Удивительные приключения храброго, но неразумного рыцаря Ли Донхэ

Первый и единственный пункт Рыцарского кодекса, облеченный в письменную форму, выглядел так: “Рыцарь ни должен умет читать и писат. Рыцарь выше граматнасти”. Поскольку кодекс свято блюло все Королевство, выше грамотности считались даже такие не отличающиеся чрезмерно большим ростом рыцари, как Донхэ. Впрочем, являлся ли он рыцарем, пока что еще стояло под вопросом. Сам же Донхэ стоял под мелко накрапывающим дождиком и очень старался не сутулиться, пока отец тщательно выверял по кодексу его экипировку. Как и все остальные пункты, список необходимых вещей для правильно экипированного рыцаря изображался картинками. К сожалению, сохранившийся у Донхэ дома экземпляр кодекса новым назвать было сложно (по нему еще дедушку в рыцари собирали), посему отцу приходилось морщиться, бормотать под нос и усиленно водить грязным ногтем по серой бумаге, размазывая шлепающиеся на нее капли, пытаясь понять, что же у Донхэ уже есть и чего ему не хватает. Конь - был. Точнее, была. Старенькая и не шибко скорая кобылка, но все-таки какое-никакое средство передвижения. Шлем и доспехи - были. Почистить их, впрочем, не успели, но кто знает, вдруг тот единственный написанный пункт гласит вовсе не о том, что нельзя уметь читать и писать, а например о том, что расхаживать в чистых доспехах - себя не уважать? Чего-то, тем не менее, явно не хватало. Или… или кого-то. - Я все понял, - наконец торжественно объявил отец и бросил кодекс за спину, где его немедленно поймал отцовский оруженосец. - Оруженосец тебе еще нужен. Донхэ пожал плечами - оруженосец так оруженосец, он не против. С кобылой не поговоришь, а оруженосец, если это будет не Хёкджэ, наверняка сможет поддержать интересную беседу. - Хёёёкджэээ, - раскатисто завопил отец на весь двор. Донхэ интуитивно прикрыл голову, а то бывало и так, что от зычного голоса хозяина замка от этого самого замка отваливались какие-нибудь ненужные куски вроде осколка фамильного герба. Было бы неприятно начать полное приключений путешествие на Всекоролевственный сбор рыцарей-дебютантов с сотрясения мозга. - Сотрясаться все равно нечему, - неуважительно фыркнул сзади ужасно вредный помощник конюха Хёкджэ, почему-то всегда метко угадывавший причины всех действий Донхэ. - Вашество, звали? - Да, да, - закивал отец Донхэ и хлопнул в ладоши. - Вот наконец-то сынок и снаряжен в путь-дорогу. Можете отправляться! - Э? - удивленно переспросил Хёкджэ, но в следующую секунду отец Донхэ уже схватил его за шкирку и перебросил через ограду, после чего указал сыну на ворота. Такая последовательность действий отчего-то считалась кодексом хорошей приметой. С другой стороны, картинки все еще дело сложное и неоднозначное, возможно, отец Донхэ толковал их не самым верным образом, и на сааамом деле та схема означала… Рассуждения о том, что на самом деле выбрасывать за ограду надо самих рыцарей, а чинно выводить верхом их оруженосцев, Донхэ слушал до самой опушки леса, где территория, принадлежавшая его семье, заканчивалась и начинались Совершенно Неизведанные Земли. - И куда теперь? - поинтересовался Хёкджэ, отвлекшись от ворчания. - Ужинать, - немедленно выдал единственно верный ответ Донхэ. Подвиги на голодный желудок ему не удались бы точно, да и в целом как-то он слегка подустал уже от путешествия. Хёкджэ хотя бы спокойно шел рядом своими ногами и горя не знал, а Донхэ приходилось постоянно то слезать с кобылы и подталкивать ее, то вести ее за уздечку, то еще что-нибудь изобретать для ускорения хода бедной животинки. - Ты бы шпорами, - посоветовал Хёкджэ. - Или плетью. - Тебя бы шпорами в бок, - огрызнулся Донхэ. - Жалко же. - Если жалко, то можно положить конец ее мучениям и заодно исполнить твое желание