Ты мне нужен...

POV Герман. Я зашёл в свою каюту и хлопнул дверью, закрыв ее. Нервы уже на исходе. Медленно опускаюсь на кровать, пока в голову приходит и "загружается" мысль о том, что я наговорил своей девочке. Да к чему врать?! Не моя она вовсе! И никогда не была моей! Я не могу справиться с тем фактом, что ты оставила меня без опоры. Совсем одного. Никому не нужного. Я много раз слышал, что после таких сцен со всех ног следует бежать к другой, желательно, на глазах бывшей, чтобы доказать последней, что и без неё хорошо. Нет. Я не хочу делать этого. Я бы никогда не изменил Алене. Кажется, я не из тех. Даа, услышал бы кто эти мысли - подумали бы, что я святой... Да как бы. Единственное светлое в моей жизни - так это она. Я ни за что не хочу отдавать мою Аленушку кому-то. Я не смогу. Не смогу!!! Я не хочу мириться с тем, что она бросила меня, предала, обманула... За что ты со мной так, Ален? Я ведь так любил тебя. Люблю, то есть. Говорят, время лечит, но к черту это, я хочу остановить время и прочувствовать эту боль от начала до конца, перезапуская заново при виде тебя, а если ты ещё будешь с ним, то удваивая ее. Почему я хочу так? Потому, что в такие моменты у меня создаётся впечатление, что мы все ещё вместе, как бы глупо это не выглядело. Это звучит, как сумасшествие, да, кажется, я сошёл с ума от тебя. Мы, должно быть, с самого начала были обречены - я старше тебя на пятнадцать лет! Все были против. Они будто сбили тебя с моей дороги, завязали глаза и под руки привели к тому, с кем сейчас ты счастлива. Кто это "они"? Это твои чувства. Ты склонна к тому, что они у тебя постоянно меняются. Это нормально для тебя. Эти все размышления о тебе, о нас, которых только что не стало привели меня в отчаяние. Сердце будто сжимают в тисках все сильнее и сильнее, так, что хочется кричать от боли, надеясь, что тебя хоть кто-нибудь услышит. Нет, это уже слишком. Я так больше не могу. Встаю с кровати, выхожу из каюты и направляюсь в камбуз. - Надь, - окликиваю женщину, моющую тарелки. - Что случилось? - всегда отзывчивая такая. - У тебя нету выпить? Чего покрепче и, желательно, побольше. - опускаю глаза, произношу все тихо. - Батюшки-светы! Что с тобой такое? - ставит руки в бока, перед этим закинув на плечо полотенце. - Ничего. Можно без вопросов? Есть или нет? - повторяю вопрос. - Пока не расскажешь, что случилось, не дам! - строго смотрит на меня. - Либо с Алёной на свидание собрался? Угадала? Тогда вино? - меняет голос на весёлый. "На свидание..." - опяяять нож в сердце. Женщина, тащи выпивку и оставь меня в покое!! - Нет. - сдерживаю эмоции, поэтому, стараюсь не крикнуть. - А с кем же тогда? - Со своими мыслями! - уже не хватает терпения и я огрызаюсь. - Ооооо... Расстались что ли? Упасть не встать... - о да! До неё доперло, пора бы уже припереть мне бутылки две водки! - Коньяк пойдёт? - спрашивает тихо, успокаивающим голосом пытаясь пожалеть меня. - Пойдёт. - Вот, возьми. - протягивает мне две бутылки в буквальном смысле сногсшибательного коньяка. - Спасибо. - беру бутылки, пытаясь выдавить из себя хоть некое подобие улыбки но ничего не выходит. Молча удаляюсь из камбуза, оставив задумавшуюся Надежду домывать тарелки. Через минуту я уже в своей каюте, сажусь на кровать и открываю первую бутылку. Несколько больших глотков из горла и я откидываюсь на подушку, удивляясь качеству напитка. Прошло некоторое время, я уже допиваю первую бутылку. Разум вышел из больной головы и вместо него там поселился алкоголь. "Моя Алёнка бросила меня... Я один. Я никому не нужен. Все только ненавидят меня и смеются надо мной. За что?!" - такого рода мысли начали посещать мою голову, а на душе усилилась ноющая боль. "Ворожцов, твою мать, что за дрянь с тобой творится?!". Но не могу больше себя сдерживать, алкоголь ослабил мою защиту от эмоций, пропустив в душу слёзы и истерику. Меня никто не должен видеть...". POV автор. Герман впервые за все время выпустил на волю эмоции, которые он так тщательно ото всех скрывал. Перевернув пустую бутылку вверх дном, он, убедившись, что там ничего нет, откинул ее в сторону. Снова быстрая, как молния, мысль об Алене задевает измученное разбитое сердце мужчины. Он падает лицом вниз на подушку, а слёзы так и хлынули из его тёмных глаз. Он возненавидел себя за слабость, но сдерживать себя он не мог, или не хотел... Немного успокоившись, спустя пятнадцать минут он сел на кровати и уставился глазами в пол. Ворожцов заметил брошенную им бутылку и тут же поднял ее. Какая-то ярость вдруг настигла его сознание, он сжал горло бутылки в руке, подошёл к столу и со всего размаха разбил ее об угол, благо, рядом стояла мусорка и почти все осколки упали туда. С отколотым горлом в руке он прошёл в соседнюю комнату, где была раковина. Герман посмотрел на своё отражение в зеркале. Так жалок, забит, слаб и замучен... Он ненавидет себя. Тут он повернул осколок стекла к себе острыми краями, отвел руку подальше, чтобы как следует всадить осколок себе в горло, провернуть там пару раз и умереть, чтобы большое чувствовать боли. Герман простоял так около минуты и, не решившись, резко опустил осколок, но случайно разрезал им правую руку со стороны кисти. Он посмотрел на струящуюся в раковину кровь, мысль овладела им, запутав в свои сети, из которых он вряд ли выпутается. Герман приставил осколок чуть выше кисти руки и провёл им по коже. Острый, как бритва, край глубоко разрезал его руку. Он, пачкаясь в собственной крови, которая текла по его рукам, по отколотому бутылочному горлу, по стенкам раковины, взял осколок в раненную руку и опустил на здоровую, потом ещё раз, и ещё, и ещё...