Записки выжившего или что такое Апокалипсис.

Очнувшись в полной темноте, я неожиданно для себя обнаружил, что выспался. Этот факт не успел меня развеселить, так как я практически сразу почувствовал жуткую боль в голове и головокружение, сравнимое, пожалуй, с часовым кружением на качели. Мир уплыл из-под моих ног, и я снова улетел в объятья Морфея. Следующее пробуждение было, пожалуй, одним из самых трудных в моей жизни. Голова моя каруселила уже меньше, достаточно для того, чтобы разглядеть, что происходит вокруг меня. Первым же, что я услышал, было хрипение. Жуткое, мерзкое, заставляющее внутренне содрогаться хрипение. Я успел испугаться, когда увидел, что это быль ходячий в добром десятке метров, без нижней половины туловища и с огромным следом крови, смешанной с грязью и гнилью. Это страшилище очень медленно, но безошибочно верно ползло в мою сторону, и своей скоростью странным образом уверило меня, что я легко оторвусь. Ага, как же. Лишь я приподнялся, я осознал, что двигаться буду едва ли не медленнее того безногого, что собирается меня догнать и впиться в меня своими челюстями. У меня перед глазами промелькнула такая великолепная своими цветами радуга, что я чуть не отрубился в третий раз. При помощи палки и такой-то матери я поднялся на колени и осмотрелся получше. Прямо около меня лежал револьвер и два полных барабана к нему, придавливавшие записку со следующим содержанием: "Прости, думал, что ты из бандитов. Оставляю подарок. Нож найдешь в ближайшем зомби, если сможешь отыскать. Не знаю, как сильно я тебя приложил, поэтому просто оставляю карту (смотри с другой стороны), чтобы ты дошел до меня. Буду ждать." На карту я пока не сильно надеялся, ибо мои картографические познания заканчивались на определении азимута. Плюсом к этому выступали мои головная боль и головокружение, которые явно не поспособствуют моему спортивному ориентированию по причине невозможности увидеть что-либо четко и нерасплывчато в радиусе трех метров. Но возможность слышать-таки осталась. И я явственно слышал ворчание как минимум одного ходячего довольно близко ко мне, поэтому я не стал медлить, и попытался поднять револьвер. Это вышло не с первого раза, скорее всего, из-за того, что удар по голове меня слегка контузил. Трясущимися руками я вставил барабан в револьвер(там его почему-то не оказалось), взял его в правую руку и закрыл правый глаз - так для меня гораздо легче было прицелиться, да и смотреть получалось легче, ведь обоими глазами было гораздо труднее сосредоточить свое зрение на чем-либо, чем одним, прищурившись. Прежде чем выстрелить, я подумал: "Какого черта я делаю?! Не оборвет ли этот выстрел две жизни: «жизни» ходячего и моей, которую я и пытаюсь сберечь? Может лучше доползти до ножа?" Но тут же пришла и другая мысль: "В любом случае, я не найду нож в таком состоянии. Я даже пальцы свои не смогу пересчитать. Лучше найти хорошую опору, и пристрелить каждого сукиного сына, что попытается съесть меня." Я дозарядил револьвер(я, оказывается, все это время сидел с пустым барабаном,просто вставленным в револьвер), осмотрелся и увидел два варианта отхода: дерево, такое раскидистое и могучее, стояло метрах в пятнадцати от меня, и огромный, необъятный валун метрах в двадцати. Я терзал себя сомнениями с полминуты, после чего решил, что лучше добраться до камня, незыблемого с виду. И не просчитался. Едва я до него дополз, я увидел, что дерево почти целиком было покрыто гнилью. "Мда... А с той точки обзора казалось, что это дерево могучее и непоколебимое... Да его один чих сломает, черт знает, каким образом это все еще держится, сверху же наверняка ветер сильнее." Пока я полз, после каждого движения останавливаясь из-за головокружения, которое постоянно дезориентировало меня, прошло около получаса, поэтому, на тот момент, когда я добрался наконец до камня, зомби был уже где-то в пределах досягаемости. Оставалось самое сложное - повертеть головой в поисках гнилой туши, невесть как нашедшей меня. Кто скажет, что повертеть