про ужин, - задумчиво прищурился Хёкджэ, разглядывая тощую кобылу. Она, словно почуяв неладное, внезапно понеслась вперед, оставив и доблестного рыцаря, и еще более доблестного оруженосца позади. Боясь потерять кобылу, а вместе с ней и рыцарское звание, Донхэ понесся вперед, что было силы, теряя по дороге куски доспехов. Хёкджэ тяжело повздыхал и с прежней скоростью пошел следом, по пути собирая упавшие с Донхэ железки. Когда он добрался до того места, откуда уже несколько минут слышалось жалобное ржание (явно знаменующее тот факт, что Донхэ таки кобылу догнал), взору Хёкджэ предстала прекрасная избушка на курьих ножках, откуда тянулся аппетитный запах и на пороге которой сидел, болтая ногами, Донхэ. Рядом с ним стоял высоченный юноша с гитарой в руках, одетый в картонную рекламную раскладушку. По раскладушке весело прыгали буквы, кои Хёкджэ, не будучи рыцарем, немедленно прочитал: “УЖИН! ВКУСНО! НА ЗАВТРАК И ОБЕД ТАКОГО НИ ПАЛУЧИТ! ЕШ ДО ДВУХ НОЧИ ИЛИ СТРАШНЫЙ ГОЛОТ!!!!”. - Это Чинун, - сказал Донхэ и ткнул пальцем в юношу. - А это (палец указал на избушку) трактир “Туэйэм”. - Трактир-бар, - поправил Чинун. - Просто трактир это “Тупиэм”. Но они работают до двух дня. - Здесь же? - уточнил Хёкджэ, на что Чинун кивнул и с крайне важным видом объяснил: - Мы ЗАО, а они ООО. То есть, это значит, что мы никого к себе не принимаем, а то Тэкен очень просится, но фиг ему. - А они? - хмыкнул Хёкджэ и пнул избушку в курью ножку. - Небось, это значит “ооо, как вкусно!”. Чинун загоготал и захлопал в ладоши в ответ на такое предположение, и Донхэ ненароком понадеялся, что сейчас наконец-то совершит подвиг. А именно спасет всех окружающих от землетрясения, вызванного слишком бурной жестикуляцией нового знакомого. Однако катаклизмов все же не случилось, а кобылка и вовсе продолжила меланхолично пожевывать траву, как ни в чем не бывало. Только Хёкджэ выронил всю рыцарскую экипировку. - А они общество с ограниченной ответственностью, - Чинун еще немножко пофыркал, - это значит, что за любое ваше отравление или еще какое недомогание, они ответственности не несут. Все исключительно под вашу собственную. Так что лучше ешьте сейчас. Чанмин-хён не обидит. - Интерееесно, - протянул Хёкджэ и задумчиво почесал подбородок, как делал старший конюх, когда хотел выпросить у отца Донхэ повышение жалованья, - а если я хочу и сейчас, и утром? У вас же можно переночевать? - Можно, - успокоил Чинун. - Даже пижамы выдаем. Ну, за отдельную плату, зато от знаменитого дизайнера Гуччи Вонюччи. Сырон-хён лично договаривался о поставках. Донхэ и Хёкджэ хором завистливо присвистнули. Доспехи от всемирно известного Гуччи были мечтой всякого рыцаря, но получить их можно было либо принеся ему голову убитого дракона, либо отправляя все свои трофеи в течение лет эдак тридцати. Пока что обзавестись обновкой от Гуччи Вонюччи в обход этих условий удалось только великому рыцарю Ли Чонсоку, которого дизайнер сам умолял стать лицом его новой коллекции доспехов и рыцарских аксессуаров. Одним словом, после таких рекомендаций сложно было не поддаться и не зайти на ужин в трактир-бар “Туэйэм”. Посетителей там оказалось не чрезмерно много - видать, мало рыцарей-дебютантов шли на Всекоролевственный сбор через эту часть Совершенно Неизведанных Земель. Рыцарям же поопытнее тут делать и вовсе было нечего. За одним столиком сидела небольшая, но весьма странная компания с монахом ордена Солдат Света во главе, за другим играли в карты на щелбаны два здоровенных лба примерно чинунских габаритов. Из маленькой дверцы в углу доносился звон кастрюлек, перемежающийся незлыми тихими словами - вероятно, их произносил повар. Донхэ и Хёкджэ сели за столик рядом с монахом и его друзьями, что вряд ли можно было назвать стратегически верным