Assassin's Creed: Reboot

Очнуться в Межмирье я явно не ожидал. Особенно учитывая то, что мы просто проводили время в лесу и в тот же день уже тут были, разобрав все аспекты текущей ситуации. И тем не менее, я все же оказался здесь. Хотя, как по мне, это было максимально нетипичное место Межмирья, выдавало которое только пение космических ангелов. Может потому что это место больше напоминало какой-то пыльный архив, загроможденный лабиринтом высоких стеллажей, конца которым не было видно. Тусклый свет ламп едва ли освещал узкие проходы, ещё больше забитые всякими тумбами и ящиками с папками. И даже при всем этом, тут был порядок. Каждая папка и каждый стеллаж имел свой номер и был выставлен чуть ли не по цвету, размеру и даже шрифту. Будто владелец этого места — жуткий перфекционист. Но вот чистоплотностью он не выделялся, ибо слои пыли, поднимающиеся от каждого сделанного мною шага вперёд, щекотали нос, от чего я, перестав сдерживать себя, громко чихнул, ударившись головой о какой-то стеллаж. — Кто здесь? — Послышалось издалека и я замер. Громкий стук высоких каблуков эхом отбивался от стен и потолков, если они тут вообще были, пока эта кто-то уверенно шагала навстречу мне. Где-то вдали мелькал какой-то яркий, нефритовый свет, и я даже сам не понимал, откуда я знаю все эти оттенки. Факт оставался фактом, чем ближе была та девушка, тем ярче был свет и тем больше мне хотелось куда-то убежать, но уже было поздно. Из-за угла показалась довольно высокая, особенно если ещё учитывать то, что она на каблуках, девушка, держа в руках масляную лампу. Темная кожа в тусклом свете казалась почти черной и только яркий цвет губ и светлые волосы выделялись на этом фоне. Я даже не сразу заметил оленьи рога, что торчали из ее головы. Она выглядела недовольной даже в некоторой степени злой. — Нарушитель в здании. — Она схватила меня за руку и куда-то за собой повела, почти таща меня по лабиринтам дизайна, ударяя мной о каждый косяк. — Ума не приложу, как ты, человек, сюда попал. Вселенная будет очень зол, когда узнает об этом. Уму непостижимо такое! Наконец лабиринт кончился и мы вышли в просторное помещение с огромным столом посреди. Позади него были двери, ведущие, наверное, в другие части Межмирья, одна из которых была открыта с доносящийся оттуда шумом. Я хотел было спросить, что там, но девушка резко перебила меня, беря в свою руку телефон. — За такое нарушение я вынуждена буду вызвать специальный отдел по борьбе с нежелательными попаданцами. Она уже набирала номер, как вдруг ее сбило резкое копошение от открытой двери, а вскоре оттуда вывалился Томаш, утирая следы машинного масла с лица. — Эмилия, спокойнее, это я случайно его сюда позвал. Та, которую назвали Эмилией, возмущённо фыркнула и бросив свой телефон, ушла в неизвестность, а Ковальски лишь печально вздохнул. — Ей ещё нужно привыкнуть ко мне. Он улыбнулся и протерев руки о полотенце, в мгновение ока переместил нас на какое-то побережье с небольшим домиком, в котором парень скрылся, скорее, чтобы переодеться. — Простите, — говорю я слегка неуверенно, вспоминая произношение его имени, — Томас, верно? В общем, что я тут делаю? — А, — он выглядывает из-за окна, чуть не уронив очки, — долгая история. Я тренировался в своих способностях и случайно затащил тебя в свою обитель. У каждой Вселенной есть такая, олицетворяющая ее индивидуальность и характер. — А та девушка? — Ах, Эмилия. Она мой секретарь. Или фамильяр. Как удобно. Мы рождаемся одновременно с ними. Они — наши помощники и что-то вроде палки-выручалки, так как всегда придут на помощь. И да, у каждой Вселенной и даже у Совета такие есть. У Дамиана это Коннор, у Лам — Эстель. А у той, кто выше — Лори. — Хотиие сказать, есть кто-то выше чем Лам? — Я лишь удивлённо кошусь на Томаса, что заметно вздрогнул. — Да. Но, — он замешкался, — не