головой по сравнению с ползками - раз плюнуть, дам в лицо. В моем состоянии это было сравнимо с мучениями эпилептика, бьющегося в агонии головой об пол, сложенной с головокружением обычного паренька, которого минут десять вращали на карусели. В конце концов, я нашел этого ублюдка. Долго выцеливал, а он полз ко мне, хрипя и оставляя кроваво-грязный след. Он полз очень медленно, и, думается мне, именно это меня и спасло от его зубов. Наконец выстрел сотряс лес, и меня в особенности. Мой бедный организм сотрясла боль в голове, и мое сознание снова померкло. Новое пробуждение - новые проблемы. Первым, что я увидел, было небо, синее и безоблачное, словно мысли мудреца, проведшего несколько лет в тишине, так необходимой для самопознания. Оказалось, что меня сильно приложило головой о камень, и по ощущениям я могу сказать, что у меня сотрясение. Также рука после выстрела сильно онемела и почти не слушалась, из чего можно предположить, что у меня как минимум вывих. Хотя врач из меня в таком виде такой же, как и стрелок. Все может быть как лучше, так и хуже, но единственное, что мне ясно, так это то, что мне чертовски плохо, и что моей надеждой, маяком теперь являлся дом того серьезного и одновременно милосердного здоровяка, по причине удара которого я, собственно, и оказался в ситуации, когда он мне стал нужен так, что больше некуда. Какая-то петля. Он одновременно и спасение, и виновник. Я осмотрелся с целью найти оружие, и увидел... Того же ползуна, который был уже в метрах пяти от меня, и я уже чувствовал его смрад, особенно сильный из-за волочившихся позади ходячего его внутренностей, частично порванных и невесть каким образом все еще держащиеся и обеспечивающие жизнедеятельность этого существа, бывшего когда-то человеком. Видимо, мои старания были практически безуспешны, так как я лишь замедлил его, прекратив функционирование одной из его рук. Я попытался достать револьвер, но, рухнув на землю и ощутив карусель в своей голове, я понял, что это займет некоторое время. Единственный ресурс, который я не имел право растрачивать попусту. Плевать было на патроны, на свое здоровье, на все - все, кроме своей жизни. Я не хотел ее терять во что бы то ни стало, ведь меня ждет возможный друг - первый и единственный человек, которого я встречал на этом треклятом куске земли. Поэтому, собрав все, что осталось от моего рассыпающегося разума, в кулак, я потянулся за револьвером, готовый нажать спусковой крючок столько раз, сколько потребуется, прежде чем упасть обратно в эту мучительную пародию на кому. Сил хватило не только на то, чтобы взять револьвер в руку, но и чтобы худо-бедно прицелиться. Нажать на спусковой крючок оказалось еще проще, чем когда-либо в моей жизни. Я наконец убил его, победил это чудовище. Мне пока больше ничего не угрожает. Мне почему-то подумалось, что вместо заслуженного отдыха я должен встать и пойти. И я приподнялся и пошел. Сначала, чтобы забрать второй барабан к револьверу - боеприпасы, как-никак; затем я вспомнил о карте, подобрал ее и начал пытаться внимательно "прочесть" ее. Она мне не рассказала многого, но суть я уловил. Сначала мне необходимо было идти на восток около трех километров, чтобы добраться до дороги(понятия не имел, что тут есть дороги). Оттуда по ней по странной приписке: "Налево 5 км, выйдешь к заводику, увидишь трубу. Пролезь под ней. Жди. Каждый день на рассвете я туда прихожу. Там есть еда и вода. Надеюсь, доберешься быстро." - Ах, если бы какой транспорт, все бы быстрее... И, словно мои слова были услышаны, мое зрение выцепило колесо велосипеда примерно в пятидесяти метрах от меня, по своему положению дающее понять, что оно там не одно. Я, совершенно забыв о головной боли и головокружении, приподнявшись, потихоньку начал передвигаться по направлению к колесу, сначала наращивая скорость и царапаясь о колючие ветки, торчащие из земли, а затем и вовсе встал и побрел, опираясь на встречающиеся по пути довольно толстые деревца, попадавшиеся мне на пути. Подумав о