Together to be

Один день свободы дороже целой жизни в цепях. (Игра Престолов)

Katie Gray — Set Free POV Люси. Я слышу громкие, резкие звуки, но мое сознание все еще спит. Во сне я бегу по прекрасному, зеленому лесу, где цветы распускаются и не вянут, где есть прохлада, но нет дождя и урагана. Я бегу, и слышу за собой эти страшные звуки борьбы, крушения и крики сопротивления. Я дрожу, пытаясь проснуться, но не могу. До моего сознания долетают мысли каких-то людей: «Мы должны убежать, мы должны вырваться отсюда» «Беги, Зейн, быстрее! Они не должны тебя поймать!» «Боже, как больно! Лучше сразу умереть, чем испытывать эту боль еще хоть одну секунду…» — Проснись, Люси! — заряд тока, достаточно большой чтобы разбудить меня, проходит через сознание и я резко сажусь на матраце. В глазах плывут черные круги, и я часто моргаю, пытаясь восстановить зрение. Как только мои глаза приходят в порядок, я различаю в полутьме силуэт Гарри. Парень прислонился ухом к двери, пытаясь что-то услышать. — Что происходит? — Гарри поворачивается ко мне, прикладывая палец к губам, и я стараюсь проникнуть в его мысли. «Чья-то сила вышла из-под контроля. По коридору валяются куски бетона, стоит пыль, охрана уже не может сдержать его… Или ее. Я не знаю, кто это, но этот человек буквально секунду назад смог сломать стену и вырваться на свободу». — Ты думаешь, и мы сможем? — это была слишком страшная, до боли пугающая идея. Побеги из этой тюрьмы никогда не заканчивались хорошо, уж мы то знали. И пытались только единицы. Их тела потом выставляли на всеобщее обозрение на площади внизу нашей тюрьмы. Эта площадь — единственное, что мы видели из маленького окошечка, расположенного почти под самым потолком. — Я не знаю, но мы можем попытаться. Послушай, о чем думают другие. Я напрягаю голову, стараясь воскресить в памяти примерные очертания другой комнаты. Прошло уже три года со дня моего «превращения», и мой дар развился. Теперь я могу читать мысли людей, не прибегая к зрительному контакту. Такие мысли для меня буквально как крики в пустой комнате, которые могу услышать только я. Сейчас эти мысли такие яркие и громкие из-за эмоций: «Беги, быстрее, беги со всей силы, Перри!» «Лиам, прошу тебя, сделать что-нибудь, они догоняют меня!» «Если мы пробежим через эту дверь, мы сможем ускользнуть!» — Нам нужно налево до конца коридора, потом открыть дверь и выпрыгнуть через окно. Там мы упадем в океан, но нам придется грести под остров, чтобы они нас не поймали, — передаю я парню мысли других заключенных. — А дальше? — Не знаю, — Гарри качает головой и взвешивает все «за» и «против» побега. У нас впервые за это время появился настоящий шанс сбежать отсюда, вырвать из этой тюрьмы, которая оказалась островом посреди океана. — Мы должны попытаться, — неуверенно говорю я, хотя сама боюсь неудачи. Если мы не сбежим — мы трупы, ведь им только дай повод для нашего убийства… — Хорошо. Отойди подальше. Я отхожу в другой конец комнаты и за всем, что происходит дальше, я наблюдаю как будто со стороны. Гарри подходит к железной двери, о которую то и дело стучат осколки бетона и стекла. Я вижу, как он прислоняет свои ладони к металлу, как бы опирается на него, и закрывает глаза. Кудри парня спутаны, он в серых спортивных штанах и белой майке, которая покрылась слоем пыли. Я думаю, что у него ничего не получается, но тут раздается стук, намного громче предыдущих. Но это стук уже не в дверь, а в стену, которая начинает дрожать. Мышца на руках Гарри напряглись, я не вижу его лицо, но готова поклясться, что он жмурится и пот стекает по его лбу. Удары в стену становятся громче, решительней, с потолка уже сыпется бетонная крошка. Вдруг все стихает. И в этот момент происходят сразу два события: Гарри ударяет кулаком по железной двери, сдирая кожу и разбивая костяшки в кровь и, как только его рука касается металла, в комнату врывается огромный бетонный блок, осколок от чего-то. Он разносит стену, и падает рядом со мной, буквально в метре от моих ног. Я не успеваю зажмуриться, и в мои глаза попадают крошки пыли. — Пошли, — я стараюсь открыть глаза, но они слезятся, поэтому из комнаты мне приходится выбираться на ощупь, ориентиром мне служит хрипловатый голос моего сокамерника. Когда в мою руку опускается пластиковая бутылка, я останавливаюсь и судорожно промываю глаза, чтобы, наконец, посмотреть на свободу. Мы стоим напротив той самой двери, за которой наша свобода. Дверь открыта нараспашку, в коридоре пыльно, грязно, но уже не шумно. Я никого не слышу, а это значит, что мы с Гарри последние. — Бегом, давай, пока охранники не пришли, — я уже слышу топот армейских сапог по полу в соседнем коридоре, поэтому без раздумий захожу в комнату и подхожу к открытому окну. Под нами десять метров свободного падения, а под ними волны океаны, которые уже зловеще бьются о стены тюрьмы. Я не вижу никого, кто бы уже был внизу, в воде. Но мы с Гарри переглядываемся и, разбежавшись, выпрыгиваем из окна. У меня нет времени думать о последствиях, я лишь замечаю, что кончики пальцев на ногах коснулись воды, а потом воздух из легких резко уходит. Мой рот открывается, чтобы набрать кислорода, но уже поздно. Я лишь чувствую соленый привкус и давление, которое увеличивается с каждым сантиметром воды. Мои руки инстинктивно работают, стараясь помочь мне вынырнуть и через несколько секунд я наконец могу дышать. — Ты в порядке? — я поворачиваю голову на знакомый голос и киваю. Волосы Гарри отросли за эти года, и сейчас они буквально облепили его лицо, — нам туда. Он кивает на небольшое углубление в стене нашей тюрьмы, и я плаву за ним. Вода успокаивающе поднимается то до подбородка, то спускается до груди. Сейчас, покачиваюсь на этих волнах, я наконец позволяю своему сознанию очнуться. «Мы только что спаслись, Люси, мы живы и мы свободны!» — Гарри знает, что я слышу его. Он знает, что я ликую вместе с ним.