Мы – это мы; пусть время и судьба Нас подточили, но закал все тот же, И тот же в сердце мужественный пыл – Дерзать, искать, найти и не сдаваться! лорд Альфред Теннисон (перевод Г.М.Кружков)
Часть 1. Встреча.
Пожар. Все горит и рушится, крушится и падает. Везде смерть и паника. А им по десять лет. Они держатся за руки и прячутся под телегой. Надрывается пожарный колокол, безутешно оплакивая погибших. Но никто не спешит на помощь. Молчаливо наблюдают люди за тем, как сгорают в своих домах нелюди, и лишь следят, чтобы огонь не перекинулся с ненавистного квартала. Он затыкает ей уши, в надежде, что не услышит она, как кричат горящие соседи, и молится, чтобы успеть убежать из города. Сегодня ему пришлось повзрослеть разом на пару десятков лет. Мамины вопли, папины проклятия, даже собачий вой – ничего не забыть. И не понять, за что люди решили разгромить их дома. Они сбежали из города закоулками, их тайными тропами, на которых недавно играли в войну, через дырки в заборах, сквозь которые с трудом пролезали, представляя себя штурмующими замок. Больше эти игры не принесут им удовольствия – сегодня закончилось их детство. Шли туда, куда вела дорога, ели коренья и ягоды, растущие по обочинам. И плакали. Много плакали. В новом городе их подобрали местные эльфы, дали крышу над головой, научили ремеслам, помогли встать на ноги. А уже совсем скоро всем кварталом отметили рождение первенца. Они были счастливы и готовы делиться своей радостью со всеми. Малышка росла жизнерадостным, светлым солнышком, очаровывая своими улыбками всех соседей. Но счастье продлилось всего пятнадцать лет. Их девочку убили во время очередного погрома. Они вернулись из соседнего города с полными руками подарков, но шестнадцатый день рождения дочери отпраздновать было не суждено. Она бы ушла в лес – заливать кровью материнское горе, но уже месяц как в ней билось два сердца. И они снова сбежали. Забились в саму глушь, всеми богами забытую деревеньку. Тут у них и родился сын. Мальчика назвали Эмер. Она так боялась его потерять. С малых лет ребенку говорили, что люди ненавидят тех, кто выделяется, что ему следует быть как все и, главное, говорить только на их языке. Эмер подружился с сыном местного плотника. Парень совсем не интересовался отцовской работой и постоянно убегал поглазеть на проезжающих мимо купцов. А вот эльфа заинтересовали изящные и надежные работы мастера. Мужчина, отчаявшийся научить чему-то своего отпрыска, с удовольствием рассказывал о своем мастерстве любопытному остроухому юнцу. Вскоре эльф стал работать в паре с плотником – на радость родителям, едва ли не плачущим от счастья. Третья беременность стала для нее полной неожиданностью – слишком большая это редкость для эльфов. Конечно, она желала девочку. И Дева послала ей этот дар. Свое сокровище они назвали Гвенит. Девочка совсем не походила на сестру, и это приносило родителям некое облегчение, но и легкую тревогу, поскольку на остальных она тоже не походила. С детства Гвенит была замкнутой и необщительной, предпочитала людям компанию трав и цветов, радостно возвращаясь домой с букетиками для мамы. Единственный, кто мог разговорить малышку, так это ее брат. Связь их оказалась прочной и нерушимой, несмотря на то, что Эмер уже давно жил отдельно. Однажды, гуляя по лесу, маленькая Гвенит столкнулась с местным лекарем. Женщина собирала травы для работы и с удовольствием приняла помощь девочки, так заинтересовавшейся ее ремеслом. Слово за слово выяснилось, что зовут ее Магда, что нет у нее ни мужа, ни детей, а возраст уже не позволяет надеяться на что-то. И была в этом рассказе такая тихая, скрытая тоска, что девочка захотела непременно привнести в жизнь лекаря радость. Поначалу Гвенит бегала к ней в лес, помогала в поисках трав, а со временем, когда повзрослела, начала перенимать Магдино мастерство. Родителям это не нравилось. Магда жила на самом краю деревни, отдельно ото всех, вся поглощенная своими травами и настойками – именно таких называют странными. Она – человек, поэтому ее не трогают, но Гвенит может пострадать, если начнет выделяться чем-то, кроме формы ушей. Однако все попытки переубедить дочку оказались тщетными, и родители услышали в ответ уверенное заявление, что она станет новым местным лекарем, когда Магда уйдет на покой. Время никого не щадит. Умер старый плотник, а сын его покрылся сединой. Эмер занял пустующую мастерскую, брошенную наследниками мастера, и