том, что необходимо и оружие для ближнего боя, я подобрал крепкий сук и прикрепил его к поясу. Затем передумал из-за соображений о своих физических возможностях, ведь бить можно и рукояткой, а со здоровенный палкой я бы и без травм далеко не ушел. Поэтому, укоротив ее в два раза, я выбросил половину, а оставшуюся использовал как трость. Доковыляв до моей основной двухколесной надежды, я ощутил ее разрушение - половина руля была сломана. Я осмотрел остальное и пришел к выводу, что неисправна лишь некоторая часть руля. Мне пришла гениальная идея - заменить эту часть руля той тонкой половиной ветки, что я обломал. Я доковылял назад, пару раз споткнувшись по пути, поднял ветку и вернулся назад, к велосипеду. Пару раз обломав тот кусок, что остался после костыля, я наконец подобрал необходимый диаметр, чтобы он помещался в ручку. Затем, после постановки сука в руль, я обмотал его лоскутом ткани, оторванным от моих штанов(почему-то постоянно возрождаюсь в штанах) и сел на него, преисполненный надежды, радости и усталости. И поехал на восток, ориентируясь по солнцу и часам, которые обнаружились на зомби, которого я застрелил. Мне стало так легко и тепло на душе просто от того, что я преодолел все это, что я это пережил, что даже боли я почти не чувствовал, просто слегка покалывало в месте удара. Мне стало так хорошо, что я даже запел. В такие моменты бывает плевать, что петь - хоть попсу, хоть рок, главное - напевать что-либо себе под нос, не сильно привлекая внимание зомби, которых я периодически встречал на своем пути, попросту стараясь объезжать их. Вскоре я не смог объехать одного зомби и, прямо на ходу, достал револьвер и выстрелил, попав точно в цель... Ну, по крайней мере, я так думал. На деле же произошло примерно следующее: я, навернувшись с велосипеда в пятидесяти шагах от ходячего и произведя столько шума, что любой слон, нечаянно зашедший в посудную лавку, позавидует, попытался достать револьвер из кармана, в который я его запихнул. Револьвер выстрелил, оглушив меня, и выстрелом прожег мне штанину. Я растерялся и начал судорожно отползать в ту сторону, откуда я приехал, а зомби, среагировав, направился в мою сторону, истошно хрипя. Я полз, пока не уткнулся затылком во что-то твердое и боль не вернула мне рассудок. Голова вновь начала гудеть, но это не помешало мне отыскать дрожащей рукой отыскать вывалившийся в траву револьвер. Пошарив около себя и не обнаружив его, я понял, что в припадке бесконечного ужаса, охватившего меня во время столкновения с ходячим, я выронил его по пути в это место. Привстав, шатаясь, я начал медленно передвигаться в сторону велосипеда, оставшегося в нескольких метрах от меня и до которого я успел бы добраться прежде зомби. Я довольно медленно полз к моему двухколесному другу, когда коленкой уперся во что-то твердое, что оказалось моим револьвером. Я потянулся за ним, достал и лег на живот, чтобы прицелиться. Глядя сквозь прицел, я почему-то задумался: "А что такого тут произошло, что появилось столько ходячих? Я наверняка был не первым, кто задавал себе подобный вопрос, но наверно я был одним из первых, кто задавал этот вопрос во время серьезного мероприятия, от исхода которого, возможно, зависела моя жизнь. Грянул выстрел. Зомби пал от выстрела в голову, неизвестно как получившемся у меня сразу же. Я встал, отряхнулся от пыли и грязи, приставшей ко мне, подошел к велосипеду и поднял сломанную ветку, служившую мне частью руля, покачал головой и выбросил. Сломанный руль означал потребность в его починке, а это должно занять некоторое время. Пытаясь починить руль палками, как в прошлый раз, я постоянно пытался подогнать их под диаметр дыры в руле. У меня не получалось достаточно долго, чтобы рядом образовалась порядочная кучка(примерно по колено) обломков веток. Наконец у меня вышло, руль при этом получился достаточно крепким, и я еще сильнее укрепил его, обмотав тем лоскутом ткани, снятым с обломков предыдущего руля. Вечерело, и я скоро уже потерял бы возможность определять