Я всё равно добьюсь тебя!

      В небольшой трёхкомнатной квартире в одном из лучших кварталов Беверли-Хиллз царила тишина. Приглушённый свет яркого калифорнийского солнца, проглядывающий сквозь плотные атласные занавески, изворотливо проникал в просторные комнаты и своими ласковыми лучами касался дорогого дерева мебели, кучи наспех сваленной в углу одежды и горы косметики, стоявшей на одной из полок. Ни один звук не проникал ни в одну из комнат, не было слышно даже лёгкого шуршания кружевного тюля, с которым играл свежий молодой ветер, проникший сюда через приоткрытую форточку. Весь дом словно говорил об особой, царящей здесь умиротворённости, которая бывает только тогда, когда все обитатели квартиры уходят по своим делам.       И так могло продолжаться ещё очень и очень долго, если бы входная дверь не распахнулась, и в квартиру, снося всё на своём пути, не влетела хозяйка данного помещения. — Чёртов Каулитц!!! — пронеслось вслед за летящей по направлению к кухне туфлёй. Чёрная лакированная обувь, пролетев пару метров, приземлилась около кошачьей миски. — Что о себе возомнил этот чёртов сукин сын?!       Тишина рассыпалась мелкими осколками, оставив после себя лишь отголоски звонкого голоса взъерошенной девушки, вихрем влетевшей в квартиру и почти физически разрезавшей эту хрупкую атмосферу молчания. Во все стороны тут и там летели различные предметы одежды, приземляясь в самых неожиданных местах и вторя глухими звуками падения яростной тираде хозяйки. — Вот скотина! — продолжала сетовать Сюзи, рывком снимая через голову платье и кидая его вслед за пролетевшей несколько секунд назад второй туфлёй. — Занят он будет, видите ли! Знаю я, чем он будет занят! Бесчувственный кобель!       Платье, летавшее совсем не так хорошо, как лакированные туфли, мягко упало около ближайшей тумбочки, прихватив за собой хрустальную вазу с букетом алых роз, и легко осело на пол, приглушая звон бьющегося стекла. Но Сюзанн, казалось, это абсолютно не волновало. — Мудак, гад! — кричала она, круша всё, что попадало ей под руки. Картины, стаканы, цветы — всё это оказывалось на полу, оглушая комнату своими предсмертными звуками. Пол квартиры превратился в кладбище различных вещей, наполненный различными осколками и тряпками. А Сюзи, тем временем, добралась до обуви. — Ненавижу-у-у, — провыла она, расшвыривая сапоги, босоножки, туфли... Всё это с грохотом разлеталось в разные стороны, не забывая прихватить что-нибудь с собой. Квартира наполнилась жутким шумом. — А-а-ай!! — раскатилось по комнате. Сюзи, завизжав, отпрыгнула от разбившейся хрустальной люстры, один из осколков которой сильно порезал ей руку. Ярко-красная кровь фонтаном брызнула во все стороны, окрашивая стены в гранатовый цвет. Вся ярость девушки внезапно пропала, оставив после себя лишь ужас при виде такого сильного кровотечения. Боли не было, но животный страх, окрашенный остатками инстинкта самосохранения, наполняли сердце Сюзанн ужасом. Она, заскулив, заметалась по комнате и, сорвав с вешалки свой шарфик, замотала руку чуть повыше локтя, зажимая рану пальцем. Кажется, так учили в школе... — Сюзанн! — заорал влетевший в дом мужчина, роняя коробку конфет. Сюзанн подняла глаза и увидела смутно знакомого светловолосого парня. Кажется, это был её парень... Майк, вроде. Как же трудно их всех запомнить. — Что тут случилось?! — Ты как сюда попал?! — заорала ему в тон Сюзи, отталкивая от себя и вскакивая на ноги. — Но ты же сама дала мне ключи, — ответил опешивший парень. Он совсем перестал что-либо понимать и просто стоял, вытаращив свои огромные голубые глаза на девушку. — Я?! — гулом разнеслось по всему дому. Парень, испуганно попятившись, уже готовил план побега. — Да что ты врёшь, паршивый ты козёл?! А ну признавайся, где ты их взял?! — Н-но, Сюзи... — жалобно проскулил Майк, продолжая пятиться к двери. — Я же не вру... Сюзи, у тебя кровь идёт, тебя надо к врачу... — Молчать! — тявкнула девушка, окончательно испугав бедного ухажёра. — Это тебе надо будет к врачу, если ты ещё скажешь хоть слово! Отдавай ключи и проваливай! И чтобы я никогда тебя больше не видела, понятно?!       Тому не нужно было повторять дважды. Прежде вяло пытающийся сопротивляться, он, сдавшись, кинул ключи к ногам Сюзанн и вихрем вылетел из квартиры, оставив после себя лишь лёгкое дуновение ветерка.       Сюзи, смотря вслед ему ещё несколько мгновений, вздохнула и мягко сползла по стене, обхватив голову руками. Жгут, как ни странно, помог, и кровь, струйка которой с каждой секундой становилась всё слабее и слабее, вскоре и вовсе перестала идти. Непривычная тишина наполнила комнату. — Ладно, спокойно, Сюзи, — тихо уговаривала себя девушка, убрав руки от лица и потянувшись за упавшей коробкой конфет, принесённой теперь уже бывшим кавалером. — Это ещё не конец, верно?.. Я не сдамся. Я никогда не сдаюсь. И этот грёбаный Каулитц будет моим, во что бы мне это ни стало.