могу я об этом говорить. Пожалуй, — он замычал, а после воскликнул, — давай пойдём в другое место. У меня есть куча всего, что я должен успеть узнать и сделать. Лёгкий щелчок пальцев, и мы оказались в поросшем травой заброшенном здании. Свистящий ветер будто видимыми потоками проносился по помещению, холодя кожу. Удивительное что я вообще мог чувствовать тут холод. Межмирье — удивительное место, где могло находится даже такое здание. Ничем не примечательное, но достаточно важное для своей Вселенной. — Место Покоя. — Начал Томас, пиная небольшой камушек. — Старое жилье Дамиана. Хотя, для меня это скорее место Беспокойства, ибо от этого помещения у меня мурашки по коже, будто в обшарпаных стенах этой старой школы, или чем это ранее было, отпечатались чьи-то болезненные эмоции. — Кем был этот Дамиан? — я усаживаюсь на скрипящий стул, случайно поднимая в воздух столб пыли. — Отличной Вселенной. Ответственный, всегда важный и дотошный, когда дело касалось каких-то мелочей, за которые никто не брался. Для него это было делом, которым он жил. А потом — не знаю. Что-то произошло. Лам говорила, что он таким был с самого своего появления, но я больше склоняюсь к тому, что событие Падения повлияло на него. Дамиан перестал активно выполнять свою работу. Он замкнулся в себе, ушел в свои мысли, опустел. Это уже был не та Вселенная, что все знали. Впрочем, со многими это произошло. — Вы говорили, что жилье Вселенной — их отражение. Судя по этому месту, Дамиан был мёртв изнутри. Брошен. — И, судя по виду этого места, уже очень давно. Может, Лам все же была права на этот счёт, не знаю. И кстати, — Томас будто вспомнил что-то важное, — давай будем на «ты», а то я чувствую себя неуютно, когда мои подопечные обращаются на «вы». — Ну, — я потёр затылок, — это скорее из уважения. — Сомневаюсь, что обращаясь ко мне иначе, ты перестаешь меня уважать. Будь проще. Да, я Вселенная, но как по мне, чем ближе ты к людям, тем лучше их понимаешь. — Как скажешь. Ковальски ходил из комнаты в комнату. Поправлял очки, шарился в папках, в разбросанных по полу листах, чихал от пыли, что вздымалась в воздух. Мне оставалось лишь следовать за ним по пятам, ведь домой я ещё не мог попасть. Впрочем, своей цели тут, в Межмирье, я тоже не знал. Приходилось только наблюдать за происходящим. Томас ругался. Не всегда было ясно, на каком языке он это делал, но даже я, хоть и не понимал, но всем своим нутром чувствовал возмущение. — R'na eltą! — В очередной раз выругался он и вновь щёлкнул пальцами, возвращая нас на побережье. — Чёртов Дамиан и его заброшенная халупа! И что Совет ожидает, что я там найду? Пыль и бумаги? Почему это доверили мне? Ох. Он развалился на песке, устало слушая звук прибоя и крик летающих в небе чаек. Я же присел рядом, смотря на ударяющихся о берег поблёскивающие в свете солнечных лучей нефритовые волны. — Знаешь, — вдруг выдаю я, удивляясь тому, что такая мысль вообще столь внезапно возникла в моей голове, — что если там кто-то уже прибрался? — Мы допрашивали Коннора. Но у него алиби, плюс он понятия не имеет, где Дамиан. — Томас вздохнул. — Я тоже его подозревал. Но он был первым, кто заподозрил неладное со своим Вселенной и обратился в Совет. — Он мог завербовать кого-то со стороны, кто не имеет отношения к Вселенным. Но при этом, может свободно тут находится. — Разве что кто-то из общества Последователей Оленей. Они единственные, кто часто тут бывают. Но я бы не хотел обвинять кого-то из тех, кто всецело верует в Лам. Они лишь безмозглые фанатики. Вряд ли кому-то из них нужно было бы замышлять нечто такое. — В любом случае, вам виднее. Я лишь предположил. Томас достал из кармана нефритовые часы. Устало взглянул на время и вздохнул. — Тебе бы проснуться, пока другие ничего не заподозрили. — Все ещё сплю? — Почему-то я несколько удивился этому