Солнце для феи цветов

       Хвала Дракону, всё прошло хорошо, ребята вернулись с Водными Звёздами и новым другом, тем парнем, мелькнувшим в сообщении Флоры. Им оказался тот самый Офир, заслонивший собой Лейлу в музее Волшебства. От Офира были в восторге все, включая Ривена, видимо, обаяние у этого парня просто фантастическое. Специалисты рассказывали, как он помогал им сражаться против кентавров у Красной Башни; говорили, что Офир — волшебник, который здорово дерётся врукопашную. Наверное, таким был дядя Саладин в юности. Мысль кольнула, ужалила ледяной иглой. И, чёрт возьми, почему им помогал посторонний, пока он торчал в Фонтероссе?! Почему-почему… по приказу Саладина. Ребята говорили, что Офир — хороший парень, но неизвестно откуда вдруг появившийся в эпицентре событий маг Хелию немного нервировал. Мало ли, что может быть у него на уме, так что лучше пока к нему присмотреться. Просто так, на всякий случай.        Получение Водных Звёзд решили отпраздновать всей компанией в клубе, в кои-то веки организовав совместную вылазку в город.        Дискотека. Если и было в этой жизни что-то, что Хелия не любил больше чем магазины, так это танцевальные клубы с их оглушающей, бьющей по ушам — да что там, по ушам — крошащей мозг музыкой, однообразной, въедливой; с этим мельтешащим светом, от которого режет глаза; с толпой незнакомого и не всегда адекватного народа. То, что к клубной жизни на Мелодии его приобщала Дженна, таскавшая его с собой в качестве модного аксессуара, любви к подобным местам не добавляло. На танцполе парень чувствовал себя неуместно и глупо, категорически не понимая, как надо двигаться под эту дурацкую музыку. Это в классической бальной программе он был как рыба в воде — элитная школа, каникулы при королевском дворе на Линфии, Фонтеросса — танцы входили в обязательную программу воспитания молодых офицеров. Можно было честно стараться, смотреть на других танцующих, но удовольствия от такого дёргания не было ни на грамм. Общаться там невозможно — приходилось орать, чтобы быть услышанным, а надираться в баре с другими скучающими кавалерами он не мог, потому что спиртного не пил, а водой стресс не снимешь. Да и сколько её выпить можно за вечер?        А ещё туда надо было что-нибудь найти из одежды, ведь в мундире в клуб не заявишься, да и в повседневном не пойдёшь, и это было проблемой. Опять в магазин? Ну нет уж — слишком свежи были воспоминания о том, как они искали мотоциклетные наряды для девчонок. Теперь месяца два никаких магазинов, кроме чайного и художественного! Хелия глубоко вздохнул и полез в шкаф, перетряхивать ту немногую одежду, что он привёз с собой с Мелодии.        Ага! Вот оно. Последний писк мелодийской моды… трёхлетней давности. Подарок Дженны. Как раз для клубов: «Не могу же я позволить, чтобы ты рядом со мной так уныло выглядел!» Свободная белая рубаха, поверх которой накидывалась полупрозрачная припылённо-оранжевого цвета кофта с широкой — широченной горловиной, чтобы непременно спадать с одного плеча с элегантной небрежностью. Рядом нашлась резинка для волос в тон и брюки цвета корицы, которые, вместе с туфлями, он уже выбирал сам.        Ничего, сказал он себе, всего один вечер. Ради Флоры и её друзей можно и потерпеть.        В общем-то, вечер прошёл вполне сносно. Народу в клубе было не очень много, музыка не настолько чумовой, как на Мелодии. Они немного потанцевали. Офир, которого пригласила Лейла, на первый взгляд показался вполне себе неплохим парнем. В нём было что-то, располагающее к себе; какое-то особенное, почти уютное обаяние, отдалённо напоминавшее молчуна Кеншина, лучезарного Сэндзи и госпожу Лючию. Впрочем, Хелия предпочитал не обольщаться на его счёт. Смешно оценивать человека по единственному совместному походу в клуб, тем более, что весь вечер Офир не отходил от Лейлы.        