонарную перекладину. – И повсюду много деревьев… Чертово колесо выглядит заманчиво, это что-то вроде горок – американские горки из облаков. – Оно освещено? – Если что и светится, так это большое водяное колесо и несколько лодок в форме лебедей. – «Туннель любви», – вздохнула Га Ыль. Дже Кен спустилась вниз, и вся команда под руководством Га Ыль направилась к «Туннелю любви». Это был еще один аттракцион, который она любила в детстве, – не потому, что он был связан с любовью, а потому, что он был темным и прохладным и ей нравились лодки-лебеди. Сейчас мысль о том, чтобы войти в туннель, была… В общем, лучше об этом не думать. Они огибали озеро, когда заметили призрак между деревьями. – По-моему, это животное, – встревожено прошептал Чжун Пе. – Большое! Лучи фонариков на короткое время осветили призрака, и он тотчас скрылся за деревьями. Га Ыль разглядела, что у него красноватая, как будто тонированная, кожа. – У него есть голова, значит, это не Юнг Джи или Кан Дэ, – сделала вывод Чан Ди. – Кто? – спросила Ха. Ни – Неважно, Лучше последим за ним? – предложила Га Ыль, и друзья, отвернувшись от воды, стали всматриваться в гущу деревьев. «Мне надо было расспросить о них И Чжона», – подумала Га Ыль. Потом произнесла вслух: – Как вы думаете, кто это? И как им удается свободно передвигаться? – Это другие люди, которых пленили Сумеречные люди, – сказала Дже Кен. – Звери, – возразил Чжун Пе. – Или, может, просто часть общей атмосферы, – ухмыльнулась Чан Ди. Кем бы ни было это существо, Га Ыль инстинктивно почувствовала ужас и отвращение к нему, какое она испытывала к маленькому серому монстру, похожему на сморщенный зародыш.. Ха Ни не принимала участия в разговоре. Она быстрым шагом шла рядом, вцепившись в рукав Га Ыль и всматриваясь во все, мимо чего они проходили. Она была как большая голубая бабочка, скользящая между ними. «Мы представляем собой весьма пеструю группу, – подумала Га Ыль. – Ха Ни в легком платье, Дже Кен в камуфляжной куртке, Чан Ди, чья рука перевязана майкой Чжун Пе, я сама с фонариком Дже Кен». Чжун Пе держал свой фонарь, а Дже Кен несла кирку Чан Ди. Остальные орудия защиты были потеряны, по дороге. Га Ыль заметила, что Дже Кен держится на расстоянии от Чан Ди. С Дже Кен вообще творилось что-то неладное. Она стала слишком тихой, слишком немногословной. Все они, конечно, находились в опасности, но Дже Кен обожала опасность, она питалась ею, дышала ею, искала ее, где могла. Дже Кен наслаждалась опасностью. Га Ыль незаметно подошла к ней и мягко сказала: – Знаешь, Чан Дии ничего такого не имела в виду, когда говорила, чтобы ты не совала руки в автомат с «M&M's». Дже Кен пожала плечами. Она продолжала идти, глядя прямо перед собой. – Она действительно ничего не имела в виду. Она как моя мама – ей надо сказать что-нибудь ради твоего же блага. – Конечно. Я знаю. Га Ыль замолчала. Они прошли мимо продуктового киоска, прямо перед «Туннелем любви». У Га Ыль возникло желание взломать его – холодный хот-дог был бы сейчас как нельзя кстати. Но она сдержалась. У них было две золотых монеты. Они близки к цели. Они не могли останавливаться и отвлекаться. Синие, красные и оранжевые огни горели на водяном колесе перед «Туннелем любви». За колесом находилась старая деревянная мельница, а над туннелем висела табличка. Днем, в реальном парке, там было написано: «ТУННЕЛЬ ЛЮБВИ». Сейчас: «ТУННЕЛЬ ЛЮБВИ И…» Последнее слово было скрыто листьями плюща. – Я не могу прочитать, – огорчилась Га Ыль. – Смерти, может быть? – предположила Чан Ди. – Великолепно, – согласился Чжун Пе. Ха Ни еще крепче вцепилась в рукав Га Ыль. Лодка-лебедь ждала на пристани, ее белые крылья грациозно изгибались по бокам. Капли воды блестели на пластике. Га Ыль не