Transfer Students The Storm Bringers

      - Сладким? – удивленно переспрашивает Влад.       - Да, но запах был ни на что не похож, понимаешь? – девушка прижимает к себе енота, крайне недовольного ограничением подвижности.       - Слушай, а это не...? – мысль приходит неожиданно.       - Отец про запах ничего не рассказывал никогда. Да и странно, что не только я его почувствовала. Но голод. Под конец я его ощутила, и довольно сильно, хотя поужинала. Жутковато.       - Хотеть съесть одноклассника? – начинает смеяться Воронов.       - Одноклассника, который не бесит, на минуточку! – подхватывает его собеседница. – Хотя в этой школе меня никто не бесит настолько, чтобы хотелось угробить.       - То есть тебе здесь нравится.       - Да. По школе гуляют слухи – это я от Дьюса узнала – о матери моей, но ко мне с этим никто не лезет, - Евгения зарывается носом в енотью макушку. – Нет того, что было в Первом камне, когда в лицо льстят, а за спиной скандируют «слабые крылья – слабая кровь». Для ребят здесь мой дед – просто известный монстр, но тут у процентов восьмидесяти так.       - Мы такие как все, - соглашается Владислав. – Но в то же время это не лишает индивидуальности. У нас такого тоже не было. Как ты узнала о Монстр Хай?       - Джинафайер предложила, - Женя ловит удивленный взгляд друга. – Я не рассказывала разве? Мы с ней познакомились в Первом Камне. Ученики китайской школы для драконов учились там по обмену. Она была моей соседкой – никто ж со мной жить не хотел, вот ее и подселили. Потом уехала в Скариж, оттуда сюда.       - Она зна…?       - Поправляла мне шарф на прощание. Как потом объясняла мое исчезновение – не представляю даже, - лицо Горыновой становится менее напряженным. – Она крутая.       - Почему вы не особо общаетесь?       Девушка задумывается. Скорее она просто продолжает общаться с Джинафайер так, как они общались в Первом Камне. Они все же не были подругами. Но ведь сейчас это можно изменить. Было бы здорово. Как это не пришло ей в голову раньше?       - Я не знаю, почему? Но это стоит исправить…       - Знаешь, это странно, - сбивает ее с мыслей Влад. – Разве драконы в период голода могут думать о ком-то, кроме того, на кого голод обращен?       - Нет, это что-то вроде стереотипа о женщине за рулем, - Женя усмехается. – Папа лет сто назад занимался голодом, я какие-то записи его читала.       - Может, стоит позвонить ему?       - Подай телефон, пожалуйста.       - Ты уверен?       - Да, дорогая, - Евгения слышит шелест страниц. – Даже среди слухов, которые я собирал, не помню ничего, что связано со сладким запахом.       - Что же это тогда, если не драконий голод?       - То, что ты описала, очень похоже на первую волну, - вздыхает мужчина. -Но запах. Говоришь, он был до чувства голода?       - Да.       - Есть у меня одна мысль       - Что сказал Александр Змиевич? – Воронов поднимает голову, когда на кухню заходит подруга.       Женя вздыхает уж слишком обреченно. Молча она обходит стол и забирается на подоконник.       - Отец говорит, что запах не из-за голода…       - Разве это не хорошо? – колдун не совсем понимает обреченность собеседницы.       - Скорее всего это голод проснулся из-за запаха.       Рыжеволосая чувствует усиливающееся волнение друга, но ей не достает проницательности, чтобы его разобрать. Да и собственные переживание беспокоят все же больше. Ей совсем не хочется заставлять кого-то проходить через этот кошмар. Она бы, если честно, и врагу такого не пожелала, что говорить о пареньке, с которым она вроде как даже дружит.       - Владик, - Евгения тянет имя брюнета, - сделай мне побрякушку какую-нибудь, чтобы силу уменьшить.       - Да, конечно, без вопросов.       Нужно продержаться. Голод не должен длиться долго. Максимум год и волнами. Если принять меры, то все пройдет хорошо. Ведь в Первом Камне же учителя успешно контролировали учеников. Кроме того случая, конечно. К тому же сила Дьюса легко может ее остановить. Так что все точно пройдет хорошо.       Влад не может уснуть. И дело не в крошках печенья, которое ела Женька на его диване. Чувство вины грызет изнутри не хуже одержимого голодом дракона. Он хотел не этого. Совсем не этого. И, если задуматься, все пошло не по плану с самого начала. Просто он не заметил, списал на совпадение. Не захотел замечать, ведь сделал все безошибочно. Тогда… Могло ли иметь место стороннее вмешательство? И если да, то чье?       - Здарова! – Евгения падает на стул рядом с Горгоном. – В общем… Хьюстон, у нас проблемы.       Ее поведение и слова также привлекают внимание и сидящего за соседней партой Клода. Уж слишком дерганой выглядит драконша.       - Подумали мы с Владиком вчера над тем, что это мог быть за запах, кой-чего надумали, - девушка говорит довольно быстро, почти тараторит. – Отцу моему звонили даже.       - И? – Дьюсу кажется, что Женя тянет.       - Черт его знает, что это за запах, но из-за него у меня проснулся драконий голод, - выпаливает девушка так, будто это не требует пояснения, и гораздо громче, чем хотела.       - И? – Клод даже голову совсем по-собачьи наклоняет на бок.       - Что «и»? Мне дышать надо, если ты не знал, - выпускает маленький огонек изо рта Евгения. – В общем, Дьюс, ты как бы просто привыкай к мысли, что в мире существует дракон, который страстно хочет тобой перекусить, и дракон этот я. А еще я опаздываю на когтевычисление, так что я побежала, позже смогу объяснить подробнее. Ты только не нервничай.       - По-моему, она флиртует, - шепчет на ухо Горгону Хит, когда Горынова пулей вылетает из кабинета. – Ну, какие-то особенные драконьи брачные игры.       - Чушь не неси, - фыркает на него Дьюс ответ.       - Сказала? – спрашивает Владислав, когда запыхавшаяся подруга практически падает на него, влетев в кабинет.       - Да, но только, что сожрать хочу, - девушка упирается лбом в плечо друга и пытается отдышаться. – И убежала… Есть печенье?       - Все настолько плохо?       - Может, на больничный уйти? Пока фаза не пройдет?       - Да ладно, справишься, - колдун достает из рюкзака упаковку печенья. – Где наша не пропадала.       - Удержи меня.       - Можешь не просить.       После уроков Влад и Женя подлавливают Дьюса. Но за ним тащятся Клод и Хит.       - Вообще-то это несколько личное, - возмущается Воронов.       - Да ладно, я так орала, что вся школа уже наверно знает, - отмахивается рыжая.       - Тогда могу ли и я присоединиться? – Джинафайер возникает рядом неожиданно, в ответ получает от бывшей соседки по комнате вымученную улыбку.       Они заходят в первый попавшийся свободный и открытый кабинет. И сначала Горынова пытается рассказать сама, но в итоге лишь рявкнув «Влад, печенье!», забирается на один из столов и вскрывает пятую за сегодня упаковку.       - Женечка немного не в себе и потому нервничает, - поясняет колдун товарищам, демонстрируя им забитый печеньем рюкзак: - Но мы все держим под контролем.       - Что за драконий голод, чувак? – переводит разговор в нужное русло Горгон.       - Да-да, я помню, - Воронов жестом предлагает присесть. – Я начну с общего. У большинства драконов в определенный момент появляется особенный голод. Направленный на кого-то конкретного.       - Обычно он появляется в период полового созревания, - добавляет Лонг. – Это один из признаков развития.       - На самом деле лютое дерьмище, которое надо просто пережить, - отрывается от печенья Евгения. – Накатывает волнами, увеличивает силу, туманит мозги, будит инстинкты хищника.       - И насколько это опасно? – косится на девушку Бернс, словно пытаясь найти то, что в ней поменялось, и не находя.       - Насколько опасно? Ну, как повезет, - драконща откладывает печенье и чешет затылок. – Мне повезло не сильно – никто не замечал ничего, все считали, что я Генке просто нравлюсь. А у тебя, Дьюс, есть сила остановить любое живое существо. И мое согласие на ее использование. Типа, никаких угрызений совести. Можем даже бумажку написать. Мол, я претензий не имею.       Горынова тараторит, выдавливает из себя наигранный позитив и улыбку. Похожую на нервный оскал. Ей безумно хочется поддержать парня, по чистой случайности ставшего ее мишенью, но реальность доказывала, что она на это неспособна. Потому что ее боль все еще сильна. Потому что ее страх никуда не ушел. Просто теперь она боится не другого дракона, а саму себя. Ведь ее неспособность к полетам, слабость ее маленьких крыльев никак не связаны с ее физической мощью. Великая Змеица. Она рождена такой, и силы ее укреплены магией, словно питерские мостовые гранитом.       - А с проектом как быть? – в попытке отвлечься уточняет Горгон.       - Интернет, видеозвонки, - словно готовая к этому вопросу выдает ответ драконша. – Способов много. Мы так еще с де Нил собирались делать, но она решила лежать в лежку.       - Но в целом даже при личной встрече проблем быть не должно, - подхватывает Влад. – Я сегодня закончу амулет, который ослабит Женю как дракона. К тому же сейчас снова похолодание. Она будет похожа на зомби больше, чем сами зомби.       - А, ну тогда завтра у меня, как договаривались?       Евгении хочется вскричать и швырнуть в Дьюса стул, чтобы тот хоть немного осознал, что находится в опасности. Но она лишь переводит взгляд на тихо сидящую Джинафайер. Та словно только и ждала ее взгляда. Ладонь китаянки мягко поглаживает столешницу, напоминая о давно придуманном жесте, что должен показать поддержку.       Первыми из кабинета уходят Дьюс с друзьями. Затем – в поисках ответов на несомненно возникшие вопросы – за дверь выскальзывает Воронов с просьбой подождать минутку.       Драконши остаются одни.       - Давно это было, - Лонг старается улыбаться мягко. – И в то же время совсем недавно.       - Он дурак? Или крутого строит? – Горынова не понимает столь спокойной реакции.       - Он не знает, каково быть жертвой, потому и не способен осознать опасность в полной мере, - подходит к собеседнице зеленоволосая, чтобы приобнять. – А еще он верит, что со всем этим можно справиться. Ведь именно в этом вы с Владиславом пытались его убедить, не так ли?       - Да, ты права. Но мне не дано, наверно, это понять.       - Все будет хорошо, Евгения. Ты одна из сильнейших.       Женя просыпается в ужасе и хватается за шею. Влага на вспотевшем теле первые секунды ей кажется кровью. Она задыхается. И лишь после окрика Влада наваждение спадает. Рана, от которой не осталось и следа, болезненно ноет. Она не допустит этого. Она не причинит боли.