Гулять допоздна им, конечно, сегодня разрешили, но в понимании госпожи Гризельды «допоздна» значило, что девочки должны были вернуться в Алфею не позже часа ночи, так что вечер пора было заканчивать. Они уже выходили из клуба всей компанией, как Офир вдруг обернулся, переменился в лице и припустил бегом, не сказав ни слова. Откуда-то из-за их спин тут же выскочили несколько крепких молодцов в одинаковых чёрных костюмах и помчались за ним.        — Это он! Он убегает! — заорал остальным один из них.        — Минуточку, что происходит? — растерялся Скай. — И почему эти парни бегут за ним…        — Лейла, ты знаешь, что происходит? — спросила Блум. — Он сделал что-то не так?        — Я не знаю, но я очень хочу узнать, — ответила Лейла и решительно двинулась следом, срываясь на бег.       В городе была гроза. Странная, сухая, полыхающая молниями, нагло издевающаяся над метеосводками — откуда принесло только, ведь ни ветерка, ни облачка весь день! Небо вспухло, налилось болезненной синевой, плюнуло голубым аспидом под ноги Лейле.        — Откуда все эти молнии? — вскрикнула девушка.        — Мне кажется, эта молния какая-то неестественная, — удивлённо сказал Тимми.        Ещё бы. Без дождя и грома, один за другим били и били разряды, оставляя после себя тонкие струйки сизого дыма — разве природная гроза на такое способна? В панике бежали люди, ничего не соображая от ужаса; сталкивались, метались в поисках укрытия или замирали на месте, не справившись с шоком.        — О нет! — вдруг вскрикнула Флора, указывая вверх: — Смотрите — знак Валтора!        В грозовом небе вспучилась лиловая сфера, прорвалась нарывом, высвобождая знак, раскалённым тавром врезавшийся в болезненную высь.        — Снова он, — констатировал Хелия, угрюмо сдвинув брови.        Знак Валтора полыхнул фиолетовой сферой, материализуя в воздухе окруженного молниями мага. Судя по тому, с какой помпой Валтор обставил своё появление, у него была явная страсть к драматическим эффектам. Хелия смотрел и не мог поверить: этот лощёный хлыщ, шоумен — то самое воплощение зла, планомерно стремящееся к разрушению вселенной?        — Люди Магикса, я пришел сделать вам мирное предложение… — громогласно, с рыканьем возвестил Валтор.       Его волосы и полы камзола развевались по ветру, хотя внизу, на земле было тихо. Великий Дракон, сколько пафоса… да он же любуется собой!        — Мы ищем его повсюду, а он просто так является сюда, — возмутился Тимми.        — Я, Валтор, официально вызываю директоров трёх школ Магикса на дуэль, — махнул рукой, сжал у себя перед лицом кулак, мол вот вы у меня где все.        Толпа ахнула. Достать бы тебя перчаткой, с ненавистью подумал Хелия. Слишком высоко.        — Если они согласятся, я не буду разрушать ваш город, — прорычал с высоты маг. — Фарагонда, Гриффин и Саладин, вот мои условия: если я стану победителем, вы отдадите мне все волшебные секреты, которые хранятся в ваших школах!        — Они никогда на это не согласятся! — воскликнула Блум.        Много ты понимаешь, Блум. Они никогда не откажутся от дуэли, поставив под угрозу город!        — А те, кто сомневается в моих силах, смотрите внимательно! — Валтор рычал и жестикулировал, его волосы эффектно развивались наколдованным им же ветром. Позёр!        — Боже мой, что он будет делать? — ахнула Муза.        — Смотрите на Облачную Башню, и вы увидите, что я могу сделать с Магиксом! — он воздел руки вверх, между ладонями образовался проклятый знак, запульсировал… — стоит только захотеть! — и рык скатился в шипение.        В заклеймённых облаках вспыхнула картина: Торренувола содрогнулась и исчезла с лица земли.        — Гриффин, Фарагонда, Саладин! Я буду ждать вас у озера Светлый Камень, мы раз и навсегда узнаем, кто из нас самый сильный, самый лучший!       Валтор растворился в воздухе, в одно мгновение завершив своё шоу.       Исчезли молнии и прояснилось небо, люди спешили по домам гнать свой страх прочь, в тепле и покое, под защитой родных стен забывать этот кошмар. Паника на улице постепенно сходила на нет, помощи не требовалось, значит, можно было возвращаться.       