решением, так как в следующую же секунду они стали свидетелями весьма эмоциональной сцены. - Продай же уже индульгенций, - громко возмущался рыжий друг монаха, по всему - уличный артист. - Нет, ну чё те, жалко, что ли? - Покаяние - лучшая индульгенция, - наставительно сказал монах и принял такую горделивую позу, будто с него должны были прямо сейчас писать портрет на обложку нового журнала мод от Гуччи Вонюччи. Рыжий артист совсем разбушевался и обратился к третьему члену компании - скромно уписывающему пельмени китайцу: - Хангён, ну Хангён, скажи ему, что хватит уже кормиться в долг, пора начинать зарабатывать. Нахрена нужна вера в Бога, если она не кормит?! - Какой ты богохульник, Хичоль-хён, - печально сдвинул брови монах. - Ты же отлично понимаешь, что ни одна индульгенция не поможет, ежели человек сердцем не праведен. - Этот удивительный момент, - громко сказал Хёкджэ, ковыряясь в носу в ожидании ужина, - когда среди троих людей один адекватный, и тот китаец. - Это очень логично, - китаец, по всей видимости носивший имя Хангён, мигом отвлекся от пельменей, - потому что нас много. Так что и адекватных людей много. - Ооо, - уважительно произнес Хёкджэ, - очень мудрая мысль. Слышь, Донхэ, вот было бы вас двадцать сыновей у твоего отца, глядишь, кто-то вырос бы умным. А то только ты и брат твой, вот и не нашлось места умнику. Монах повернулся к ним и, покачав головой в осуждении, сказал: - Негоже оскорблять своего друга. - С чего это он мне друг, - обиделся Хёкджэ. - Он мне… Однако договорить он не успел, потому что им с Донхэ принесли еду, на которую они оба и накинулись. Чинун не обманул: ужин тут точно был очень вкусным, хоть и попадались иной раз странные блюда вроде мяса с инжиром. Однако раз уж сюда захаживали даже китайцы, то повару, конечно, приходилось всячески изощряться. Одним кимчипоккымпабом всем не угодишь, а тут же еще и поставки пижам от Гуччи Вонюччи оплачивать приходится. Вдоволь насытившись и узнав от соседнего стола еще миллион причин не продавать какие-то непонятные дульгенции, Донхэ и Хёкджэ попросили себе уникальных пижам и комнату. Тут поднялся один из детин-картежников и, невзначай пнув другого, вытащил из стоявшего за ним шкафа пару гигантского размера рубашек с принтом в виде экзотического животного “тигр”, которого в замке отца Донхэ только в журналах Гуччи Вонюччи и видали. Обычно на экзотическом животном восседал экзотически одетый Ли Чонсок. Проникнувшись важностью момента, Хёкджэ напялил на себя рубашку прямо в обеденном зале, после чего направился к кривой и темной лестнице, ведущей к спальням. Однако тут его остановил Донхэ. - Как мой оруженосец, - старательно копируя важное выражение лица у Чинуна, заявил он, - ты должен перед сном почистить мои доспехи и накормить коня. - Вот! - возмущенно воскликнул Хёкджэ, обращаясь к монаху. - Говорил же, никакой он мне не друг. - Эксплуататор, - подсказал Хангён. - Экспроприируй экспроприатора, как говорил Великий Кормчий. - Хангён, не говори по-китайски, - застучал по столу кулаком рыжий. - Бесит меня не понимать, слышь, ты, черт возьми. - Небогоугодные выражения… - мигом завелся монах. Не найдя сочувствия и поддержки в этом углу, Хёкджэ понуро поплелся на улицу, где торжественно окатил доспехи ведром воды из колодца за избушкой, а кобылу дружески похлопал по загривку, не мешая ей медленно прогуливаться по сему клочку Совершенно Неизведанных Земель. Затем он протиснулся в крохотную спальню, выделенную им трактирщиками, показал спящему Донхэ язык и тоже немедленно уснул. Когда утром Донхэ едва разлепил глаза и почувствовал в голове гудение не хуже того, как было в детстве после пары ночей с бунтующими крестьянами под окнами, Хёкджэ немедленно объяснил это божественным наказанием за