погрузился в работу. Деревенские приходили с просьбами каждый день, зачастую предлагая в качестве оплаты все что угодно, кроме денег. Эльф соглашался, ведь помогать местным – один из наказов, данных ему матерью. Вот только когда очередной клиент предложил ему в качестве оплаты свою дочь, даже у видавшего виды Эмера зашевелились волосы на затылке. Он отказал твердо и решительно, не понимая, как такая мысль могла прийти в голову пусть и пропитому, но все же отцу. Но неудовлетворенный этим решением мужчина вернулся на следующий день, чтобы показать, от чего эльф отказывается. Девчонка, втащенная в мастерскую, была напугана и вся дрожала. Согласиться на подобную оплату эльфу казалось невозможным. – Да и ладно, – дыхнул перегаром клиент. – Вы, эльфы, может, и воротите нос, а среди людей желающих понайдется. Догнал. А что ему оставалось? Мужик сразу же принялся набивать цену, рассказывая, какую замечательную вещь получает эльф. Эмер выругался и заявил, что сделает ровно то, о чем его просили вчера. Спорить было бесполезно, да и бессмысленно – лучшего плотника в округе не найти. Девчонку он выдернул резко, немного грубо и потащил в мастерскую, по дороге сообщая, что отрабатывать она будет где угодно, только не в спальне. Так и закрутилось. Девушка с необычным именем Лючия оказалась отличной работницей – успевала и на кухне, и по дому, и даже в мастерской. Возвращаться домой совсем не хотела, и Эмер позволил ей остаться на время. Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. Чем эта запуганная лань так увлекла эльфа, никто в деревне не мог понять, но отпраздновать свадьбу пришли все. Эмер, по совету матери, женился по людским обычаям, так что гуляли долго и весело. Поздравляла брата и Гвенит, к тому времени уже известный в округе лекарь, и ее поздравления для эльфа были самые ценные. Новости в их захолустье шли долго, но известие о появление эльфского государства пришло почти без опозданий. Родители решили уйти – дети уже стали самостоятельными, а жить в страхе так надоело. Они хотели взять с собой Гвенит, беспокоясь о ее судьбе, но та отказалась наотрез. Давно постаревшая Магда едва находила в себе силы вставать с кровати, и бросить ее – все равно что предать. Пришлось оставить дочь на попечение Эмера, который, естественно, остался в деревне с молодой женой. Через пару месяцев умерла Магда. Перед смертью она часто говорила Гвенит, что счастлива, что девушка скрасила ее последние годы и спасла от одинокой старости. А еще сообщила, что у преемницы есть особый талант. Магда сказала, что всю жизнь лечила людей от недугов тела, а Гвенит умеет вылечить израненную душу. До последнего дня она просила наследницу не потерять этот дар. После смерти Магды девушка осталась жить в ее доме. В тиши леса, в стороне от шумной деревни. Она часто бродила по округе, разведывая все новые и новые тропы. В один из дней, загулявшись в лесу, Гвенит обыденно присела перекусить. Каково же было ее удивление, когда к разложенному на платке обеду присоединился сокол. Птица села ровно туда, куда обычно устраивалась Магда, и требовательно смотрела на эльфку в ожидании еды. Девушка кинула кусочек хлеба, но сокол не показался довольным. Покрутив головой, он ухватил самый аппетитный кусок курицы и принялся раздирать его своим острым клювом. Гвенит оставалось только улыбаться – такой же обжора, как Магда. История бы вскоре забылась, если бы птица не начала прилетать к ней почти каждый день. Поначалу было страшно, но хищник не выказывал никакой агрессии, терпеливо ждал кормежки и даже, как казалось девушке, слушался ее просьб. Со временем Гвенит стала обнаруживать нового компаньона у своего дома греющимся на лавочке, или на жердочке садика, в терпеливом ожидании встречающего девушку. Из-за похожих повадок или из-за наивной веры в чудеса птице была выдана кличка «Магда». Тогда это казалось трогательным и немного забавным. В деревне такого мнения не разделяли. Поползли слухи, что у местного лекаря помутился рассудок. Эти толки быстро достигли ушей Лючии, а с ней и Эмера. Эльф с женой попытались успокоить соседей, призывая не обращать внимания на такие необычные проявления скорби, и, к счастью, люди поутихли, правда, скорее из уважения к плотнику, а не из-за изменившихся суждений. Вот так, совершенно незаметно, Гвенит оказалась одна. Из собеседников остались только брат да странный сокол. Но девушка не отчаивалась – она любила свою работу, любила