Раскаленный асфальт Нью-Йорка

Деймон вторую неделю подряд занимался бумажной волокитой для перевода брата в частную клинику Сальваторе. Заявления, бланки, бюрократия, закрытые двери и суд. Усталость, тревога, постоянное напряжение. Старший Сальваторе не мог трезво мыслить. Беспокойство о матери и о брате занимало все его мысли. Кэтрин злилась, что он пропадает постоянно в доме Джульет, которая переехала в особняк Сальваторе. И когда все мысли и догадки иссякли, Деймон налил в бокал виски и присел у камина. Он отхлебнул один глоток. Жгущая жидкость опалила гортань и разлилась в груди. Затекая во все ячейки подсознания, во все уголки мыслей, вновь всколыхнула знания и воспоминания. Деймон внезапно вскочил, облившись алкоголем, бросил бокал на пол и побежал вверх по лестнице. В комнате Стефана в нижнем ящике среди бумаг он достал копию личного армейского дела Стефана и, небрежно листая его страницы, кричал: - Как я мог об этом забыть, как я мог это не вспомнить, какой же я идиот! - На часах уже больше полуночи. Деймон не уснул до утра, подробно изучая медкарту, а когда рассвело, первым делом уехал в больницу к брату, оповестив мать по дороге. Стефан улыбнулся уголками губ Джульет. Деймон в белом халате склонился над младшим братом. - Брат, все наладится, мы тебя вытащим. - В ответ Стефан только моргал. Он попытался, что то сказать. Пересохшие губы, не поддающиеся управлению мышцы лица… - Тише, тише, не трать силы, тебе нельзя говорить, - с наставлением старшего брата как всегда командовал Деймон и, забрав мать, велел оставить Стефана в покое. - Ему нужен отдых, мам, пойдем. У нас лучшие доктора, они позаботятся о нем, тем более я всегда рядом. Стефан, переживая травмы и последствия аварии, не утратил способность к душевным переживаниям и тревоге. Он бушевал от бессилия. «Елена, где она, что с ней, жива ли она? " - как камни со скалистых гор, сыпалась боль в душе. Стефан был в неведении.