Держись.

Говорят, разработка кнопки прошла успешно. Сначала, вроде, сделали четыре (или пять, не помню) пробных варианта, и все, кроме самого первого, идеально работают. Я не особо понимаю, что это значит - идеально работают - потому что не знаю, как они работать должны и что делать. Но я им верю. Я верю всем сотрудникам института Джеферсона, и, конечно, я верю Энджеле. Она бы ни за что не взялась за это, не будь уверенна в своих силах. Я неистово ей благодарна, но не знаю, как это выразить. Я киваю, улыбаюсь через силу, но ни разу так и не сказала ей простого человеческого "спасибо". Какой раз ловлю себя на бездушии и эгоизме. Но что я могу? Не хочу показаться слабой и глупой, ведь я не такая. Не такая же, правда? Эта неделя проходит практически в тумане. Я не выхожу из квартиры после того инцидента в магазине. Сказать по правде, я даже немного себя побаиваюсь. Во время отсутствия Бута я многое в себе открыла - как и хорошее, так и плохое. И я этому совершенно не рада. Не люблю меняться сама и не люблю, когда меняется что-то в принципе. Но от этого никуда не деться, надо просто терпеть. Энджела и Ходжинс приезжают каждый день в разное время, но всегда поздно. К тому моменту я уже изнемогаю себя мыслями и просто на просто не остается сил задавать вопросы, поэтому мы все ложимся спать. Точнее, они ложатся, а я, часов до трех ночи, читаю, или же реву. Ненавижу себя за эту слабость, ненавижу! Сегодня - воскресенье, но дома я все равно одна. В Джеферсонском никто и не заикается о выходных, все работают сколько могут, я еле-еле уговорила их хотя бы приходить домой на ночь. Во вторник Мерианн была у Бута, но я в подробности не вдавалась, а она их и не навязывала. Дату он теперь знает, и я надеюсь, понимает ее значение. Он же не тупой, понимает, конечно. И, скорее всего, уже передал ее нужным людям. Назначил дату. 26 число все ближе и ближе, каждое утро я в страхе подскакиваю с кровати с новым кошмаром в голове. И все время прокручиваю лишь один вопрос: а что будет 27? Дни неумолимо быстро пролетают за окнами, не оставив ни единого отпечатка в моей памяти. Я как будто вовсе не живу. Я как будто просто существую. Ночи же, каждая из них, навсегда останутся в моей памяти. Эти жутчайшие кошмары. Ни одного хорошего сна, ни одной бессонной ночи. Каждый раз я стараюсь не засыпать, но все-таки как-то незаметно проваливаюсь в сон. А гложит меня больше всего то, что я знаю, что сейчас, не так далеко от сюда, в холодной камере сидит голодный Бут. Интересно, он надеется на лучшее, или же смирился с ужасным? Нет, он бы никогда не смирился. Он уверен, что я приду точно так же, как я уверенна в Энджеле. Тяжелая слеза вновь сползает по моей щеке, оставляя мокрую дорожку. Я стараюсь сдержаться, но ничего не выходит. Очень плохо и очень больно. Я теряю себя. Я не произносила ни звука на этой неделе, нужды не было. А вдруг я разучилась говорить? Вдруг мы спасем Бута, а я не смогу сказать, как люблю его? Вдруг у нас ничего не выйдет, и на прощание я не скажу ему ни слова? Как же так? - Как же так... Внезапно раздается звонок телефона. Я вскакиваю с места и бегу на кухню. Опомнившись, возвращаюсь обратно. Телефон лежал на столе передо мной. - Да? - выпаливаю я, не взглянув на имя позвонившего. - Дорогая, я закончила, - устало мямлит Эндж на другом конце провода. - Ты уверена? - Абсолютно. Я закончила. - Какое сегодня число? - Двадцать четвертое. - Послезавтра... - Да. Милая, я прошу тебя... держись. Без тебя мы ничего не сможем. - Я в порядке, - открыто лгу я. Да и зачем? Энджела успокаивает мои рыдания каждую ночь. - Все должно пройти успешно, в противном случае я не смогу жить в мире с самой собой. - Ты проделала огромную работу. Ты дала нам то, чего у нас не было. Шанс. Я слышу, как она улыбается. - Мы скоро приедем. В магазин заезжать? - Нет, я приготовила ужин. - Хорошо, пока. - Эндж? - я убеждаюсь, что она не повесила трубку. - Спасибо.