собирать травы, слушая шум лесного водопада, а надеяться на одобрения и похвалы ее давно отучила Магда. Вот только никак не покидало чувство, что в ее жизни чего-то не хватает, и даже брат не мог заполнить эту пустоту. Как-то раз случилось несчастье: любимая птица защемила лапку, запутавшись в хозяйской веревке, небрежно брошенной на ограду садика. Гвенит хотела помочь, но сокол не подпускал. Магда отмахивалась крыльями, грозила клювом и совершенно не давала возможности посодействовать. Пришлось идти на жертвы. Девушка нацепила на себя самые надежные перчатки, какие смогла найти, да кожаный фартук, подтянутый к самому горлу, и бросилась выпутывать птицу из ловушки. Когда сокол свободно упорхнул в небо, Гвенит осталась с изодранными руками. К счастью, благодаря предосторожностям, раны оказались неглубокие, и девушка легко залечила их мазями и бальзамами, но с того дня у нее пропали любые иллюзии насчет возможности приручить этого хищника. Их жизнь продолжилась рядом, но больше Гвенит не вторгалась в личное пространство Магды, уважая ее натуру. Этот день ничем не отличался от остальных. Она так же, как и всегда, прогуливалась мимо любимого озера, собирая в корзинку лекарственные травы. Где-то в небе протяжно кричал сокол, возможно, немного тревожнее, чем обычно. Девушка не обращала особого внимания на эти звуки. Она и предположить не могла, что сейчас происходит на другом конце этого необъятного леса. А там шел бой. Звенели клинки, свистели стрелы, сыпались ругательства – отряд скоя'таэлей угодил в засаду. Командовал бандитами эльф по имени Йорвет – свирепый и озлобленный человеконенавистник. Нападающие планировали взять живым лишь его. Не раз и не два умелый воин отбивался от атак подбегающих смельчаков. Отступление эльф скомандовал давно, но не так-то легко выбраться из окружения, к тому же, люди не собирались драться честно, предоставляя основную работу своим арбалетчикам, и к моменту прорыва кольца отряд уже заметно поредел. Йорвет сам прикрывал отход скоя'таэлей, отражая умелые атаки какого-то мужика в шапероне. Перестали лететь болты, безмолвно подтверждая, что на эльфа бросилась очень важная фигура. Однако хвастаться силой не позволяла ситуация – сейчас требовалось просто выиграть время. Поэтому, когда сзади стихли звуки отступающих, командир поспешил отправиться следом, вот только планам его не суждено было сбыться. Атакующий оказался хорош: обманул эльфа ложным замахом и рассек мечом всю правую половину его лица, напоследок еще и наградив ударом по левой. Йорвета закачало, но он продолжил отбивать атаки, хотя заливающая лицо кровь безумно мешала это делать. Помощь пришла неожиданно – засвистевшие стрелы ознаменовали возвращение скоя'таэлей. Вложив всю силу в один удар, Йорвет оттолкнул своего противника подальше и бросился к остаткам отряда. Они отступали под свист болтов, каждый раз уносивших с собой очередную жизнь. На их счастье, арбалетчики стреляли редко, да еще и отставали от убегающих эльфов. Конечно, сдаваться преследователи не собирались, но и отступающие были не робкого десятка: прикрывая командира, зачастую ценой своих жизней, эльфы по крупице отводили от него опасность. Прошло время. Йорвет перестал слышать шум погони, но и звуки битвы тоже. Кровь затуманивала взор, не позволяя понять, куда он бежит. Израненный, изрезанный, истекающий кровью, он из последних сил рвался вперед, чтобы жертва товарищей не оказалась напрасной. Бежал до тех пор, пока ноги не начали заплетаться, и еще немного дольше. Хватая руками воздух, Йорвет, спотыкаясь, прошатался несколько шагов и застыл, пытаясь отдышаться. Сквозь кровавую пелену он увидел чью-то фигуру, отчего незамедлительно выхватил меч, готовясь отражать нападение. Защитную стойку ему удалось удержать лишь пару секунд, после чего мир вокруг закружился, и эльф рухнул, потеряв сознание. Хлопающая глазами Гвенит никак не могла отойти от шока – не каждый день прямо перед тобой на поляну вываливается вооруженный до зубов бандит. Однако натура лекаря взяла верх над женскими страхами, ведь мужчина истекал кровью и никак не приходил в себя. Наскоро перевязав раны нещадно разорванным жакетом, девушка бросилась в деревню – взывать к помощи брата. Вряд ли могли возникнуть сомнения, что именно тот ей скажет. Но Гвенит настаивала, умоляла помочь, а получая все новые и новые отказы, стала просить хотя бы дать ей тележку, чтобы довезти эльфа до дома. Из-за