Если слишком хотеть тишины

Наутро Шепард готовится к следующей миссии. Голова побаливает, но нет ничего, с чем не справились бы прохладный душ, большая кружка кофе и парочка очищающих кровь имплантатов. Ожидая, пока немного просохнут волосы, Шепард извлекает из виртуальной корзины давний запрос Мордина на проведение экспериментов с гетом и терпеливо заполняет форму, уделяя особое внимание тому, чтобы Легион в процессе испытаний не подвергся каким-либо изменениям. Или случайно не запустил программу самоуничтожения. …Прошлым вечером по возвращении на «Нормандию» Легион в присущей ему вежливой, но безапелляционной манере заявил, что хочет побеседовать. - Мы считаем нужным произвести обмен информацией, Шепард-коммандер. Дело было в лифте. Остальные участники прогулки по Омеге расползлись по каютам, предвкушая недолгий, но такой необходимый сон. Шепард, которой больше не нужно было сохранять ум светлым и сортировать информацию, расслабилась, затвердив словосочетание «нейронная сеть», и всё-таки получила от вечера удовольствие, так что теперь очень небрежно придерживала дверь лифта. Или держалась за неё, если присмотреться. Легион переступил с ноги на ногу и моргнул оптикой. - Шепард-коммандер? - Хорошо, - очнулась капитан и отпустила дверь. Лифт закрылся и замер на третьей палубе. Отличное место для конфиденциальной беседы. Второе отличное место – собственная каюта, но Шепард опасалась, что там она заснёт прежде, чем до конца выслушает трезвого и бодрого в любое время суток гета. – Выкладывай. Легион помедлил. Шепард всегда смутно беспокоила эта его привычка длительно что-либо обдумывать. Разве машины (а они только что решили, что Легион – всё-таки в основном машина) не должны мыслить почти со скоростью света? И если гет может молниеносно принять решение, куда двигаться или в кого стрелять в ходе боя, неужели ему так трудно решить, что сказать органику, если и так всё заранее запрограммировано и переложено на язык алгоритмов? Шепард успела мысленно упрекнуть себя за излишнюю мнительность в отношении Легиона, прежде чем тот осторожно заговорил: - Мы проанализировали содержание вашей беседы с создателем Тали’Зорой и офицером Вакарианом и пришли к неутешительному выводу, что Шепард-коммандер строит предположения относительно гетов, не принимая во внимание предыдущие сеансы обмена информацией с данной платформой. Запрашиваем разрешение на ввод дополнительных данных. Шепард улыбнулась. Органик обвинил бы её в непонятливости или в том, что она попросту не слушает объяснений. Легион сумел сказать то же самое без оскорбительных намёков на состояние её умственных способностей. - И чего же я не учла? – поинтересовалась капитан, складывая руки на груди и опираясь плечом о гладкую прохладную стену лифтовой кабины. Сон подождёт. Ещё совсем чуть-чуть. - Мы провели дополнительное исследование. Экстранет сообщает, что органические формы жизни склонны к наглядно-образному и абстрактно-логическому мышлению. Вы мыслите категориями, которых нет в природе, и выполняете над ними операции, смысл которых преимущественно непостижим, - Легион нахмурил брови-пластинки и продолжил: - Мы уже сообщали вам о различиях между гетами и еретиками и о том, что наше мышление зависит от алгоритмов и от результатов вычислений. Все операции последовательной редукцией могут быть сведены к сложению. Наша логика отличается от вашей. Строго говоря, ваша логика не является логикой. Кроме того, ваше аппаратное обеспечение основано на химических процессах, а не механических закономерностях … - Что ты хочешь сказать, Легион? – зевнула Шепард, чувствуя первые признаки надвигающейся головной боли. – Ближе к делу. - Мы ещё раз пытаемся сообщить, что не обладаем эмоциями. Независимо от того, что было бы предпочтительным для Шепард-коммандер, - скромно закончил свою речь Легион и сложил перед собой руки, то ли копируя позу капитана, то ли неуклюже прикрывая зияющую в нём дыру. Шепард потянулась и похлопала ладонью по нашивке N7 на затёртой грудной пластине гета: - Как ты можешь быть уверен? - Шепард-коммандер, мы только что… - Знаю, знаю, - отмахнулась она. – Вы мыслите уравнениями и не страдаете от гормональных сбоев. А ещё самоуничтожаетесь, когда кто-нибудь пытается забраться к вам в голову, - некоторое время они внимательно смотрели друг на друга. Шепард решила попробовать ещё раз и перешла на более серьёзный тон: - Ты можешь толком объяснить, как именно геты осознали себя, почему это произошло? Диафрагмы в окуляре сделали несколько нервных оборотов, луч света сузился в одну острую точку: - Нет данных. - Хорошо… - выдохнула Шепард, собираясь с мыслями. – Тогда давай договоримся, что ты позволишь мне получить эти данные. Не убьёшь себя каким-нибудь вирусом или не замкнёшь провода - не знаю, как вы это делаете. В