жестокое отношение к друзьям. - Но ты же сам сказал, ты мне не друг, - удивился Донхэ и мигом схватился за голову, от разговора заболевшую еще больше. Как только они сели за столик в надежде на завтрак, второй из вчерашних картежников мигом подал ему стакан с шипящей жидкостью. - Ок Тэкен и друзья представляют, - подмигнул он. - Нет в мире лучше похмелина, чем стаканчик оккэтина. - Я не пил, - сказал Донхэ растерянно. - Если он так же хорош, как его стихи, то все равно не поможет, - сказал Хёкджэ, внимательно разглядывая стакан. - Тебе и не надо было пить, - участливо объяснил Ок Тэкен, наливая второй стакан шипучки. - Это мы пили. Тут после двух ночи просто какие-то магические поля замыкает, и почему-то получается, что хозяева пьют, а гостям плохо. Вон даже монаха вызывали - и он не помог. Донхэ опустошил стакан в один глоток - напиток оказался довольно вкусным. Не то чтобы от него вмиг прошла головная боль, но все-таки он привык надеяться на лучшее. Хёкджэ пытался выяснить у Тэкена, куда делась вчерашняя компания и не съели ли те случайно, уходя, их с Донхэ завтрак. Услышав, однако, ответ, что все эти дела - вовсе не ответственность хозяев трактира, Донхэ мигом вспомнил предупреждения Чинуна и на всякий случай решил вовсе от завтрака отказаться. Хёкджэ его не очень поддержал в такой идее, но как-никак кодекс рекомендовал рыцарям не прислушиваться слишком часто к мнению оруженосцев, коли те таковое имеют. А кодекс чтили все. Так они и отправились снова в путь под ворчание Хёкджэ. Донхэ уже начал опасаться, что божественным наказанием была вовсе не головная боль, а все-таки наличие оруженосца с ярко выраженным собственным мнением. - Хоть бы куриные ножки у избушки срезали, - печалился Хёкджэ, демонстративно поглаживая пустой живот. Кобыла каждый раз испуганно пятилась при виде этого жеста, и ее приходилось всячески уговаривать бесстрашно продолжать путь. Донхэ увлеченно декламировал ей выученные в детстве сказки о великих рыцарях и их не менее великих помощниках, старательно пропуская строки про оруженосцев. Так и продолжалось, пока дорога не решила вдруг подложить им свинью. Свинья лежала на развилке, прикрывая собой все мозаичные картинки, которые специально делали для рыцарей. Конечно, был и указатель для простого люда, с надписью, какая тропа к чему ведет, но, как известно, даже карликовые рыцари выше грамотности, а потому им у начала дорог выкладывали мозаики с изображениями того, что поджидало в конце - могли быть и города, и деревни, и чудища, и принцессы, и даже Край Земли. На Край Земли Донхэ не хотел, но сдвинуть свинью с ее лежбища возможным не представлялось. - Ну, - задумчиво сказал он, - мы можем пойти наугад… - И зайти в пещеру к дракону, ага, - возмутился Хёкджэ. - Ты же притягиваешь неприятности! Ты притянул нас в трактир, где кормят только один раз в сутки! Парировать было нечем. - Тогда, - Донхэ постарался звучать как можно более сурово и приказывающе, - тогда, может быть, ты прочитаешь указатель? Пожалуйста. - И более никаких ночных чисток доспехов, - снисходительно хмыкнул Хёкджэ. Донхэ потер пальцем грязные разводы на кольчуге и решил, что ему тоже без ночных чисток будет лучше. Изобразив длительное размышление, он в итоге кивнул: - Так и быть. Только прочитай, где тут путь в столицу. Хёкджэ аккуратно обошел свинью и уставился на указатель. Читал он неплохо, но надо же было показать, какие сложные задачи ему все время достаются, посему пришлось долго морщиться, водить пальцем по давно не полировавшимся доскам и чесать затылок. - Туда, - наконец ткнул Хёкджэ пальцем направо. - Прямо, говорят, пойдешь - коня потеряешь, а налево обещают жену. - Так может налево? - усомнился Донхэ. - У короля, говорят, дочка красивая… - Ну сам подумай, каких жен