***

      Сегодняшний день выдался на редкость хорошим. Дэвид наслаждался таким желанным спокойствием и послушанием своих подчинённых. Билл, заметно успокоившийся за два дня — благо, он никогда не обижался на что-то долго, — в очередной раз перелистывал бумажки с контрактом тонкими ухоженными пальцами и лишь изредка метал молнии в сторону брата из-под густо накрашенных ресниц. Том, в кои веки оторвавшись от телефона, казалось, совершенно не обращал внимания на близнеца и скучающим взглядом смотрел на машины, где-то вдалеке пересекающие шоссе. Калифорния ему никогда не нравилась, слишком вычурная, зализанная, кричаще-яркая, показательно-роскошная... Прямо как Сюзанн.       Том усмехнулся, вспомнив о девушке. Несколько дней назад, когда она позвала его погулять, на пару секунд подняв на неё взгляд, он увидел в ней что-то, что разительно отличалось от её обычного образа стервы. Что это было, он не знал, да и не интересовало это его, в общем-то, вовсе. Вряд ли парень вообще вспомнил о ней, если бы не постоянно сетующий на всех женщин и Сюзанн в частности Билл, который не мог успокоиться целых два дня. Том привык к эмоциональности и ранимости брата, иногда выходящими за грань разумного, однако подобный всплеск чувств могла вызвать далеко не каждая особа женского пола. Что-то поневоле зацепило его и, хотя Том по-прежнему не горел желанием видеться с девушкой вне стен студии, его понемногу начало глодать слабое чувство вины. Хотя... Это ведь его дело, с кем гулять, а с кем нет, не так ли? — Сюзанн? — отвлёк парня от мыслей удивлённый голос Йоста.       Девушка бесшумно вошла в студию, едва скрипнув дверью. Том повернулся: от былой роскоши не осталось и следа. Совсем без косметики, в кедах и выстиранных до разводов, но, несомненно, дорогих джинсах, с укладкой в стиле "только что подняла голову от подушки" она выглядела совершенно безобидной и гораздо младше своих лет. Том невольно признал, что есть всё-таки что-то чарующее в этих точёных скулах и рыжих блестящих локонах, обрамляющих тонкие черты её лица, однако она даже не подняла головы в его сторону. — Ты сегодня что-то рановато, — заметил не выдержавший Билл, явно довольный тем фактом, что в данный момент выглядит гораздо лучше неё. — Косметичку потеряла или зеркало разбилось?       Сюзанн промолчала, кинув на младшего Каулитца такой убийственный взгляд, что он тут же заткнулся, обиженно прикусив пухлую губу. — Так, давайте не ссориться, — с едва заметным раздражением произнёс продюсер, нервно постукивая карандашом по столешнице. А ведь всё так хорошо начиналось... — Раньше начнём, раньше закончим. У меня нет никакого желания торчать здесь до вечера. — А у кого оно есть, — вставил до этого момента молчавший Георг, грустно улыбнувшись, и эта фраза стала негласным сигналом к действию.       Следующие три часа прошли так же беспроблемно, как и начало дня. Билл не выделывался, хотя и не упускал случая так или иначе подколоть Сюзанн, но та молчала, упорно снося все издёвки и насмешки с его стороны, и Дэвид наконец начал расслабляться. В последнее время он стал замечать за собой признаки усталости, поэтому, когда звукорежиссёр объявил об окончании записи, Йост выдохнул и едва смог сдержать улыбку. — Вы молодцы, ребята. Я же говорил, что вы сможете, — ликовал мужчина, смеряя всех по очереди довольными взглядами. — Теперь дело за нами. Готовьтесь проснуться ещё более знаменитыми, этот трек станет настоящим хитом! — А клип? — лениво протянул Билл, наматывая выбившийся чёрный локон на палец. Не то, чтобы ему это было так важно, тем более, опять придётся видеться с этой рыжеволосой мымрой, но кто откажет себе в удовольствии лишний раз покрасоваться перед камерами? Уж точно не Каулитц. — Отдохните немного, в конце концов, мы ещё даже не свели песню. Думаю, пара недель у вас в запасе точно есть. Ну а там, сами знаете, график... Деньги... ой, прошу прощения, фанаты и концерты ждать не будут!       