хотелось забираться в нее. Но у них нет выбора. Это, безусловно, то самое место, которое им нужно. Если Га Ыль хочет получить третью монету, придется плыть. – Пошли, ребята, – вздохнула она. Лодка накренилась, когда они уселись – Га Ыль и Дже Кен впереди, Ха Ни между ними, Чан Ди и Чжун Пе сзади, – и поплыла. – Вы не заметили, что эта скала похожа на лицо? – спросил Чжун Пе, когда они приближались к туннелю. При свете дня Га Ыль так не показалось. Но теперь скала из стеклопластика действительно напоминала лицо с глазами и носом. Вход в туннель казался зияющим ртом. Внутри было тихо, сыро и темно, пахло плесенью. Днем здесь раздавались голоса людей, смех. Сейчас Га Ыль слышала только тихий плеск воды. Она осветила фонариком водную гладь, стены, нос лодки. Ничего особенного: вода темно-зеленая и мрачная, стены влажные, по ним сочится вода. – Где вся эта ерунда – декорации и все остальное? – прошептал Чжун Пе. – Не знаю, – ответила Га Ыль так же тихо. Днем здесь были картины-диорамы – например, люди каменного века рисовали на стенах пещеры динозавров. Сейчас ничего этого не было. Лодка плавно скользила в темноте. С фонариком Га Ыль вдруг что-то случилось. Свет потускнел. – Эй, – сказала она и повернула его к себе. Белый яркий луч буквально у нее на глазах превращался в слабое оранжевое свечение. Га Ыль постучала фонариком по бортику и тут же пожалела об этом. Раздался неожиданно громкий звук, и свет стал еще слабее. – О черт, и мой тоже! – воскликнул Чжун Пе. – Надо было пользоваться одним, чтобы беречь батарейки, – пробормотала Дже Кен. – Я думала об этом раньше, а потом забыла. Вот бестолковая. Га Ыль была удивлена этими словами. Это было так не похоже на ее подругу. – Слушай, Дэе Кен, если кто и должен был подумать об этом… – Вот и все, – огорченно сказал Чжун Пе. Га Ыль щелкала выключателем своего фонарика, отвинчивала и завинчивала крышку, но ничего не менялось. Она с трудом могла разглядеть тусклую оранжевую лампочку. Когда она его потрясла еще раз, фонарь совсем погас. – Великолепно, просто великолепно, – всплеснул руками Чжун Пе. Чан Ди резко заметила: – Никому не показалось что мы движемся медленнее? Понять это в темноте было сложно. Га Ыль стало не по себе – словно она провела всю ночь в полной темноте, размышляя о том, кто и с какой стороны может напасть на нее. Но Чан Ди права. Плеска воды не слышно. Единственное движение, которое чувствовала Га Ыль, – это мягкое покачивание лодки из стороны в сторону. Послышался тихий всплеск. – Мы стоим на месте, – подтвердила их опасения Дже Кен. – Дже Кен, вынь руку из воды! Дже Кен проворчала что-то неразборчивое, но Га Ыль услышала стук капель, когда подруга подняла руку. – Мне это не нравится, – призналась Ха Ни. Га Ыль это тоже не нравилось – особенно мысль о том, что придется вылезать из лодки и шлепать по воде в поисках выхода. – Итак, мы в ловушке, – пробормотала она. Все остальные сидели притихшие. «Интересно, кто набросится на нас и с какой стороны…» Га Ыль могла представить многое, и все это выглядело отвратительно. У нее было время подумать, пока ничего не происходило, а лодка-лебедь мягко покачивалась в темноте. – Только ничего не представляйте, – процедила сквозь зубы Чан Ди с задней скамьи. – Я стараюсь, – ответил Чжун Пе. Но конечно это было невозможно, Чем усерднее Га Ыль старалась не думать о том, что И Чжон мог сделать с ними, тем более страшные картинки возникали в ее голове. Все ее ночные кошмары вдруг нахлынули разом. – Я этого не вынесу, – в ужасе прошептала Ха Ни. Дже Кен резко выдохнула: – Нет. Смотри, я сейчас… Свет. Он появился как неясное голубое пятно. Периферическим зрением Га Ыль тотчас уловила его. Свет стал ярче, когда она повернулась в ту сторону. Тут