факту. — Да. Хотя, я впервые встречаю тех, кто бывает тут с помощью своих снов. Скорее всего, ты очень сильный медиум. — Медиум? — Да. Тех, кого Она наделила даром. Посмертным. Не очень веселая новость. Но, мы, Титаны, не вправе решать, кому жить, а кому умереть. В любом случае, — Ковальски принял сидячее положение, — возможно, мы позже это ещё обсудим. Кстати, — он протянул мне те самые часы, в которые смотрел время, — это Артефакт. Банальное название, но проще, чем звать его Нефритовый Квантовый Телепортатор Ковальски. Он даст тебе возможность в любое время найти меня и переместится ко мне в место, которое ты только сможешь представить. Это если вдруг тебе понадобится помощь или подсказка. Если же я буду в чем-то нуждаться или скучать, я смогу призвать тебя с их помощью в любое время. — Без двадцати одиннадцать. — Я смотрел на циферблат. — Так странно. Что это за время? — Когда нибудь я расскажу тебе. А пока, — он коснулся моей руки, — просыпайся. Нечто нехорошее происходит, пока ты здесь. Я проснулся. За стенами палатки было шумно. Лёгкий ветерок, пение птиц. От такого шума, что слышался таким громким и резким после почти тишины на Нефритовом, как я его назвал, побережье, все бы могли проснутся. Но, как оказалось, не спал только я. Джастин беспокойно ворочался во сне, что-то неразборчиво бормоча под нос. Я вспомнил вчерашний разговор, тяжело вздыхая. Он — ребенок, что по чистой случайности оказался втянут в эти все взрослые разборки. Словно маленький мышонок среди голодных, огромных крыс, пытающихся сожрать друг друга за кусок мяса. Уверен, что Алекс, как старший, защищает его, но… Сможет ли он защищать его до конца? Теперь в депрессивные размышления был втянут уже я. Даже не сразу заметил те самые нефритовые часы, что лежали в моей руке. Стоило бы их спрятать в карман, пока не потерял. Что я и сделал, когда покидал палатку. Очутившись на улице, я зажмурился, резко вдыхая хвойный аромат. Будто в палатке пахло как-то иначе. Определённо был обед. Мы так долго спали? Хотя, я был бы не удивлен, учитывая, сколько вчера мы выпили. Я зевнул, потягиваясь. Немного размялся, направился к озеру и застыл, заметив знакомую фигуру. Аккуратно подошёл, уселся рядом. — Утро. — Почти тихо говорю я, но Каролина все же умудряется вздрогнуть от внезапности, роняя камушек в воду. — Тебе того же. — Она поворачивается ко мне, смотря несколько уставшим взглядом, будто бы не спала всю ночь. — Я думала, ты ещё спишь. — Не так давно проснулся. — Вот как. К слову, Томаш думал я не замечу, но от тебя отчётливо пахнет морем. Куда этот мелкий тебя затащил? — Да так, — я пожимаю плечами, — куда-то на пляж, поболтать. — И не заболтал он тебя? Этот проказник любит безустанно что-то рассказывать. Если бы его когда-нибудь допрашивали, он бы рассказал все, что знал и даже больше, ибо язык за зубами не держит от слова совсем. Болтовня это как его смысл существования. — Да ничего такого не говорил. Дал мне какой-то артефакт и отправил восвояси. — Что-то не в его духе. Видимо, статус Вселенной теперь и его превратил в слепого трудоголика. Не умеют эти мужики отдыхать. Как возьмутся за что-то — хрен оторвешь от дела. Ладно, — она поднялась с травы, — пора бы просыпаться им и собираться домой. Куча ещё чего нужно сделать. Да и мне прибрать нужно. Что же собралась убирать Новак, я так и не смог узнать. Она быстро всех подняла, собрала наши вещи и мы, рассевшись по транспортным средствам, направились к базе. Все казалось нормальным. Все, кроме Джастина. Обеспокоенный и опустошенный, он смотрел в окно пустым взглядом и тяжело вздыхал, когда мысль в его голове становилась громче шума колёс едущей машины по неровностям дороги. Я хотел было спросить, что же всё-таки не так, но пристально за ним наблюдающий Алекс не давал мне этого сделать. Оставалось лишь ждать, когда мы