такой настойчивости сестры пришлось пойти на попятную – неровен час еще наворотит дел. Правда, согласился Эмер только посмотреть и, как позже выяснилось, правильно сделал, потому что, взглянув на тело неизвестного мужчины, эльф сразу же заметил скоя'таэльский узор. – Даже не думай. Эта война – вообще не наше дело. – Но он умирает… – И что? Ты хочешь умереть вместе с ним? Если в деревне узнают, что ты прячешь дома скоя'таэля, тебя разорвут на куски! – Эмер, я не могу его тут бросить, я должна помочь. – Если тебе так хочется помочь, лучше разберись, почему Лючия никак не понесет. Поверь мне, от этого будет больше пользы и мне, и тебе. Спорили долго. Брат усердно пытался отговорить сестру от необдуманных решений, но видел по глазам, что слова не достигают ее сознания. Боясь, что она в итоге решит все сделать сама, Эмер пообещал помочь, но только после наступления темноты, когда в деревне все лягут спать, в глубине души надеясь, что к тому времени эльф уже умрет. Но воля к жизни у Йорвета оказалась непомерной, и он все еще дышал, когда ночью пришел недовольный спаситель. Бессознательное тело привезли в дом лекаря и устроили на ту самую кровать, где совсем недавно доживала свои дни Магда. – Что ты делаешь? – удивилась Гвенит, видя, как брат связывает эльфу руки. – А что, непонятно? Этот мужчина опасен. – Эмер, он едва дышит… – Сейчас. Но ты никогда не знаешь, что придет ему на ум, когда он очнется. И еще, – эльф строго посмотрел на сестру, – если я приду и увижу, что мои узлы трогали, я сам лично перережу ему горло. Обе руки эльфа были связаны веревкой, пропущенной под низом кровати. Теперь они лежали вдоль тела и вряд ли могли сомкнуться, но даже такое расстояние казалось Эмеру опасным, однако он отлично понимал, что Гвенит не позволит связать своего пациента как на самом деле следует. Тяжело вздохнув, эльф отправился домой, напоследок пожелав сестре удачи. И она ей понадобилась. Никогда еще девушка не видела настолько израненного мужчину. Кровь сочилась отовсюду, раны отказывались заживать, а лицо… на лицо ей было больно смотреть. По всему когда-то красивый эльф оказался изуродован до высшей степени отвращения. И разрез был слишком глубоким, чтобы надеяться его заживить. Но и без этого уродливого увечья проблем хватало. Вся жизнь Гвенит превратилась в бесконечную схватку со смертью. Эльфа знобило, он постоянно ворочался и бредил, так что девушка боялась оставить его даже на минуту. Стремглав бежала она в лес за нужными растениями, набирая их с запасом, срезая под самый корень, а потом так же бегом спешила домой, чтобы быстрее поменять повязки и смазать так упорно не желающие заживать раны. Рубец за рубцом отстаивала она его жизнь. Ухаживать за беспомощным ей было не впервой, но ежесекундно оберегать его от смерти оказалось чрезвычайно выматывающим. Гвенит спала, где могла и сколько могла. Бывало, падала от усталости рядом с кроватью и, положив голову к руке больного, исчезала из реальности. В своем сумасшедшем стремлении спасти любую жизнь, девушка цеплялась за самую слабую ниточку надежды и выхаживала абсолютно незнакомого эльфа, словно самого близкого друга, с нетерпением ожидая, когда же сознание к нему вернется. Однако, как очнулся Йорвет, Гвенит не увидела – как раз выбежала за очередной порцией трав. Скоя'таэль медленно приходил в себя, окутанный режущей болью по всему телу. Первое, что он обнаружил, когда отвлекся от мучительных ощущений, были связанные руки. Весь превратившись в слух, эльф пытался осознать, где же находится. Наличие подушки и одеяла – явно не признак пыточной, но общая тишина настораживала. А главное – какого дьявола тут так темно? Спустя казавшееся бесконечностью время раздались шаги. Походка была торопливой, но легкой, словно ее обладатель касался пола лишь кончиками пальцев. «Похоже, seidhe», – мысленно заключил Йорвет. Зазвенела посуда, а в доме запахло травами. Девушка забежала в комнату, осторожно дотронулась до одеяла, пытаясь определить состояние эльфа, и, удовлетворенная увиденным, убежала на кухню. Пришлось задуматься, как себя вести дальше. Сражаться в темноте не казалось пугающим, но вот со связанными руками… Йорвет решил понаблюдать, уверенный, что не упустит своего шанса. Гвенит торопилась. От усталости она проспала дольше обычного, и мазь приходилось готовить в страшной спешке. «Закипай ты уже, закипай», – приговаривала она, глядя на горелку. Нервно забежала в