К автобусной остановке шли не спеша, хотя понимали, что уже опаздывают. Какая разница, что скажет Гризельда? Разве это имело хоть какое-то значение после заявления Валтора, навалившегося на плечи свинцовой плитой, выбившего опору из-под ног. Лейла, сильная, храбрая до безрассудства Лейла, которая в одиночку полезла в логово Даркара спасать пикси, съёжившись, обнимала себя руками за плечи.        — У меня плохое предчувствие. Случится что-то ужасное, — упавшим голосом сказала принцесса Андроса.       Вспомнилось: «Валтор сейчас очень силён. Мы, директора, втроём едва удерживали щит». Втроём едва удерживали щит. Когда он это сказал — целую вечность назад? Когда у Валтора ещё не было ларца Агадора и такой мощи? Тогда ещё не лишилась волшебной силы планета Ом и другие миры. Тогда он был гораздо слабее.        — Как думаешь, — спросил Ривен у Блум, — каким будет его следующий шаг?        — Нельзя отказываться от боя, Валтор может до основания разрушить Магикс так же, как он поступил с Облачной башней, — ответила фея.        — Что бы они ни решили, я не вижу тут никакого счастливого финала, — глубокомысленно заметил Скай, подняв указательный палец вверх.       Хотелось кричать. Дуэль. Ультиматум. «Мы, директора, втроём едва удерживали щит». Да будь ты проклят, тварь! Ненавижу!        Вдруг стало ясно, что дядя — тоже символ. Защитник Магикса, победоносный, несокрушимый… как Светлый Камень. Закружилась голова, будто Хелия пропустил удар. Несокрушимый оплот. Смешно. Страшно. Страшно до горького жжения в груди. Смутные детские воспоминания. Портрет в гостиной их брошенного дома — молодой, красивый, без единой сединки в чёрных как смоль волосах, Саладин. А потом… Хелия словно наяву услышал собственный детский голос: «Дядя, ты вернулся? А почему ты такой старый?»       Узкая ладошка легла ему в руку. Флора тронула Хелию за ладонь, прижалась щекой к плечу, сказала тихо-тихо:        — Они победят его, вот увидишь.        Хелия благодарно сжал тонкие пальчики. Мне бы твою уверенность, Флора.        Небо приходило в себя, размазывая по лицу редкие рваные облака. В автобусе феи и специалисты обсуждали ультиматум Валтора, пытались предположить, как будет проходить дуэль, оценивали шансы на победу.        — Как думаете, он и над школами повесил такую картинку, как здесь с Облачной Башней? — кажется, это Брэндон.        — Уверена! Вспомните, как он обращался к директорам, как будто стоит прямо перед ними, — резковатый голос Текны.        — Я надеюсь, студентки успели сбежать до того, как Облачная Башня исчезла, — Скай.        — Это ведьмы, они всегда сбегают, даже Трикс… — желчная реплика Ривена.        Хелия не слушал, глядя в зияющий провал тёмного окна. «Мы, директора, втроём едва удерживали щит». Мироздание ползло трещинами под таранными ударами этих слов. Дядя был рядом всегда. Так или иначе, но всегда! Несгибаемый, непобедимый, всезнающий дядя. И теперь он может не вернуться с этой дуэли.        «Валтор сейчас очень силён». Хелия стиснул зубы. Адски болело горло, было трудно дышать. Он изо всех сил старался не думать о том, что дядя уже не молод, и достаточно того, что в какой-то момент Валтор просто окажется быстрее…        Флора сидела рядом, положив голову ему на плечо и сжимая руку.        Проводили девочек, поймали следующий автобус до Фонтероссы. Всю дорогу Хелия не проронил ни слова. А когда парни вышли из лифта, он просто нажал кнопку, чтобы подняться выше.        — Куда это он? — удивился Брэндон в закрывающиеся двери.        — Вообще-то, Саладин — его дядя, — Хелия услышал слова Тимми прежде чем лифт рванул наверх.       Выскочил из лифта, пошел — быстрее, быстрее! почти побежал, в конце концов сорвался на бег и перед огромной двустворчатой дверью остановился как вкопанный: что дальше?        Нерешительно легла ладонь на ручку двери, и Хелия вцепился в неё, словно падая в пропасть. Прислонился к холодной створке лбом, в груди беспощадно жгло… дядя. Что я ему скажу? «Не ходи»? «Всё будет хорошо?» Что?! Хелия запрокинул голову вверх, судорожно втолкнул глоток воздуха сквозь стиснутое горло и стукнул кулаком по гладкой поверхности двери: раз… два… три…        — Входи.        