доберёмся до базы и уже там, когда наблюдение исчезнет, я смогу узнать, что же происходит в голове этого подростка. Незаметно для себя, я оказался в своей комнате. Мы приехали почти полчаса назад, а я уже обеспокоенно носился вокруг дивана. Джастин намекнул, что вскоре явится ко мне, и я с минуты на минуту его ждал. Все происходящее вокруг меня странное. Все это. Люди, события, косые взгляды сотрудников и даже Виты с Нинель. Стремительно сменившиеся настроение с позитивно настроенного ко мне, до подозрительно-враждебного. Будто я что-то сделал, что теперь все окружающие считают меня за угрозу. Это пугало. — Мистер Майлс. Знакомый голос, дрогнувшим позади меня. Я обернулся, тут же смотря в бледное лицо, украшенное синяками под уставшими, красными глазами. Он что, плакал? — Эй, эй, присядь, — я показываю ему на диван и сам усаживаюсь на край. Джастин неуверенно садится. Я не сразу замечаю странные ожоги на его руках. Его не было полчаса. За это время что-то произошло? — У меня не так много времени, поэтому буду краток. — Он вздохнул и тут же задрал рукава своей полосатой кофты. — Вы уже, наверное, успели заметить эту метку, так? — Он указывал на букву Г с номером два. — Мы все меченные. И мисс Новак и даже мой брат. Он запрещал мне говорить, потому что тогда это бы угрожало моей жизни, но моя жизнь итак уже на волоске. Поэтому я хочу, чтобы Вы знали. Такие мы не одни. Нас осталось много после того, что случилось на Тау. В этом мире нас четверо, в другом измерении ещё двое или трое, не знаю. Мы искали похожих, но наткнулись на Вас. Поэтому, что бы не произошло, Вам нужно вернуться в свой мир и найти некую Альфу. Её нужно убить. Увы, я не смогу больше ничего сказать. Мне нужно уходить. Я хотел было остановить Джастина. Задать ему ещё больше вопросов, но он растворился в моих руках, исчез. Будто тут его никогда и не было. Лишь слабая прохлада и мурашки по моей коже говорили о том, что здесь кто-то был. Так прошла неделя. Пока в здании не поднялась тревога. Джастин исчез. В вестибюле нашего этажа собрались полицейские, во главе со странным, высоким мужчиной лет сорока. Кажется, это был их капитан. В такой же строгой форме и с не менее строгим лицом. В его напарниках были уже мне знакомые патрульные, фиксировавшие все в свои планшеты. Его пропажу обнаружил Джун из технического, заметив, что его друг не появлялся в их офисе. Изначально все было списано на болезнь, ведь после того, как мы вернулись с природы, Олдридж младший выглядел болезненно бледным и был сам не свой, но было подозрительно то, что Алекс, его брат, не заметил пропажу раньше, ведь должен был его лечить на протяжении этого времени. Сам же Алекс был как в бреду. Твердил, что он пропал только недавно, будто на всю неделю выпал из жизни и не замечал, что младшего не было в здании приличное время. Впервые же я заметил неладное в эмоциях Каролины. Новак уже не была веселой, как прежде. Глаза ее стали тусклыми, даже волосы утратили былое свечение. Словно тень самой себя, Новак носилась от здания к зданию, всех расспрашивая. Она послала своих людей на поиски, отправила Джуна за пределы города, взламывала базы данных, чтобы найти хоть малейший сигнал пропавшего мальца. Но все было безуспешно. Алекс же был в реабилитационном центре. Лучшие андроиды-лекари копошились в его воспоминаниях, но также без прогресса, ибо его голова была пустой. Никаких следов того, что он утратил память. Подавленным, он вернулся в комплекс и почти каждый день я слышал из-за его дверей, как он тихо про себя шептал, будто взывая к Вселенной, чтобы Джастин нашелся. Но проходили дни, прошла неделя. Джастин считался бесследно пропавшим. Сверкающее за окном солнце даже не подозревало, какая тревожная атмосфера витала у нас на этаже. Даже находиться подолгу в комнате было невыносимо. Каролина добилась для меня