комнату к эльфу еще раз, осторожно прикоснулась ко лбу, узнавая температуру, заглянула под одеяло, ладонью проверяя наличие пота, наконец, облегченно выдохнув, бросилась назад на кухню, где уже закипали компоненты лекарства. Смешивала все тщательно, не позволяя скорости повлиять на качество, и, убедившись в пригодности мази, вновь направилась к раненому. Привычно устроившись у кровати на коленях, Гвенит поставила мисочку на пол и, откинув одеяло, принялась аккуратно освобождать от бинтов своего пациента. Как всегда бережно, словно хрупкую песчаную фигурку, покрыла она эльфа мазью, затем осторожно сменила повязки, сбросив старые в корзинку для стирки, и устало вздохнула, оценивая объем работы. – Когда же ты уже поправишься, белочка, – обратилась она к эльфу. – Я так устала бороться за твою жизнь. Может, Эмер прав, и я – просто наивная дура, считающая, что смогу тебя спасти. Но я так не хочу сдаваться… Йорвет почувствовал, как рядом с его рукой опустилась голова. Пожалуй, это был его лучший шанс. Вывернув одну руку, он дал максимально возможную свободу другой, легко нащупал шею и, не дав девушке сообразить, что происходит, сжал ее горло мертвой хваткой. Из всего услышанного и почувствованного ничто не предвещало опасности, но жизнь научила эльфа, насколько такая видимость может быть обманчива. – Где я? Кто ты такая? – Я… – девушка с трудом говорила из-за сжимающей горло руки. – Я – лекарь. Ты в деревне. В моем доме. – Почему я связан? – Мой брат боялся… что ты причинишь мне вред… когда придешь в себя. – Брат? – Йорвет нахмурился. – Кто еще обо мне знает? – Больше никто. Он запретил. Боялся, что люди… меня убьют. – А ты, значит, не боялась? – Боялась. Но ты умирал. У эльфа была масса поводов задуматься. Как-то все больно гладко складывалось: добрый лекарь, бескорыстная помощь, сохранность тайны. Слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Однако режущая на части боль подсказывала, что эльф переоценил свои силы, и ему стоило надеяться на искренность девушки. Йорвет потянулся пальцами к уху. Убедившись, что перед ним эльфка, скоя'таэль отпустил ее горло. Послышался кашель, но претензий или агрессии не последовало. – Conas do ainm? – попытался завести беседу эльф. – Прости, но я не понимаю, что ты говоришь, – стеснительно заговорила Гвенит. – Я старшую речь не знаю совсем. – Как не знаешь? – Йорвет не верил своим ушам. – Ты же seidhe! – Нам запрещали на ней говорить. Это… долгая история. – Ладно, – отрезал эльф, не желающий вести задушевные разговоры. – Тогда хотя бы объясни, почему вокруг темно, как у черта в заднице? – Темно? – удивилась Гвенит. – Подожди минутку. Девушка направилась к столу за свечой. Худшие опасения подтверждались. Она медленно водила огнем перед его лицом, надеясь на сужение зрачка. Не получив отклика, Гвенит с хрупкой надеждой начала прикрывать глаз рукой, затем быстро отдергивая ладонь. Увы, реакции совсем не было. Как это сообщить об этом эльфу, она не представляла, но Йорвет все понял и без слов. – Я ослеп? – с удивительным хладнокровием в голосе спросил он. – Я не уверена. У меня мало опыта, – попыталась ободрить его Гвенит. – Но я постараюсь вернуть твое зрение. – Как? Если у тебя нет опыта, – надменно вскинул подбородок эльф. – Опыта нет – это правда. Но я знаю много способов и готова попробовать их все. – Отлично! Я попал в руки женщины, не знающей родную речь и не способной выбрать правильный способ лечения. – Прости, что не нашлось других желающих спасти тебе жизнь. Было до жути обидно. Споры с любимым братом, забеги за травами, бессонные ночи… И где признательность? Нет, она, конечно, не ожидала, что эльф рассыплется перед ней в благодарностях, но никак не могла предположить, что ее обвинят в шарлатанстве и чуть не придушат. Наскоро побросав вываливающие из корзинки бинты внутрь, она ретировалась стирать. Оставшийся в одиночестве Йорвет находился уже в полусознательном состоянии. Он чувствовал, как реальность уплывает, утягивая голову в сторону. Мысленно выругался, ведь так и не выяснил ни имя девушки, ни сколько времени находится в ее доме, ни, дьявол, как вообще в нем оказался, после чего окончательно провалился в небытие. За то время, пока эльф был без сознания, Гвенит успела постирать бинты, приготовить мази и даже сварить бульон, поэтому очнулся Йорвет, окруженный аппетитным ароматом курицы и благоуханием трав. Раны все так же ныли, а перед глазами была лишь