Сюзанн вздрогнула, услышав слова босса. Две недели... До сих пор она ни разу открыто не посмотрела на старшего близнеца, однако эти слова словно полоснули ножом. Две недели без Каулитца? Как же тогда она будет его покорять?       Она вышла из студии, находясь словно в тумане. Все её планы, тщательно продуманные вчера и выверенные до единой детали оказались перечёркнуты исходом сегодняшней встречи. Ещё вчера она была буквально уверена, что младший Каулитц не вытянет запись, однако он, как не прискорбно ей это осознавать, исполнил свою партию по высшей мере своих слабых возможностей. Её это, может, и не устроило, но Йоста — вполне. Что же делать?       Выйдя на улицу, Сюзанн заметила, как Густав, Георг и Билл садятся в машины. Конечно же, у каждого из них была своя тачка, она даже не сомневалась. Хмыкнув, она села в свою, попутно представляя, как проведёт вечер за сопливыми мелодрамами и поеданием пиццы, её уже за два дня ставшим привычным времяпрепровождением, однако её малышка, к полной неожиданности хозяйки, отказалась заводиться. — Чёрт, — выругалась девушка, пытаясь снова. Бесполезно. И почему всегда всё так невовремя.... — Ты заведёшься или нет?!       Любые попытки оживить данное средство передвижения оказались полностью обречёнными, и Сюзанн, с силой ударив по рулю, выбралась из машины, громко хлопнув дверцей. По щекам покатились непрошеные слёзы. Что с ней происходит? Последний раз, когда она плакала, был очень давно, на похоронах её матери. С тех пор она поклялась, что никогда не будет плакать. До этого самого момента. Наверняка во всём виноват Каулитц и его чёртов братец... — Помочь? — внезапно раздалось откуда-то сверху. Девушка резко подняла голову и наткнулась на вплотную стоявшего к ней старшего Каулитца. Всегда внимательная, и как она его не заметила... Расслабленная поза, руки в карманах, взгляд, словно брошенный случайно... Он такой же, какой всегда. Но Сюзанн не покидала мысль, что что-то в нём неуловимо изменилось. — Не надо, без тебя обойдусь, — хмыкнула Сюзанн, пытаясь незаметно вытереть слёзы. Что за чертовщина, почему он появился именно тогда, когда она меньше всего хотела его видеть?! — Оставь свою стервозность при себе, сейчас тебе помощь действительно необходима, — бросил Том, обходя машину и открывая капот. — Я неплохо разбираюсь в тачках. — Не сомневаюсь, — тихо пробурчала она, окончательно придя в себя. Нужно вести себя так, словно ничего не произошло. В конце концов, ему всё равно, плакала она или нет. Ему на всё наплевать... Или нет? Почему он вообще вызвался ей помочь?       Внезапная догадка пронзила насквозь: сейчас или никогда. — Ну, вот и всё. Проблемы с напряжением. Делов-то. Можешь ехать, — сообщил парень, отходя от машины. Сюзи подняла глаза. Наверное, стоит поблагодарить его... Хотя, кого она хоть раз благодарила? — Том, мне плевать, что ты занят. Дела подождут. Завтра вечером мы идём в ресторан и точка, — выпалила рыжеволосая, стараясь смотреть Каулитцу прямо в глаза. Тот, если и опешил, никак своего удивления не показал: всё то же безмятежное выражение лица, спокойный взгляд... Сюзанн уже успела пожалеть о своих действиях, всё равно она ничего не добьётся. — Окей, — неожиданно согласился Каулитц. — Завтра в восемь я за тобой заеду. И не опаздывай, — добавил он, оставив девушку в полной растерянности.       Всё-таки правду говорил человек, утверждавший, что наглость — второе счастье.