могут раздавать в походе налево, - тяжело вздохнул Хёкджэ. - А направо пишут про много денег. Мне пригодятся. Возразить было нечего. Пришлось кое-как обогнуть свинью и двинуться по правой дороге. Примерно через минуту после свинья громко хрюкнула, поднялась и пошла по своим делам. Донхэ грустно подумал, что возможно он и правда притягивает неприятности. Подтверждение прилетело ровно в следующую секунду. Прямо Донхэ в нос шлепнулся сочный гамбургер. - Метко, - уважительно сказал Хёкджэ. - Но лучше бы они отдали мне его на съедение. Затем у Хёкджэ над макушкой просвистел хот-дог и провалился в дупло стоящего рядом дерева. Стреляли, видимо, из города, к которому подводила тропа и над которым стоял дым коромыслом. На концах коромысла висели два ведра. - Игого, - грустно сказала кобыла, выражая общую с хозяином мысль “не хочу туда заезжать”. Однако черствый и бездушный оруженосец без всяческого смущения завопил: - Так вот и столица! И в самом деле - это был самый что ни на есть столичный город, а не абы какой городишко, куда приличный рыцарь хорошо если раз в сто лет зайдет и где на воротах даже не делают мозаики с картинками. Тут каждый (ну кроме разве что Донхэ) мог бросить всего один мимолетный взгляд на врата, охраняемые суровыми привратниками, и убедиться, что наоборот редкий нерыцарь заглянет сюда. Расписная мозаичная корона занимала почти все свободное место, и только где-то внизу мелким шрифтом было что-то написано. Хёкджэ и разглядеть-то едва мог, но все-таки кое-как сподобился прочитать слова "ГРАТ СТОЛИЧНОЙ ВСЕМ ПРИВЕТ КОРОЛЕФСКИЙ". Донхэ подумал, что как-то немножко иначе представлял себе столицу. Может быть, дома казались ему низковатыми, может быть, не хватало рва вокруг суровых крепостных стен (надо сказать, слегка покосившихся и чуть-чуть подгнивших у основания), может быть, просто не ожидал дойти сюда так скоро. Сбоку от ворот меж тем уже выстроилась небольшая очередь рыцарей-дебютантов, жаждавших попасть на Всекоролевственный сбор и получить направление на подвиг. Все они выглядели весьма серьезными конкурентами, и Хёкджэ слегка приуныл - мало ли, вдруг заработать много денег получается не у всех, кто пошел по правой дорожке? Впрочем, как только они с Донхэ торжественно вступили в город, уныние как рукой сняло. Кругом шумело, бурлило, сбоку мутили воду, с другого боку той самой мутной водой полировали доспехи - явную подделку под модели Гуччи Вонюччи, где-то на крышах отчаянные мальчишки пытались дотянуться до ведер на концах дыма коромыслом. Казалось, даже под землей кипела жизнь. У Донхэ закружилась голова от восторга, и он бы, пожалуй, даже с кобылы бы упал, если бы ему в шлем не зарядили очередным гамбургером. - Так, - решительно сказал Хёкджэ, - сейчас мы идем и срочно едим еду, раз у них тут ее даже куры не клюют, а ковбои разбрасывают. А потом уже ведем тебя к королю. - Ковбои?! - обалдело переспросил Донхэ, и Хёкджэ ткнул пальцем в толпу, улюлюкавшую ровно под коромыслом. Прищурившись, Донхэ и в самом деле разглядел двух ковбоев - одного одетого по всем правилам и другого в цветастом пончо да с сомбреро за спиной. У ковбоев явно шел какой-то их турнир - они ж не рыцари, могут и на любой территории соревноваться, зачем им поле специальное. Они по очереди палили из пугачей примерно в сторону ведер, иногда замахиваясь и друг на друга, но тут-то любому дураку было ясно, что без ранений обойдется. Никому ж в голову не придет стрелять в соперника на турнире по метанию снарядов в ведро. - Со снарядами нынче туго, - объясняли сбоку, после чего раздался тяжкий вздох. - Все финансирование ушло к Гуччи Вонюччи. Король уж очень хотел новую мантию от него и новую корону для принцессы. Обернувшись, Донхэ увидел очередного китайца - в этот раз