кромешная тьма. Эльф слышал, как на кухне суетится обладательница легкой походки, чье имя он так и не узнал. Однако Йорвета ничуть не смутила необходимость обращаться к девушке другими словами. – Эй! Beanna! – требовательно воззвал он. – Меня зовут Гвенит, – сообщила эльфка, успокоившаяся после утреннего инцидента. – Отлично. Так вот, beanna, я голоден. – Сейчас покормлю. Гвенит заулыбалась из-за манер этого мужчины, напоминающего капризного ребенка. Она вполне ожидала, что на нее посыплются проклятья, когда ей придется помогать эльфу сесть, как ни секунды не сомневалась она и в том, что ему не понравится даже запах бульона, и, конечно же, была абсолютно уверена, что он откажется есть с ложечки. Вообще, девушке казалось, что она так легко отбила его у смерти, потому что костлявая совершенно не желала общаться с этим наглецом. – Я слепой, но не немощный, – твердо заявил Йорвет. – Я вполне в состоянии есть сам. Развяжи меня. – Прости, я не могу этого сделать. Хотя бы потому, что утром кое-кто пытался меня придушить. – И я попытаюсь еще раз, если ты заставишь меня проходить через это унижение! – Послушай, – предельно ласково заговорила Гвенит, – даже если я тебя развяжу, мне все равно придется направлять твою руку. Такой бравый воин должен понимать, что результат не стоит риска. Ну же, открывай рот. – Даже не надейся! – отвернулся эльф, хотя формально просьбу выполнил. – Ты вообще представляешь, кого пытаешься превратить в беспомощного старца? – Нет, не представляю. Ты ведь так и не назвался. – И не собираюсь, – еще сильнее отвернулся Йорвет, вскидывая подбородок. – Много чести тебе знать мое имя. – Хорошо, белочка, я все поняла, – Гвенит заметила, как исказилось лицо эльфа от такого обращения, но у девушки это лишь вызвало улыбку. – Но и ты меня пойми. Мой долг – спасти раненого любой ценой. Так что, если ты отказываешься от моей помощи, мне придется силой залить тебе бульон в горло. – Ты не посмеешь! – эльф дернул руками, но веревка не позволила дотянуться до сидящей у изголовья нахалки. – Я – лекарь. Во имя здоровья больного я готова идти на жертвы. Так пала первая линия обороны Йорвета. С ложечки упертый эльф есть не согласился, но принял из рук девушки миску с бульоном. Гвенит осмотрительно наклоняла посуду, создавая подопечному иллюзию самостоятельности, и с печалью думала о предстоящих проблемах. Приходилось признать правоту Эмера: этот мужчина опасен. Девушка ни секунды не сомневалась в правильности своего решения спасти ему жизнь, она могла поклясться, что снова поступила бы так, но вот развязывать эльфа без присмотра брата более не спешила. После еды Йорвет снова задремал, теперь уже до самого утра. Свалилась от усталости и Гвенит, наконец-то проведя ночь в своей постели. Спали оба тихо, не шевелясь и, естественно, не видя никаких снов. Утром первым проснулся скоя'таэль. Действие мази уже заканчивалось, и боль не просто резала, а пронзала насквозь, ввинчиваясь вглубь тела. Сдержать тихий стон ему не удалось. Краем уха он услышал, как заворочалась его спасительница. А спасительница ли? Даже если откинуть эту боль, представить, что он здоров и развязан, одет в привычную одежду и вооружен любимым оружием – тот факт, что он слеп и беспомощен, это не изменит никак. Некогда грозный, наводящий страх, сеющий хаос скоя'таэль сейчас не в состоянии донести ложку до рта. Вряд ли он сможет сам одеться и закрепить оружие… Да что там оружие! Как в отхожее место самому сходить? При мысли о том, что придется принимать чью-то помощь, стало противно. Вплоть до отвращения. Да, он стремился выжить, чтобы жертва братьев не была напрасной, но погибали товарищи за неустрашимого командира, способного вновь собрать под свои знамена десятки, а то и сотни скоя'таэлей, а не за слепого калеку, годного лишь на то, чтобы пластом лежать на кровати. Если девушка его спасла, чтобы он провел остаток жизни так, то, может, и не стоило спасать вовсе. Йорвет едва слышно выругался, но чуткий слух Гвенит незамедлительно разбудил хозяйку. – Ты проснулся? Доброе утро, – протирала глаза эльфка. – Сейчас перевяжу. Ответом ей стала тишина. И все же девушка была уверена, что эльф не спит, поэтому незамедлительно направилась за снадобьями и бинтами. Привычными движения она откинула одеяло, сняла повязки, удалила остатки мази и приступила к нанесению новой. Йорвет все молчал, только периодически хрипел от боли. За тяжелыми раздумьями и мучающими