пропуска на технический этаж, и вскоре я стал постоянным посетителем, что обитал там. Скорее, просто уходил от нестабильной атмосферы в жилищном комплексе, где все друг с другом грызлись, пытаясь доказать что-то самим себе. Я и Джун были одни из тех, кто не поддался этой лихорадке беспокойства, продолжая что-то делать, даже несмотря на то, что мы волновались за судьбу Джастина не меньше, чем все те люди. Но вскоре эта лихорадка застала и меня. Не то, чтобы я начал, словно сорвавшийся с цепи пёс, кидаться на всех и вся. Нет. Скорее я стал беспокойно метаться по комнате и спать с включенным светом. Потому что во тьме было что-то. Мне было не по себе, когда я шел в душ. Будто чьи-то пристальные, злые глаза смотрели в мою душу, прожигая дыру в моих внутренностях. Даже когда ложился спать, тени жуткой темноты только набирались сил старались как-то напугать меня, жутко мелькая или создавая какие-то звуки в глухой тишине комнаты. Дошло до того, что я стал ночевать в своем офисе, на неудобном диване, лишь бы сбежать от жутких теней и взглядов. Но совсем скоро они перебрались сюда и я уже нигде не мог чувствовать себя в безопасности. Ещё покоя не давал постоянно стоящий на этаже странный, металлический аромат, что буквально въелся в стены и только усиливал чувство тревоги. Это была далеко не радиация, к которой я уже адаптировался. Это было нечто иное. Столь же жуткое, как и фигура, что жутко следовала за мной. И однажды я увидел сон, как бреду по коридору. Как мои ноги дрожат, а сердце выскакивает из груди. Все залито кровью и из одной из комнат, ранее в которой, как я узнал, работал Джастин, вышел он сам, держа в руках свою оторванную голову. Залитые кровью глаза жутко смотрели в мои собственные, а губы продолжали твердить, обвиняюще, что это всё я виноват. Я проснулся, но осадок от сна остался. Жуткий и зловонный. Но вместе с ним пришло и любопытство. Что если Джастин всё ещё в своей каморке? Усердно работает, пока мы его ищем, и пытается найти способ сбежать из этого мира. Я до последнего тянул с тем, чтобы посетить комнату 406. Все откладывал и неуверенно обходил ее. Но сегодня я решился. Медленно двинулся к двери. Запах доносился из-за нее. Мерзкое зловоние. Меня воротило. Набираю в лёгкие побольше воздуха. Я должен это сделать. Хоть кто-то в этом здании должен наконец вернуть Джастина к нам. И я толкаю дверь. В этот момент будто весь мирок, в котором я находился, неистово содрогнулся и словил сбой матрицы, а я упал на колени, зажимая рот рукой. Маленькая коморка вся была залита кровью. Всюду ошмётки кожи и чужих органов, что не успели разложиться только благодаря холоду этого помещения. А под потолком, привязанная за волосы к верёвке болталась окровавленная голова. Зря я взглянул в эти наполненные кровью глаза. Ведь меня тут же стошнило. Все, что я ел этим утром вышло единым потоком, заливая часть окровавленного пола и мои брюки. Но мне было уже все равно. Мне было жутко хреново. Даже не сразу заметил крик Алекса позади себя, которого силой удерживала Новак. Как они тут очутились? Когда успели? Что же произошло? Я просто знать не знал ответы на эти вопросы. Медленно поднявшись, я почти в бессознательном состоянии дотащился до своей комнатки. Стащил грязные вещи, умылся и просто сел на диван, уставившись в персиковую стену. А перед глазами распахнутые в испуге глаза, видевшие собственную смерть в лицо и раззинутый в немом крике рот. Клочки вязанной, полосатой кофты на полу и все то месиво, что окружало это лицо. Я впервые заплакал. Не то, что прям в голос зарыдал, вжимаясь в подушку, а просто тихо глотал неконтролируемый поток слёз, что рекой лился с моих глаз. От мурашек по коже уже все болело, но я не мог их даже угомонить, что уж говорить о пробирающей до костей дрожи, от которой трясло не только меня, но и диван. Я даже не