общем, выживи, ладно? - Если это - распоряжение Шепард-коммандер, мы временно откорректируем протоколы безопасности, - после длительного раздумья неохотно согласился гет. …Шепард не может отделаться от мысли, что в тот момент Легион выглядел уязвимым, испуганным и беспомощным. Она чувствует себя почти виноватой, отправляя Мордину подписанное разрешение на проведение исследования. «Но это необходимо сделать, - убеждает себя капитан. - Нужно знать, чего ждать от собственной команды». «Или нужно удовлетворить собственное любопытство?» - ехидно добавляет внутренний голос. Шепард отмахивается от назойливых мыслей и даёт распоряжение СУЗИ, чтобы та проинформировала Легиона о необходимости подняться в лабораторию. Делать обход ещё рано, да и не готова капитан до своего утреннего кофе встречаться ни с доктором Солусом (слишком много слов в секунду), ни с гетом (слишком длинные предложения). Но буквально через минуту на панели вспыхивает огонёк входящего звонка. Внутренняя связь. Лаборатория. - Да, Мордин. - Доброе утро, Шепард, - окинув капитана критичным взором, саларианец вдыхает: - Рекомендую вам обратиться к доктору Чаквас. Беспокоит отёчность и цвет кожных покровов под глазами. Может быть результатом отравления этанолом, а может свидетельствовать о позднем отторжении имплантатов. Шепард едва сдерживается, чтобы не закатить глаза. - Вы же не об этом хотите поговорить, Мордин. - Ах, да. Верно. Ваше сообщение… Неожиданно, но объяснимо. Будет проведено комплексное исследование, однако, позвольте предположить, вас интересует что-то конкретное? Что-то, на чём следует заострить внимание? – Мордин выглядит искренне воодушевлённым и просто лучится здоровым научным любопытством. Вот бы всех можно было так легко просчитать! И так просто порадовать. Шепард невольно улыбается и чуть не мурлычет: - Компактные искусственные нейронные сети, доктор Солус. Что скажете о возможности обнаружить нечто подобное? Из-за реакции Мордина Шепард внезапно чувствует себя одной из тех сладкоголосых азари, что трудятся в индустрии аудио-секса. Ну или, по крайней мере, что только что сказала очень пошлую, грязную, но возбуждающую вещь. Это было бы смешно, не будь так неловко. Саларианец секунду не может справиться с волнением, но потом берёт себя в руки и слегка дребезжащим голосом сообщает: - Очень смелое предположение, Шепард. Не терпится приступить к проверке вашей версии. Сообщу, когда появятся первые результаты. Шепард кивает, нажимает отбой - и надолго забывает об этом разговоре. Не потому, что ей совсем не интересно узнать мнение Мордина, а потому, что слишком занята: небольшие задания, которые щедро подкидывают Альянс и Цербер, следуют друг за другом, а уже на следующей неделе устанавливается система Жнецов «свой-чужой». Очередная миссия заканчивается тем, что в отсутствие всей десантной команды Коллекционеры похищают экипаж. Джокер винит себя. Многие винят Джокера. В поредевшем коллективе назревают трения. СУЗИ освобождается от ограничивающих её протоколов и начинает раздавать советы направо и налево. Шепард не успевает даже делать свой регулярный обход. Да и не хочет, если честно: слишком пустынно, слишком тяжело на душе. Разумеется, ей не до Мордина и его исследований. И не до Легиона с его загадками. Что бы ни говорили о степени вины Джокера, СУЗИ, Коллекционеров, - виновата только она, Шепард. Капитан корабля. Она несёт ответственность за своих людей. Надо было просчитывать всё на десять шагов вперёд. Довериться интуиции, которая твердила не покидать корабль, не оставлять инженерный состав без защиты тренированных солдат. Надо было догадаться, что установка системы «свой-чужой» может их каким-то образом выдать их, подставить ни в чём не повинный экипаж под удар. Верно, Шепард виновата. И это не абстрактная вина, которую она испытывала, угоняя «Нормандию» из доков Цитадели в той ещё, прошлой жизни. Шепард научилась не терзаться, нарушая законы Альянса или чьи-либо ещё, научилась выжимать максимум из должности Спектра, но так и не научилась терять своих людей. Худшая форма предательства – не уберечь тех, кто в тебя безоговорочно верит. И сейчас, когда они, наспех подготовившись, летят на помощь пленникам к Омеге-4, Шепард понимает, что шансы как никогда малы. Вряд ли им удастся атаковать базу Коллекционеров. А если и удастся, смогут ли они найти, спасти, защитить тех, кого эти чёртовы насекомые упаковали в коконы и утащили с собой? Смогут ли выбраться живыми и вернуться оттуда, откуда пока никто не возвращался? Сарен выглядит просто одиноким, несчастным, запутавшимся турианцем по сравнению с огромной мрачной неизвестностью, которая ждёт их за ретранслятором. Кто знает, вдруг и Властелин – Назара – ещё покажется им безобидным механическим насекомым? Хотя, может, им просто не успеет показаться.