Стороны света

Эрагон открыл глаза и тут же пожалел, что проснулся. Недавний сон словно протягивал ему руку, но тут же отдергивал, дразня манящей реальностью, сладостным миражом. Ему явилась Арья, прекрасная, как весенняя листва, она шла ему навстречу, ласково улыбаясь и мягко ступая по усыпанной белыми цветами земле. Она задрала голову, увидела далеко-далеко кружащихся в небесах Фирнена и Сапфиру, и рассмеялась, а мир вокруг рассыпался сотнями, тысячами сверкающих осколков зеленого и голубого хрусталя, но, соединившись, стал ещё прекраснее прежнего. Арья же мягко, почти неощутимо дотронулась до его щеки, а когда он попытался перехватить её руку, рассмеялась снова и растаяла зеленой дымкой. Эрагон вздохнул и снова ощутил горе разлуки, давящее на него ежедневно, которое он хотел забыть хотя бы во сне, как вдруг почувствовал, что сзади его обнимают её руки. Он резко развернулся и почти утонул в её глазах, зеленых, как листва Эллеместры. Одурманенный, не осознавая, что делает, он медленно поцеловал её, наслаждаясь вкусом сладковатых губ... Эрагон вздохнул, провел языком по губам, надеясь найти там хотя бы намек на остаток того сладостного воспоминания и сел на кровати. Светило солнце, день был в самом разгаре. За окном виднелись оранжевые крыши Города. - Барзул, - удивленно произнес Эрагон. - Да я, похоже, проспал тренировку! Он вскочил, быстро оделся, прицепил Брисингр к поясу и встал на пороге. Город раскрывался перед ним во всем своём великолепии: снежно-белые станы домов, их яркие крыши, освещенные веселыми лучами солнца, высокие деревья с ещё не погасшими висящими на их ветвях ночными фонарями, цветы и ветер, разносящий их аромат в холодном воздухе. - Маленький брат? - вывел Эрагона из легкого оцепенения, навеянного этой обыденной, но от этого не менее чудесной красотой, зов Сапфиры. - Ты чего проснулся в такую рань? - Рань, Сапфира?! - возмутился Всадник.- Ты только посмотри, солнце уже в зените, мы пропустили тренировку! И почему меня никто не разбудил? - Не разбудили тебя потому, что, если меня не обманывает моё чутьё, сейчас часов пять утра, - смеясь, произнесла Сапфира. - А так же потому, что сегодня праздник, День Вечного Солнца! Неужели ты забыл? Эрагон тоже рассмеялся, вспомнив, что происходило вчера - все младшие всадники таскали фонари, гирлянды, светящиеся цветы, еду, напитки, ибо весь день солнце сегодня будет в зените, а ровно в полночь исчезнет, чтобы завтра взойти как обычно. И тогда начнется великий праздник, веселиться будут все - от маленьких детей до стариков, пока не наступит рассвет. - Прости, что разбудил, Сапфира, - сказал Эрагон наконец.- Тебе ведь надо выспаться перед сегодняшним. - Ничего, маленький брат. Раз уж я проснулась, может, полетаем вместе? - Конечно! Когда же я отказывался летать? - ответил он, улыбаясь. - Когда у тебя не было седла и ты боялся высоты! - засмеялась дракониха. - Это было так давно... Сапфира, ты уже знаешь, что за сон мне приснился? - спросил Эрагон, погрустнев. Сапфира помолчала немного, а потом медленно произнесла: - Думаю, брат, тебе нужно поговорить с Арьей. Возможно, за эти двадцать лет многое изменилось! Да и не обязательно было чему-то меняться! Ты же помнишь её прощальный подарок! Эрагон лишь вздохнул. - Давай не будем о грустном. Ты сейчас где? - В Драконьих пещерах, конечно! Где же мне ещё быть? Я прилечу за тобой, не волнуйся, маленький брат. И вправду, через несколько минут Сапфира, сверкая на солнце чешуей, подлетела к специально для этого сделанному входу. Эрагон запрыгнул в новое, украшенное сапфирами седло и прижался к теплой шее драконихи, ухватившись за шип. Она же взмыла в воздух, махая мощными крыльями, и закружилась в небесной вышине. Эрагона захватило чувство эйфории - сердце наполняла радость, вытесняя горе и заботы, оставляя лишь чистое сияющее счастье. Он больше не принадлежал к этому миру, он был воздухом, полетом, небом. Он смотрел на свои руки и смеялся, не осознавая, что это его тело, что он человек. Он поднимался все выше, в синий небесный лед, куда его звала душа. Он пел, он летел, он жил...

***

Эрагон смеялся, вскинув голову к черному небу, по которому плыли огоньки летающих фонарей. Он смеялся, забыв обо всем, опьянев от хмельного серебра этой ночи. Умчавшись в вихре праздника, он пел от счастья, пел от горя. Он пел, и слова вырывались из его груди, полные боли, любви и огня. Огонь был во всей этой ночи, он серебрился, был красным как кровь, взрывался оранжевым сполохом, горел ярко, нестерпимо ярко. Он улетал в небеса, а за ним улетали и люди, улетали, оставляя за собой мир, до которого им больше не было дела. Эрагон смеялся, вскинув голову к черному небу, как вдруг заметил кораблик, кораблик из травы, так похожий на тот. Он вытянул руки, и кораблик сам спустился к нему. Там была лишь записка: Приезжай, Эрагон, а если не сможешь, то пошли кого-нибудь из учеников. Пришла беда. Он знал отправителя.