мог вздохнуть лишний раз. Из моих лёгких будто весь кислород выкачали. Об этом ли говорил Клэй, когда уходил из этого мира? Хоронили Джастина через два дня в специальной урне, где-то близ того самого леса, которым он так восхищался. Хоть на улице и стояла яркая, солнечная погода, грусти это не убавило от слова совсем. Все присутствующие, разодетые в черные одежды, словно грозовая туча нависли над небольшой ямкой, куда вкладывали урну. Только сейчас, скрываясь среди толпы, я заметил, что урну укладывала Каролина. Алекс же стоял рядом. Бледное лицо, дрожащие губы и опустившиеся руки. Больше он не был тем весёлым парнем, что на любую тему мог придумать шутку. Это была тень. Словно в мгновение ока умершая изнутри. — Смерть. — Голос священника — гром среди ясного неба. — Она с нами с рождения. И аж до самого конца. Мы умираем. Старыми или молодыми. От несчастных случаев или же от нелепых совпадений. По воле Божьей или же замыслу чему-то недоброму. Мы со Смертью бок о бок. И этот юноша, чей дух на полпути в Рай, шел с ней бок о бок. Даже если мы любили его, защищали. Даже когда ангелы наблюдали за тем, чтобы с ним ничего не стряслось. Никто не смог предотвратить столь ужасное событие. Все, что мы можем, это лишь проводить его в последний путь, желая ему быть счастливым по ту сторону от нашего бренного мира… Дальнейшую речь я уже не слушал. Ушел. Я видел смерть. Но сейчас было особенно неприятно. Даже когда я убил Люси, я так не убивался, как сейчас, когда Олдриджа проводили в последний путь. — Ты как? Я не ожидал увидеть Новак так скоро. Но она внезапно оказалась позади меня, уложив руку на мое плечо. Присела рядом, тяжело вздохнув, и молча уставилась в протекающий ручей. — Это так странно. — Я пожимаю плечами. — Ещё вчера он веселился, а уже сегодня мы закапываем его останки в землю. Он был всего лишь ребенком. Кому понадобилось так жестоко с ним расправляться? — Да кому угодно. С тех пор, как Дамиан сбежал, большинство словно взбесилось. Даже эта чертова Вита кидалась на меня по любому поводу, будто я виновата во всех ее бедах. — Думаешь, кто-то из них? — Я просто уверена. — Каролина окинула взглядом толпу, пересекаясь с не менее суровыми глазами Нинель. — Осталось лишь понять, кто из этих выблядков осмелился тронуть ни в чём не повинного мальца. И я сама лично спущу с этой псины сутулой шкуру. Ох, — она резко вздохнула, — Алекс. Олдридж старший стоял напротив нас, заслоняя собой толпу. В его руках что-то, но я стараюсь особо не всматриваться. Где-то внутри ощущаю странную вину за то, что это произошло, хоть и не был замешан вообще ни в чём. — Он явно бы хотел, чтобы ты это получил. Я едва слышал, что Алекс мне говорил, но судя по протянутым рукам с конвертом, он хотел мне что-то передать. Нечто важное, что касалось меня. Я почти невесомо коснулся бумаги и та резво оказалась в моих руках, а сам Алекс стремительно куда-то ушел. — Я пойду за ним. — Новак с трудом поднялась. — Мало ли, что в его голове сейчас творится. Когда Каролина скрылась вдали, наступила моя очередь подняться с прохладной, лесной травы. Я пока решил не возвращаться в комплекс. Свернул на узкую тропу и медленно пошел вглубь леса. Чем дальше я брёл, тем гуще становилась листва, темнее окружение. Я оказался в полной тишине, где лишь стук моего собственного сердца и лёгкий хруст ветвей говорили о том, что я все ещё в лесу. Чуть поодаль виднелась светлая, охотничья поляна, а на самом верху одного из деревьев я заметил охотничью будку. Идеальное место, где я мог быть в безопасности. Влезть по дереву, особенно спустя достаточное время без тренировок, оказалось трудно, но я, пересилив себя, все же смог взобраться наверх и скрыться в будке. К счастью, тут кто-то оставил керосиновую лампу и коробок спичек. Слегка отсыревших. Но те, к моей великой удаче, все же зажглись, пусть