же вспыхнули еще два прожектора – красный и синий. «Цвета стеклянных абажуров в магазине «Иные игры», – подумала Га Ыль. Место, где она встретила И Чжона. – Все сводится к этому, да? – насмешливо прозвучал голос И Чжона. Он вышел из темноты в круг, где пересекались лучи прожекторов. Он был в футболке с засученными рукавами, черной жилетке и черных сапогах. На руке поблескивало что-то вроде браслета. Он напоминал ночного бродягу, шатающегося по сомнительным городским районам. Ха Ни взглянула на него и спряталась за спину Дже Кен. Га Ыль чувствовала, что они вновь попали в скверную историю. И Чжон стоял на площадке диорамы. Га Ыль казалось, что представление теперь разыгрывается вокруг них, пассажиров утлой лодочке. И Чжон занял прекрасную позицию, чтобы наблюдать за всем, что бы с ними ли случилось, а они не могли даже встать без риска перевернуться. – Ты ошиблась по поводу названия этого аттракциона, – сказал И Чжон. Казалось, он наслаждался их реакцией. – Это не «Туннель любви и смерти». Это «Туннель любви и отчаяния». Пятеро в лодке молча смотрели на него. Наконец Дже Кен не выдержала: – И что? – Просто подумал, что вам не мешает это знать. – Он подбросил что-то в воздух, поймал. Из-за слепящего глаза света Га Ыль не могла определить, что это. – Что это? Ах да, это – дублон, – ухмыльнулся И Чжон, гладя на свою ладонь так, как будто только что заметил монету. Друзья переглянулись. Лодка покачивалась на воде. – Неужели вы не хотите узнать, что надо сделать, чтобы получить его? Га Ыль не испытывала ни малейшего желания, но была уверена, что И Чжон в любом случае скажет. – Вам надо просто послушать, и все. У нас будет небольшой разговор. Поболтаем. Отвечать должна была Га Ыль, и она это знала. – О чем? – спросила она, отклонившись назад, чтобы посмотреть на него из-за плеча Дже Кен. – О том, о сем. О погоде. О разоружении. О вас. – О нас? – вмешался в разговор Чжун Пе. – Конечно. Посмотрите на себя. Какая забавная компания! И вы пытаетесь штурмовать Сумеречный мир? – Именно так? – проворчала Дже Кен и стала подниматься. – Ты ничему не учишься, да? – неестественно удивился И Чжон, шагнув к ней. Это все, что он сделал, но Дже Кен тотчас села на место – отчасти испугавшись, отчасти потому, что Га Ыль схватила ее за руку и дернула вниз. И Чжон страшил Га Ыль – не сверхъестественной силой, а одним фактом своего присутствия. У него явно изменилось настроение – блеск его глаз, быстрое дыхание, то, как приоткрывались его губы, обнажая зубы, – все это пугало Га Ыль. «Сейчас ему хочется разрушать, заставлять страдать, – подумала она, – Не охотиться, а убивать». – Пожалуйста, успокойтесь, – попросила она. И Чжон по-прежнему смотрел на Дже Кен с явным отвращением. – Может, ты просто слишком бестолковая, чтобы учиться? – съязвил он, – Это и есть истинная причина, почему ты не хочешь ходить в колледж, не правда ли? Ты знаешь, что никогда не станешь такой же умной, как твоя мать. – Не поддавайся на провокацию, – успела шепнуть Га Ыль. – Дже Кен, отвернись и не слушай. Дже Кен не отвернулась. Га Ыль видела только ее силуэт и синий свет, отражающийся на черных волосах, но она чувствовала, как напряглась Дже Кен. – Вся эта атлетическая оболочка – просто лицевая сторона, потому что ты знаешь, что разочаровала ее, – не унимался И Чжон. – Ты проигрываешь там, где стоит быть на уровне. – Дже Кен, ты знаешь, что это неправда… – Она знает, что ничего не знает. Она так часто ошибалась в последнее время… например, в случае со львом. – Оставь ее в покое! – сказала Га Ыль. – И она ничто без своей самоуверенности. Ты не заметила? – Заткнись! – крикнула Дже Кен. Здесь было не самое подходящее место для криков, поскольку эхо снова и снова возвращало слова к