стороны света, а потому встал вопрос о том,пережидать ли ночь там, где безопасно. Около минуты я думал насчет этого вопроса, и принял решение, которое показалось мне хорошим. Дело в том, что до дороги, судя по описанию, предложенному тем страшным добрым дядей, который меня вырубил, оставалось около полукилометра, или двадцати минут езды по бездорожью. Именно это дало мне уверенность, что после заката я буду уже ехать по дороге в сторону указанного там же места. Итак, я сел на починенный велосипед и поехал, пока еще можно было определить восток. Постоянная тряска из-за того, что я сильно торопился, заставила ту часть, что пониже спины, сильно болеть, но я думал, что это стоило того, ведь я был близок к дороге, а значит, и к спасению. Я торопился, не боясь упасть, и не падал. Вскоре я добрался до дороги, и радости моей не было предела, ведь я до последнего боялся, что мне наврали с три короба. Но теперь я имел полное право надеяться на лучшее, ведь я нашел дорогу, а с дорогой пришла уверенность в существовании людей, которые не забыли слово "человечность" и его смысл. А ведь, если заглянуть в прошлое, буквально в одну жизнь назад, я думал совершенно иначе, я думал, что людей не осталось, а если и есть, то в них не осталось и микрона человечности, что все они выжившие, как и я, но меня ни с кем ничто не роднит, потому что каждый из них наверняка озверел и превратился в безжалостного бандита, готового убить за лишний кусок мяса, даже если у него самого целый работающий холодильник других продуктов, а сам он вооружен до зубов. Мир казался мне чем-то жестоким, кровавым и погруженным во мрак, пока передо мной не засветил этот маяк, показывавший мне путь в более светлый мир, к которому все время моего пребывания здесь стремился внутренний "Я", которого всегда страстно желала моя изнывающая от внутренней боли и тоски душа. Пока я размышлял о бандитах, друзьях и прочих вечных вещах, вокруг меня наступила ночь, принося прохладу и успокоение всему сущему, кроме единственных, кто становятся лишь более активны по ночам - охотники на людей, ходячие - называйте, как угодно, суть одна: по ночам эти твари становятся быстрее, ловчее и, если можно так сказать, коварнее: как-то, в одной из жизней, они загнали меня в простейшую ловушку - взяли меня в кольцо и сомкнули его настолько, что испуганный я просто поддался, решив сдаться и умереть. Это была моя первая смерть, и я сильно опешил, когда попросту… Обнаружил себя стоящим на берегу моря. Но сейчас не об этом. Почти то же, что и в прошлый раз, сейчас произошло со мной. Меня опять окружили ходячие, из-за близости дороги их было больше, чем в прошлый раз - около полусотни особей, а тактика у них не изменилась, если это и можно было назвать тактикой. Они снова окружали меня, и я снова был испуган, хоть и чуть меньше, чем в первый раз. Я слез с байка, и начал отчаянно пытаться отыскать брешь в их строю, в которую я мог бы поместиться вместе с велосипедом, который, в моем состоянии, по крайней мере, весил немало. Я осмотрелся, но не увидел отверстия достаточного размера, чтобы протиснуться. Единственное, что могло спасти меня, это мой револьвер и моя храбрость. Доставая револьвер, я запнулся обо что-то. Почти упав, я заметил огромный нож, собственно, и являвшийся тем, обо что я запнулся. Я поднял его и подумал об удаче, явно светящей моей бедной головушке откуда-то с небес, так как у меня в голове моментально созрел план действий: сначала прорубиться, отделив головы пары ходячих от их туловищ(в фильмах срабатывало), а затем, отбежав на безопасное расстояние, сесть на велосипед и поехать в нужную сторону. В теории, все было просто. Но лишь в теории. На обдумывание вариантов ушло около четырех секунд. Все произошло слишком быстро для меня, чтобы запомнить. Единственное, что я помню, так это кровь на моих руках и штанах, перед глазами и внутри моего рассудка. А потом я уже ехал по дороге, оставив мычащих зомби далеко позади себя. Чего только не сделает человек, чтобы выжить.