Он потянул дверь на себя, и тут же стегнул по глазам ослепительно яркий свет директорского кабинета, а ещё… нет, пожалуйста! Дядя, зачем?! В воздухе разливался аромат — непривычный, тонкий, нежный, абсолютно чуждый этому месту аромат яблочной сладости и весны, с лёгкой хвойной горчинкой и свежестью лесных летних гроз, тёплый, как раннее летнее утро.       Обычный путь — несколько шагов до дядиного стола вдруг показался бесконечным, столешница — гигантской. Гладкое поле без конца и края.        — Садись.        Хелия послушно сел, глядя, как дядя берёт в руки чайник. «Ты же не пьёшь чай, дядя!» — хотелось сказать ему, но язык словно прилип к нёбу.        Первую заварку обязательно выплеснуть, вкус чая раскрывается лишь во второй раз, сильнее запахло июньской грозой, берёзовыми почками, и скошенной травой, и тихой свежестью предутреннего тумана…        — Хороший сорт, правда? Мне кажется, ты должен оценить, — сказал Саладин, передавая племяннику маленькую пиалу.        Пиала согрела ладони. Хелия нырнул в кружащийся тонкий аромат, тронул напиток губами, не чувствуя вкуса. Он думал, что не сможет сказать ни слова, но вдруг с удивлением понял, как ровно и громко прозвучал его голос:        — Очень хороший.        — Я много раз был на Мелодии, но так и не смог к нему привыкнуть…        — Свари кофе, дядя, — тихо попросил Хелия, — а чай оставь мне.        — Ты прав, так будет лучше.       Не глядя на племянника, Саладин поднялся из-за стола, подошёл к шкафчику, достал жаровню, и противень, и джезву… банку с кофе, ложку. Всё было уже решено, решено почти в тот же момент, когда Валтор не бросил им вызов — нет! — предъявил ультиматум. Саладин привык принимать решения быстро. Даже над тактикой боя не пришлось думать долго: редкий маг силён в рукопашной схватке. Взять с собой кистень или боло, измотать его, разозлить, заставить совершить ошибку — уж отразить или смягчить удары Валтора он сможет, ведь затяжных продавливающих атак на этот раз не будет, не придётся долго удерживать щит, прикрывая других. Приберечь магические атаки на потом. Самое главное — измотать и вывести из себя, тогда у него, а скорее всего уже у Гриффин и Фарагонды будет шанс на победу, пусть и не окончательную. Если не удастся его убить, как в прошлый раз, то обездвижить и заточить куда-нибудь ещё дальше Омеги. Любой ценой.        Но это будет завтра, а сейчас… сейчас он больше всего на свете хотел сказать лишь одно, но решиться не мог — чего доброго, мальчик решит, что он умирать собрался. Нет, не собрался. Но возможности не исключал. Как и тогда, на Домино, трезво оценивая свои силы.        Хелия смотрел, как дядя варит кофе. Сколько раз он наблюдал за этим? Сотни? Тысячи? Жесткая старческая рука ставит джезву на песок, уверенный, доведённый до автоматизма пасс подогревает до нужной температуры мелкие крупинки. Точные, выверенные, экономные движения. Эта рука протягивала ему деревянный меч перед первыми уроками фехтования тогда, когда они были ещё детской игрой; легко поднимала с травы, когда он падал; иногда ерошила короткие волосы на голове, а он досадливо отстранялся; сжимала его локоть, когда играла виолончель и удушливо пахло белыми лилиями… Он всегда был рядом, всегда!        Хелия вспоминал все свои безобразно жестокие «да, сэр», эти отвратительные отписки, которые присылал ему с Мелодии, и ему было невыносимо, жгуче стыдно за себя.        — Дядя… дядя, пожалуйста, прости меня. За всё.        Саладин вздрогнул и замер, встречая взгляд голубых глаз племянника.        — И ты меня прости, малыш. Ради всего святого, прости. Я очень перед тобой виноват.        Слова давались ему так тяжело, словно каждое весило тонну.        — Нет, дядя, что ты, нет… — сбивчиво заговорил Хелия.        — Кофе готов, — Саладин подхватил джезву с песка и улыбнулся. — А Флора, наверное, тоже любит чай?        — Да, — Хелия вспыхнул, отводя взгляд.        О Флоре они не говорили никогда, дядя даже не пытался завести такой разговор, и Хелия молчал. Они вообще не говорили о личном.        — Она хорошая девушка, — сказал Саладин. — Таких, как она…        — Не надо, дядя…       Умоляю тебя, не надо. Пожалуйста.        — Хорошо. Виноват. Прости.        Тонкий аромат белого чая. Густой насыщенный запах кофе. Тишина. Долгая плотная тишина. Беспощадная, бездонная пропасть. Хелия вдруг подумал, что если дядя… не будет никаких виолончелей. И лилий не будет. Военные траурные марши, приспущенные флаги, почётный караул и пафосные речи…        Ты убиваешь его, идиот! Мысль ударила наотмашь так, что закружилась голова. Эгоист несчастный! Время!!! Отдых перед боем — каждая минута на счету, он ведь не молод, да хоть бы и…        — Дядя… я, наверное, пойду? — Хелия поднялся с кресла, изо всех сил заставляя себя не вскакивать.        — Конечно. Иди, — Саладин улыбнулся, пытаясь приободрить племянника.        В дверях Хелия обернулся:        — Дядя… возвращайся.        Саладин вздрогнул.        — Я постараюсь, малыш. Постараюсь.        Закрываясь, за спиной стукнула дверь. Всё.        Вернувшись, Хелия быстро прошёл через гостиную, не обращая внимания на вопросительные взгляды специалистов, содрал с себя одежду, рухнул в постель, содрогаясь всем телом, вцепился зубами в ткань наволочки… Он тоже не умел молиться.        Задолго до рассвета Хелия открыл глаза, устав бороться с собой. Совершенно потерянный, не мог понять, спал он этой ночью или тщетно пытался столкнуть себя в милосердное забытье, где нет места ни сновидениям, ни мыслям. В груди болезненно ныло, боль сдавливала виски, вгрызалась тупыми сверлами, отступив лишь на несколько минут под холодными струями воды в душевой. Фонтеросса спала, а новый день уже скрёб в окна прозрачными серыми пальцами. Если б можно было остановить время… или толкнуть его, отбросить вперёд, в тот миг, когда всё должно закончиться.        Зачем Хелия взял в руки книгу, он и сам не знал: слишком темно, чтобы читать, не включая света. Ожидание. Неизвестность. Беспомощность. Страх потери. Сколько это будет длиться — вечность?        Просигналили подъём. Через несколько минут пиликнул телефон: пришло сообщение от Флоры. «Всё будет хорошо. Обязательно! Я с тобой». Хелия слабо улыбнулся, набирая ответное «спасибо». Милая, заботливая моя, чуткая, мне бы хоть толику твоей веры в лучшее!        Занятия отменили. Столовая гудела разноголосицей: специалисты обсуждали предстоящую дуэль, спорили, кто кого первым вырубит, делали прогнозы, что будет, если… Обрывки фраз роились, назойливо лезли в уши: «дед всех уделает», «да хана нам», «уроет», «удержится». Слишком шумно.       Завтрак казался безвкусным — или на самом деле был таким? Хелия размеренно орудовал ложкой. Непроницаемо спокойный, как обычно. Его команда быстро включилась в общий разговор, видимо, решив, что ему всё происходящее безразлично. Ну родственники, ну мало ли? Кто знает, какие у них отношения, может, еле терпят друг друга? Вообще не видно, чтобы он нервничал, хоть вчера, хоть сегодня! Но в условленный час они пошли не на арену, куда собралась смотреть на ход дуэли вся Фонтеросса, а в парк, вслед за Хелией. Все, кроме Тимми, который был на дежурстве.        Началось. Небо потемнело, в высоте вспыхнул, налился лиловой злобой знак Валтора, полыхнул, превращаясь в экран: наслаждайтесь зрелищем! Театральщина, скривился Хелия. Валтор делал шоу: место дуэли — поляна среди угрюмых елей, гибкие змеи тумана ползли по земле — откуда им взяться ясным жарким днём? И этот самовлюблённый лощёный хлыщ… проклятье!       Дядя, осторожно! Дурацкий бой. Идиотский. Ничего не понятно, всё мелькает, словно в нарезке чокнутого монтажёра. Саладин, Валтор, Фарагонда, Гриффин, снова Валтор — по очереди атакуют, падают, обороняются, исчезают с экрана, появляются вновь так, что непонятно, кто с кем дерётся, если не знать про вызов.        — Как мы можем просто стоять и смотреть, что происходит? — спросил Брэндон.        Можем. Потому что это дуэль! Знаешь, что такое дуэль, Брэндон?        — Надо вмешаться и помочь уничтожить этого урода! — поддакнул Ривен.        Непременно. Только чем мы тогда будем отличаться от него? Сначала нарушим дуэльный кодекс во имя добра, потом по какому-нибудь пророчеству убьём младенца или беременную женщину, чтобы не допустить рождение потенциального тёмного властелина, а потом начнём планомерный захват Волшебной Вселенной, потому что так будет лучше?! Большие преступления начинаются с маленьких проступков, а нарушение законов чести — преступление. А не проступок. Так говорил дядя… дядя!        — Валтор дерётся как-то очень странно, не кажется? — задумчиво проговорил Скай.        Действительно. Что за стиль боя у Валтора? Он будто копировал манеру всех трёх директоров сразу. И откуда у него боло? Наколдовал себе, отзеркалил?        Атака Валтора швырнула Саладина на землю. Нет, дядя, вставай! Вставай сейчас же, слышишь?! Ну же, дядя!        И вдруг всё кончилось. Экран исчез с неба без следа. Специалисты переглянулись.        — Эти экраны поддерживал Валтор, — неуверенно сказал Скай. — Может быть, его победили?        Значит, он побеждён? Но что с… выдохнуть Хелия смог только через несколько минут, когда пришло сообщение от дяди: «Через час в моём кабинете».        Жив! Хвала Дракону, жив. И даже, наверное, серьёзно не ранен. Хелия в изнеможении опёрся локтями о парапет, закрыв лицо ладонями, и совершенно упустил момент, когда остался один в этой части парка.       Длинные косы большой ивы касались тихой глади лесного озера. Удобно устроившись в широкой развилке дерева, Флора пересказывала всё то, что Хелия слышал в кабинете дяди раньше. Валтор сумел обмануть директоров, наложив на них заклинание иллюзий и заставив сражаться друг с другом, а сам тем временем пробрался в Алфею, чтобы забрать сильнейшие магические секреты школы фей. Блум почувствовала его присутствие, поскольку суть их волшебства одна — сила пламени Дракона. Винкс атаковали мага, использовав Водные Звёзды, но решающий удар Блум нанести ему не смогла: Валтор сказал, что её родители, король Орител и королева Марион заключены в нём. «Убьёшь меня — убьёшь своих родителей». Блум не смогла. Да, Валтор сбежал, и теперь могло пострадать ещё больше народу, но… Хелия представил себя на её месте и содрогнулся. Никому не пожелаешь такого выбора.        Нежные пальцы девушки легко коснулись его волос, скользнули по скулам, чуть сжали виски, поднялись выше, словно пытаясь стереть болезненную тревогу — следы последних двух дней.        Флора мягко улыбалась. Всё хорошо, говорила её улыбка. Сегодня никто не пострадал, у нас есть оружие против Валтора и немного времени до очередной схватки. А ещё у тебя есть я, а у меня ты. Разве это не замечательно?        — Знаешь, госпожа Фарагонда разрешила нам отпраздновать нам эту победу над Валтором, — весело сказала она. — Девочки опять хотят пойти в тот клуб, раз уж в первый раз у нас всё так неудачно получилось…       О, нет. Ночной клуб. Опять.        — Флора, а может быть, не пойдём? — предложил он осторожно.        Флора вскинула на него свои яркие зелёные глазищи.        — Нет, конечно, если ты очень хочешь…        — Не очень, — призналась она, — но девочки… — и фея осеклась, снова представив себя на его месте.       Хелия стоял перед ней такой же спокойный, как обычно, и голос его звучал ровно, будто последние сутки вовсе не были для него тяжелы. Но любящий взгляд Флоры цеплялся за едва заметные знаки, недоступные посторонним: чуть гуще, чем обычно, тень от ресниц и чуть бледнее кожа; немного померкли улыбка и взгляд, а его восхитительная военная выправка казалась неестественной, даже жутковатой — будто между лопаток вонзили нож.        — Не пойдём, — твёрдо сказала девушка. — Просто побудем вместе.        Хелия обнял её крепко, почти до боли, прошептал, целуя в губы:        — Спасибо.        Девочки простят.