своему истоку. Га Ыль испугали слезливые нотки в голосе подруги. Та никогда не плакала, но сейчас была на храни отчаяния. – Отчаяние, – вдруг прошептала Га Ыль. Она обняла Дже Кен и взяла ее руку. – Ты понимаешь, что он пытается сделать? «Туннель любви и отчаяния» – и он хочет, чтобы ты отчаялась. Чтобы мы бросили все, прекратили бороться. – Ей и следует все бросить, – согласился И Чжон. Он задыхался, его странные дикие глаза блестели больше обычного. – Одни разговоры. Пустая болтовня. Она ходит с напыщенным видом, играет мускулами, говоря: «Смотрите на меня». Но за этим ничего нет. Га Ыль о чем-то задумалась, потом наклонилась к Дже Кен, ее пальцы крепче сжали руку подруга: – Я сама себе хозяйка. Дже Кен повернула голову, как испуганная птица. – Я сама себе хозяйка, – настойчиво повторяла Га Ыль. – Давай, Дже Кен. Ты сказала это, и это правильно. Он ничего не может тебе сделать. Он не имеет значения. Ты сама себе хозяйка. Она почувствовала, как Дже Кен вздохнула. – Она черпает свою философию в фильмах о кунг-фу. – не унимался И Чжон, – Думает, что печенье, внутри которого бумажки с предсказаниями, – великая литература. – Я сама себе хозяйка! – сказала Дже Кен. – Это правда. – У Га Ыль заболело горло. Она продолжала держать Дже Кен за руку. Дже Кен изогнула шею, как черный лебедь, чтобы взглянуть на Га Ыль. Га Ыль заметила следы слез на ее фарфоровой коже, отражавшей сине-красный свет. – Я сама себе хозяйка, – отчеканила она. На задней скамье послышалось движение. – Еще и умная, – добавила Чан Ди, изумляя Га Ыль. – И отважная. Она совершила много смелых поступков после того, как я поранилась. Она не хотела причинять мне боль, я никогда и не думала, что она желала этого. Дже Кен обернулась и бросила на Чан Ди благодарный взгляд, ее плечи расправились. Рядом с ними опять сидела гордая лунная королева. – Учеба и книги еще не все, – бросил Чжун Пе, удивляя Га Ыль еще больше. – Я думаю, что для тебя – это все, – парировал И Чжон. Теперь он смотрел на Чжун Пе. Чжун Пе, казалось, сжался под его взглядом. – Именно ты читаешь о том, что боишься совершить. – Нет, это не так, – возразил Чжун Пе, что стало еще одним сюрпризом для Га Ыль. Она ж не думала, что Чжун Пе станет защищаться. – Ты ничтожество. Смешной тупой мальчишка. Ты посмешище. – Нет, это не так, – упрямо повторил Чжун Пе. Га Ыль была восхищена. Чжун Пе держался – может, потому, что над ним действительно насмехались и издевались в школе. Все это он слышал и раньше, наверное... Но лицо И Чжона было как никогда уверенным – и еще более жестким. На нем заиграла улыбка, от которой у Га Ыль похолодели руки. – Не будем вспоминать о маленьких «ритуалах», которые ты выполнял в детстве, – сказал он Чжун Пе, – Ну, например, как ты рвал на крошечные одинаковые кусочки туалетную бумагу. Грудь Чжун Пе поднималась и опускалась. Га Ыль открыла рот, оскорбленная, но И Чжон продолжал: – Покончим с преследованиями. Спроси у своей подружки, не называла ли она тебя за глаза тупым кудрявым уродом. Чжун Пе повернулся к Чан Ди. Га Ыль увидела, что линия его защиты разорвана, смятение отразилось на лице; вид «неготового к общению» человека, Чжун Пе был готов расплакаться. – Ты так говорила? Чан Ди казалась бледной в свете сине-красных огней, только ее помада ослепительно блестела, Девушка, казалось, вот-вот заплачет. – Ты так говорила? – Конечно, говорила, – ответил вместо нее И Чжон. – Она много чего говорила. О том, что парень ее мечты под метр 90 ростом, блондин, занимающийся серфингом. О том, что она сблизилась с тобой, просто чтобы убить время, пока не найдет кого-нибудь получше. Чжун Пе смотрел на Чан Ди. – Ты это говорила? – повторил он, и в его голосе прозвучала самая отчаянная мольба. Га Ыль