не с первой попытки, и тёмное помещение будки озарил свет лампы. Я подложил под спину старую, холодную подушку, для удобства, и из кармана брюк достал тот самый конверт, врученный мне Алексом. На нём, аккуратным почерком, было выведено мое имя. Я открыл, его и в мои руки тут же выпало нечто металлическое, стукнувшись о деревянный пол. Я аккуратно поднял предмет и ахнул. Значит, они существуют, да? Вольфрамовые карточки. Этим ли ты хотел поделится со мной? Дело дошло до письма достаточно поздно. Все это время я не мог оторваться от залитой кровью карточки с ее вольфрамовой окантовкой. Записка была написана на старой, пожелтевшей бумаге. Будто ей уже не один век. Я аккуратно развернул листок и принялся читать. Мистер Майлс. Знаю, что когда это дойдет до вас, я уже буду мёртв. Мне посчастливилось встретить много людей на своем пути и даже Это, что вручило мне карточку и сказало, что я могу кое-что написать Вам, пока окончательно не был удалён из сервера. Я говорил о Тау. Увы, объяснить я не могу, что это. Я тысячу раз пробовал написать все в подробностях, но бумага просто не позволяла мне это сделать. Поэтому напишу так. Попробуйте то устройством которым считывали Вас. Думаю, что это сможет ответить на все вопросы, что возникли, пока Вы находились тут. И также Томаш просил сказать, чтобы вы не забыли о проявителе. Говорит, что нечто важное есть в том дневнике под вашей подушкой. Они позаботились, чтобы никто не узнал. Но время на исходе. Эта роет под Вас и все ждёт, когда найдет достаточно, чтобы избавиться от Вас. Поэтому нужно поспешить. Я Джуну написал нечто похожее, но с поправками. Пока я ещё был жив, то делал кое-какое устройство. Оно там, в моей каморке. Когда Нечто ломилось туда, я успел спрятать Вещь в тайнике, шифр от которого Джун уже знает. Вам же нужно найти шифр от двери. От убежища, где я собрал Портал. Не подведите. Я знаю, что все получится. И пожалуйста, позаботьтесь об Алексе. Я знаю, что он сейчас не очень хорошо себя чувствует, но это было необходимо. Я должен был это сделать. На благо всех. Кстати, скажите ему, что я встретил Маму и Папу. Пускай порадуется. Со мной все будет хорошо. Ладно. Мне, наверное я пора уже. Был счастлив Вас знать. Всего доброго. Чернила размывались, а последние строки я уже почти не видел. Мои глаза вновь щипало от чертовых слёз. Не думал, что я настолько сентиментальный. Но впервые за столько лет я уже просто не мог держать это в себе и почти бесшумно всхлипнул, сжав письмо. Джастину Олдриджу было шестнадцать. Он был мёртв. Я вернулся в комплекс следующим днём. Минуя регистрационный стол и толпы андроидов, я медленно направлялся в комнату. Даже не поздоровался с Алексом, что пустым взглядом смотрел в стену. Обошел Каролину и тихо зашёл в комнату. Задёрнул шторы, выключил свет и тихо сел на диван, с проявителем и дневником. Я был обязан найти хоть что-нибудь. И я рылся. Искал. Вчитывался в каждый текст и в каждую таблицу. Многое мне было непонятно. Словно написанно другим языком, который был мне неизвестен. Но я был целеустремлён. Мне нужен шифр, неважно где он есть. Вдруг я понял. Словно мысль из неоткуда явилась в моей голове. Столь очевидное, и в то же время незаметное. Я впервые искренне благодарил Клэя за то, что он мне передал свои воспоминания. Шифр. Это то, что легко спрятать на видном месте. И я всмотрелся. Точно, нумерация страниц в средине идёт не по порядку. Семьдесят два, двадцать семь, одиннадцать, тридцать восемь … Ещё две цифры. Мне осталось увидеть только две последние цифры, когда в моей комнате, что-то резко зашуршало. Я поднял свои глаза. И, наверное, зря. Что-то мелькнуло перед ними. Как вспыхнувшая сверхновая где-то вдали. Так ярко. Так ослепляюще. Я пытаюсь вдохнуть. Так жжет. Что происходит? Что со мной? Почему в моих глазах так стремительно темнеет? Я умер?