длинного, тощего, да носатого. Китаец сидел на корточках около ярко-розовой палатки в наклеечках и старательно пришивал пайетки на рыцарский тренировочный костюм. Даже Донхэ сразу стало ясно, что перед ним начинающий модельер. - Да, - продолжил китаец, увлеченно надувая щеки, - когда-нибудь мир услышит и о Чжоу Ми тоже... Не Гуччи же единым? Потом он уставился на Донхэ и улыбнулся так сногсшибательно жизнерадостно, что Хёкджэ аж присел от такого оптимизма: - Вот найду себе модель еще прекраснее Ли Чонсока и!.. - Возьми его, - немедленно предложил Хёкджэ, указывая на Донхэ. - Если причесать, то ничего так будет. - Эй! - тут же хором возмутились Донхэ и Чжоу Ми. - Я рыцарь! Он коротышка! Хёкджэ пожал плечами и принялся оглядываться по сторонам в поисках все-таки какой-нибудь еды. Приметив неподалеку от ковбойского турнира корзину со снарядозаменителями в виде гамбургеров и хот-догов, он сразу направился туда. Донхэ, попросив Чжоу Ми посторожить кобылу, последовал за оруженосцем, рассуждая, что это на самом деле он отправил Хёкджэ на разведку, а вовсе не тот сам решает, чем бы ему заняться. - Ты должен попробовать еду первым, кстати, - важно изрек Донхэ. - А то вдруг там отрава для рыцарей. - Если там отрава для рыцарей, на меня все равно не подействует, - проворчал Хёкджэ, уже впиваясь в гамбургер. Донхэ с готовностью присоединился к нему, забыв про все ядовитые угрозы. Как ни печально, он не успел прожевать и первой порции, как сбоку раздались столь внезапные и устрашающие звуки, что Донхэ с совершенно неподобающей рыцарю неловкостью выронил гамбургер и закашлялся. - Нет, ну не хошь индульгенции продавать, так хоть талисман! Ты мне бро или кто ваще, я не пойму. Хангён, Шивон нам не бро, ты слышал? - Воздержусь. - Талисман порождает суеверие и ослабляет веру. Судя по куче оберток вокруг, тут уже не первый час сидели их недавние знакомые из трактира, по-прежнему споря обо всем на свете. Добрая часть снеди уже перекочевала если не в их животы, то в мешок, стоявший рядом с рыжим, имя которого Донхэ так и не запомнил. - Ой, - сказал Донхэ. - Опять вы. Монах обернулся и так посмотрел на него, что Донхэ захотелось вжаться в землю и уползти обратно к кобыле и Чжоу Ми, лишь бы только не вызывать божественный гнев, а то еще вдруг молния поразит. У него с прической и так не особо, как Хёкджэ верно (черт бы его подрал) подметил. - Прости, - мигом спохватился монах и принялся доброжелательно улыбаться. - Это было специальное выражение лица для Хичоля, когда он богохульствует. Шивон. - Это вы говорите вместо аминь? - уточнил Хёкджэ, отвлекшись на минуту от хот-дога. Монах сначала посуровел, потом рассмеялся, а потом сгреб Хёкджэ в объятия со словами: - Это моя имя! Приятно познакомиться. Донхэ начинала несколько пугать столь богатая эмоциональная палитра у одного человека. Тем не менее, дабы он осознал, что Шивон вовсе не самое страшное, что случалось в его небогатой на события (пока что) жизни, снаряды в корзине закончились. Ковбой в пончо пошарил там рукой, потом приподнял корзину, потом надел ее на голову, но ничего не помогло. Второй торжествующе сдул дымок из пугача и гордо сказал: - Короче, я победил. У меня больше. - Ах, - вздохнул Чжоу Ми и посмотрел на кобылу, надеясь, что она разделит его переживания. - Он такой крутой. Я даже не знаю, как его зовут, но он крутой. Был бы отличной моделью, тебе так не кажется? Потенциальная отличная модель тем временем махала окружающей толпе. Лицо его светилось кривой злорадной усмешкой, видимо, означавшей радость. Ковбой в пончо снял корзину и схватил Донхэ за ухо. - Так, - сказал он глубоко трагичным голосом, - так это вы слопали все снаряды? “Хёкджэ был прав”, - подумал Донхэ. - “Я притягиваю неприятности”. Так они познакомились с Йесоном.