хотелось, чтобы Чан Ди ответила «нет». Чан Ди оглянулась, посмотрела на Майкла – это были долгие секунды, – затем произнесла: – Да. Чжун Пе отвернулся. – Потому что ты был рожден для насмешек, – подхватил И Чжон. – Ты не хочешь посмеяться сейчас? – Ты, ублюдок, заткнись! – в бешенстве закричала Га Ыль. Она была раздосадована своим бессилием: она могла бы помочь Дже Кен, но не Чжун Пе. Только не в этом. – Я говорил тебе в самом начале об игре, – гнул свою линию И Чжон. – Открываются желания. Выдаются секреты. Неужели ты не помнишь? Чан Ди не слушала, она смотрела только на Чжун Пе. – Я действительно говорила так, – зло проговорила она. – Очень давно. – Тем не менее ты говорила это, – грустно сказал Чжун Пе, не поворачиваясь. – Я говорила это раньше, Чжун Пе. Пока ты не доказал мне, что внешний вид – это не самое важное. Прежде, чем поняла, что люблю тебя. – Она разрыдалась. Чжун Пе повернулся вполоборота. Его темные глаза были широко раскрыты. – Ну, послушай, не плачь. Все нормально. – Все ненормально, – вспылила Чан Ди. – Чжун Пе, ты идиот! – Именно это он и сказал, – пробормотал Чжун Пе. Чан Ди начала трясти его за плечи, повернув к себе. – Я люблю тебя, – почти кричала она, – Ты заставил меня влюбиться. Мне безразлично, какого ты роста и какого цвета твои волосы. Мне не безразличен ты. Ты заставляешь меня смеяться. Ты умный. Ты нежный. Ты настоящий, настоящий человек, а не какой-то там спортсмен, внешний вид которого не имеет значения. Тебя я знаю, и я люблю тебя, идиот! И мне все равно, что ты делаешь с туалетной бумагой! – Делал, когда мне было семь лет, – улыбнулся Чжун Пе. Чан Ди продолжала плакать, и он протянул к ней руку, чтобы вытереть слезы на ее щеках. – А еще ты хорошо целуешься, – сказала Чан Ди, всхлипывая. Она обняла Чжун Пе и положила голову ему на плечо. – Эй, я классно целуюсь, – прошептал Чжун Пе, – и я продемонстрирую это тебе, когда мы выберемся из этого чудовищного паноптикума, – Он покровительственно баюкал ее. Га Ыль почувствовала прилив гордости и счастья – от силы, от нежности на лице Чжун Пе и от того, как Чан Ди прильнула к нему. Она вызывающе посмотрела на И Чжона. И Чжон был недоволен! Ему определенно не нравилось, как развиваются события. Он коротко улыбнулся, и улыбка его был острой, как клинок. – Очень хорошо, поплачь, – ядовито сказал он. Его взгляд застыл на лице Чан Ди. – Но убедись, что не размазала тушь. Ты всего лишь раскрашенный манекен. – Мы тебя не слушаем, – небрежно бросил через плечо Чжун Пе. Он разговаривал с Чан Ди мягко, быстрым полушепотом. – Ты станешь такой же, как твоя мать – назойливой и сварливой шлюхой. Думаю, это слова твоего отца. Ты боишься, что ты не способна на истинное чувство, как все люди. Чан Ди даже не подняла головы. Чжун Пе продолжал ей что-то нашептывать. – Я думаю, что у нее довольно хорошо получается разыгрывать чувство, – сухо сказала Дже Кен. – Почему бы тебе не отстать от нее, подонок? Вместо ответа И Чжон повернулся к ней – нет, не к ней. Он смотрел куда-то сквозь нее, на Ха Ни. – А что касается безмозглой дурьей башки, сидящей впереди… Ха Ни сползла на дно лодки. – Я знаю, что я бестолковая, – прошептала она. Га Ыль от ярости вскочила на ноги, и лодка закачалась. – О нет, не делай этого, – сказала она. – Если ты хочешь что-то сказать, говори мне. И затем она сделала то, что всегда меньше всего хотела сделать. Она выпрыгнула из лодки, подняв фонтан брызг. Вода была холодная, но доходила ей только до колен, Га Ыль шлепала по ней, не позволяя себе думать о том, что в ней может плавать. Га Ыль в несколько шагов добралась до диорамы и вскарабкалась на ее край. Затем повернулась лицом к И Чжону. – Скажи это мне, – произнесла она, – если у тебя хватит мужества.