тело ощущениями он даже не чувствовал прикосновений тоненьких пальцев. Лишь кожа отзывалась на холод наносимой мази легкими вздрагиваниями. – Оставь ты уже эти раны! – вдруг вернулся в реальность эльф. – Они сами затянутся за пару дней! Сделай что-нибудь с моими глазами! Ты говорила, что сможешь вернуть мне зрение. – Не дергайся, прошу, – Гвенит попыталась прижать его плечи к кровати. – Твои раны только-только зарубцевались, тебе нужен покой. А зрением я займусь, обещаю. Я уверена, ты сможешь снова видеть. – Когда? – Йорвет, сжигаемый нетерпением, уцепился за пояс девушки, дернув ее на себя. – Скажи мне, когда? – Успокойся, умоляю! – Полетев вперед, эльфка придавила его своим телом. – Тебе нельзя совершать резких движений. – Отвечай! – Я не знаю… Может, месяц… – Гвенит назвала дату наобум, лишь бы урезонить скоя'таэля. – Довольно! Отпусти! Хватка Йорвета ничуть не ослабла. Эльф вцепился в своего лекаря, как в последнюю надежду, призрачный шанс вернуться к привычной жизни. За криками он не слышал ничего вокруг, и лезвие, приставленное к его горлу, стало для эльфа полной неожиданностью, ровно как и зазвучавший над ухом мужской голос. – Она, кажется, сказала «отпусти». – Эмер, все в порядке, – поспешила остудить пыл брата получившая свободу Гвенит. – Это не то, чем кажется. – Гвенит, – Эмер схватил сестру, оттаскивая ее подальше от кровати, – почему ты не сказала мне, что этот бандит пришел в себя? – Прости, у меня вчера совсем не было времени. – Ничего… Главное, ты в порядке, – эльф положил ладонь на голову сестре, выдерживая паузу. – Что теперь собираешься делать? – Как и раньше – лечить. – Уверена? – поморщился Эмер. – Может, раз он пришел в себя, стоит отправить его восвояси? – Нет, Эмер, он слишком слаб. – Слаб? Что-то мне так не показалось. – Слаб… – убедительно выдохнула Гвенит. – К тому же ослеп. Я должна попытаться вернуть ему зрение. – Должна? Гвенит, ты ничего ему не должна. Он должен быть тебе благодарен за спасение своей никчемной жизни. Перевяжи его, и пусть убирается в свой лес. – Эмер… – Не возражай. Ты понимаешь, какой опасности подвергаешь всех нас? Себя, меня, даже Лючию. Я всегда тебя поддерживал в твоем желании помогать кому бы то ни было, но, Гвенит, твои стремления не должны приносить вред твоим близким. Ты понимаешь, что с нами случится, если в деревне узнают? – И ты называешь мою жизнь никчемной? – разнесся по дому горделивый голос Йорвета. – Как же ты назовешь свою? Стоишь тут и трясешься из-за того, что может произойти! Ты все решения принимаешь с оглядкой на одобрение этих dh'oine? – Ты что себе позволяешь, ты! – не стал молчать плотник. – Гвенит, раз у него хватает наглости дерзить, у него вполне хватит сил добраться до своего логова! – Умоляю, перестаньте! – попыталась загасить конфликт девушка. Как ни странно, оба эльфа стихли. – Эмер, дай мне немного времени, пожалуйста. Он действительно слишком слаб, чтобы идти куда-то. – Видел я его слабость, – повторился Эмер. – Это просто недоразумение. Послушай… – Гвенит замялась, понимая, насколько ее просьба сейчас прозвучит неуместно. – Я осознаю, что прошу, но… не мог бы ты отвязать ему хотя бы одну руку? – Ты что, шутишь? – Эмер, мне было бы намного проще, если бы он смог сам есть, пить, ну и… все остальное. – Сестренка, может, давай я подарю тебе собаку? Она также будет объедать тебя, гавкать на всех вокруг и гадить по всему дому. Гвенит тревожно оглянулась на Йорвета. Неожиданно, но эльф молчал, хоть девушка отчетливо видела, что он с силой сжимает кулаки. Похоже, слова Эмера не на шутку разозлили ее несдержанного пациента. Но на деле Йорвет злился не столько из-за самих слов, сколько из-за их правдивости. Ему предлагалась жизнь домашнего животного у оседлой эльфки, пресмыкающейся ради выживания. Скоя'таэль переполнялся презрением не только к своей участи, но и к самому себе. – Ладно, будь по-твоему, – недовольно пробурчал Эмер. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Я бы предпочел кандалы, но ты наверняка будешь против. Понимая бессмысленность частичной привязи, эльф полностью освободил скоя'таэля от пут. Эмер не рассчитывал на то, что этот бандит оценит его жест доброй воли, раз уж даже за спасение своей жизни отблагодарил презрительными колкостями, но все же не воззвать к остаткам его совести не мог. – Не причиняй ей вреда, – чуть слышно прошептал он на ухо Йорвету. – Она ведь в самом деле хочет тебя спасти. Йорвет снова промолчал. Он не проронил ни слова до тех пор, пока Эмер был в доме. Молча слушал скоя'таэль рассказы оседлого эльфа о деревенской жизни, о проблемах с женой, как стало ясно – человеком, о тревогах за сестру. И пусть эти рассказы не предназначались для его ушей, Йорвет ничего не мог поделать с тем, что отлично слышал даже приглушенный голос Эмера. Под рассказы брата Гвенит суетилась на кухне. Дом привычно заполнялся ароматами травяных наваров. Сегодня, когда девушка наконец выспалась, работа снова была ей в радость. За беседой время пролетело незаметно, и вот Эмер уже прощался, торопясь в мастерскую. Гвенит проводила брата и поспешила к капризному пациенту. – Вот, держи, – передала она ему в руки кружку с наваром. – Прости, не уверена, что это вкусно, но за пользу я ручаюсь. «И снова "прости"», – подумал Йорвет. Его начинала раздражать сия привычка Гвенит. Еще больше бесил виноватый тон, с которым она произносила это слово. Несомненно, она действительно извинялась, искренне считая себя неправой. – Это что – весь мой завтрак? – покончил эльф с лекарством. – Прости, тебе сейчас нельзя обычную пищу. Я попозже запеку тебе яблочко, хорошо? – Beanna, хватит разговаривать со мной, как с маленьким ребенком! – огрызнулся Йорвет. – Если ты не заметила, я взрослый мужчина. – Не сердись, я не хотела тебя обидеть, – вновь извинилась Гвенит. – А в том, что ты взрослый мужчина, я не сомневаюсь. С ребенком было бы намного проще. – Скажи, ты всегда общаешься этим виноватым тоном? Годы дрессировок у dh'oine не прошли даром? – Кто же тебя дрессировал, что ты так всем дерзишь? – задыхаясь от нахлынувшей обиды, заговорила девушка. – Вот ведро. Я за травами. Не дав эльфу ответить, Гвенит выскочила прочь из дома. У нее была спокойная жизнь, полная своих маленьких радостей, может, немного странная, но вполне приемлемая. Никогда она не ожидала, что ее будут презирать только за то, что смогла ужиться с людьми. С детства ей говорили о важности этого качества, рассказывали, как ценно быть своей в глазах людей, а выходит – не для всех это представляет ценность. Лишь опустив ноги в любимое озеро, девушка нашла успокоение. Кого она слушает?! Бандита, разбойника, отщепенца, существо, которое даже благодарить не умеет. Нет, пусть оставит при себе свое мнение, оно не стоит и выеденного яйца. Гвенит твердо решила пропускать его дерзости мимо ушей, получив молчаливое одобрение от подсевшей рядом Магды, и отправилась собирать травы не только для того хама, но и для самого дорогого эльфа в ее жизни. По возвращении домой пришлось в первую очередь проверить пациента. Судя по ровному дыханию и расслабленному лицу, Йорвет дремал. Стараясь не потревожить спящего, Гвенит вынесла ведро, немного радуясь, что эльф справился сам. Помогать умирающей Магде в этом деле было несложно, но вот возиться с незнакомым мужчиной – в высшей степени неловко. Радовал и сам факт того, что ее подопечный смог самостоятельно встать, значит, силы возвращаются. Все как по писаному: три дня мазей, два дня настойки. Быстрый чудесный результат. Вот только в рецепте лечения ничего не было сказано про неделю бессонных ночей, предшествующих возможности нанести эту мазь. Гвенит перелистывала книгу лекаря, выбирая способ бороться со слепотой. Найдя подходящий, она отметила его ленточкой и продолжила изучение других разделов. У нее из головы никак не могли выйти слова Эмера. Какая же она сестра, если помогла уже всем в деревне, кроме родного брата. Вторая ленточка отметила нужный рецепт. – Эй, beanna, – крикнул из комнаты Йорвет, уверенный в присутствии девушки. – Что тебе? – отозвалась Гвенит. – Ты обещала яблоко. – Прости, я зачиталась. Сейчас сделаю. «Нет, ведь правда ребенок!» – заулыбалась своим мыслям девушка, устраивая яблоки в сковороду. Отправив блюдо в печь, она заглянула проверить эльфа. Йорвет, устроившись на подушке, полулежал на кровати, погруженный в свои мысли. Все бинты были на местах, и ни одна рана не кровоточила. Выходит, не такой уж он и бесшабашный – жить хочет, как и все. – Где-то болит? – поинтересовалась девушка. – Раны ноют, – спокойно отчитался Йорвет. – Но не так сильно, как утром. – Придется потерпеть, белочка, – вздохнула Гвенит. – Они еще с неделю будут ныть. – Йорвет, – донеслось вслед уходящей эльфке. – Меня зовут Йорвет. _________________________________ Conas do ainm – как твое имя seidhe – эльф(ы) beanna – женщина dh'oine – люди