Если слишком хотеть тишины

Когда у Ханны Шепард родилась дочь, новоиспечённая мать уже твёрдо знала, кем в будущем станет её ребёнок. Конечно же, ещё одним винтиком в огромной и внушительной системе, в которую в послевоенные годы вырос Альянс. Ханна не тешила себя надеждой, что её девочка сможет продвинуться высоко по карьерной лестнице: в конце концов, уже в пелёнках она очень походила на отца – лицом, голосом, цветом волос, – а тот никогда не отличался амбициозностью или особыми талантами. Это был мягкий человек, возможно, излишне добрый и заботливый. Когда Ханну перебрасывали на другую военную базу, вся семья следовала за ней, и никогда - наоборот. Возможно, потому развод был неизбежен. Но дело не в этом. Ханна, какой бы жёсткой женщиной ни была, желала только добра своему ребёнку и была уверена, что в невоенных структурах Альянса сможет подыскать для девочки тёплое местечко. Отдел логистики? Штаб регистрации полётов? Работник архива или кадровик? Отличные, нужные должности. Ханна хотела, чтоб у её ребёнка был шанс почувствовать себя девушкой, женщиной – красивой, свободной, а когда-нибудь и любимой. И пусть ради этого придётся всю жизнь перекладывать датапады в офисе. Оно того стоит. Какая нормальная женщина не мечтает о семье, о детях, о красивых нарядах? О спокойной жизни, о несложной, но важной работе, приносящей стабильный доход? О возможности путешествовать по галактике не на военном корабле, а на круизном лайнере? Когда-то давно, в молодости, Ханна тоже мечтала об этом. Но, заключив брак и распробовав его на вкус, немного скорректировала свои желания. Она вдруг обнаружила, что намного больше обожает вечеринки, ночные клубы, крепкий алкоголь, азартные игры, красивые открытые платья по моде азари, высокие каблуки, смелые причёски, яркий макияж, интрижки на стороне, головокружительные в своей запретности романы с коллегами, ночные рандеву в каком-нибудь незнакомом космопорте… Ладно, возможно, это-то и послужило настоящей причиной развода, ну и что? Однако должность капитана корабля, до которой смелая и решительная женщина как-то незаметно доросла, едва разменяв четвёртый десяток, расставила всё по своим местам. Дисциплина оказалась превыше всего. Никаких неуставных отношений с подчинёнными. Шкафчик на борту не вмещал все платья, да и не надевать же их на мостик? Макияж и причёски – согласно рангу, ибо вышестоящее руководство вряд ли станет терпеть эпатаж и провокации на отдельно взятом судне. Что-что, а новое место Ханна потерять не хотела: держать в кулаке экипаж целого корабля оказалось настолько приятно, что прочие лишения можно было как-нибудь вытерпеть. Так старшая Шепард открыла для себя новое удовольствие - власть. Но она не забывала и о том, что потеряла, став капитаном «Эйнштейна». Не забывала и искренне верила, что её тихой, начисто лишённой амбиций дочери будет лучше на Земле или на какой-нибудь космической станции, где та сможет работать в уютном офисе (стабильность, полный социальный пакет и всё такое), найдёт любящего мужа, родит детей, набьёт шкаф нарядами, будет наслаждаться своей женственностью, порхать по вечеринкам и светским мероприятиям и никогда не слезать с каблуков. Ханна рисовала для своего ребёнка прекрасное будущее. Будущее, которое не могла прожить сама. Её крошка тем временем подрастала. По долгу службы они кочевали с одной станции на другую. Школы сменялись по нескольку раз в год. Коробки с личными вещами никогда не распаковывались до конца. Младшая Шепард не заводила близких друзей, не зависала в чатах, не выпрашивала воспользоваться выделенным каналом экстранета, чтобы созвониться с каким-нибудь мальчиком из прошлой школы, не воровала кредиты с родительских чипов… Ханну это немного нервировало. Она привозила дочери очаровательные платья прямо с Тессии, лучшую косметику с Иллиума, разнообразные девчачьи побрякушки с Цитадели, но неизменно заставала её дома в спортивных шортах, в растянутой майке, с волосами, убранными в безликий пучок на затылке, и с очень слабо накрашенными веками. Вместо ночного клуба её дочь-подросток спускалась в спортзал или часами читала что-то с датапада. В личном ящике её стола, куда не единожды Ханна забиралась без любых зазрений совести, не находилось ни наркотиков, ни контрацептивов, ни сигарет. Это очень огорчало. Иногда, неожиданно вернувшись из очередной командировки, старшая Шепард могла застукать дочь – нет, не с парнем, и даже не с какой-нибудь – пусть бы хоть так! – азари, не в шумной компании за употреблением красного песка, а с банкой дешёвого пива, в наушниках, медитативно подтягивающуюся на косяке двери. Впоследствии Ханна, натянуто улыбаясь, говорила, что дочь пошла по стопам родителей, сразу после школы записавшись на военную службу. На самом же деле девочка всё решила сама. Больше всего Ханну до сих пор огорчает одно. Нет, не то, что дочь не стала советоваться: они никогда не были особенно близки. Не то, что семья окончательно распалась: Ханна даже не может вспомнить, когда в последний раз обнимала своего ребёнка. Сейчас они – забавно – чаще переписываются или говорят по видеосвязи, чем раньше. Нет. Самым худшим оказалось то, что в их тогдашней временной квартире остался полный шкаф, под завязку набитый ни разу не надетыми платьями. Забытыми, ненужными, неоценёнными. Тогда, перебирая в руках тонкую ярко-бирюзовую ткань подола (о, как бы она сама хотела носить такое!), Ханна впервые за много лет чуть не заплакала. О себе, о своей проходящей молодости, о том, как много всего она недополучила от жизни, недовпитала, не испробовала. И о том, что её мечты почему-то предала, не захотела воплотить дочь. «Зря, - думала она. – Зря». У Ханны на руках уже было добытое благодаря многочисленным связям назначение на непыльную работу в посольстве Альянса при Цитадели. Документы на съем квартиры на одном из лепестков станции должны были прибыть со дня на день. Транспорт для перевозки багажа – тоже заказан. Ханна была убеждена, что её тихая, молчаливая, необщительная дочь совершила самую большую ошибку в жизни; верила, что военная служба пропустит неопытную девчонку сквозь свои жернова и брезгливо выплюнет. И фамилия не спасёт, скорее, наоборот, станет причиной дополнительных трудностей. Сама Ханна прошла эту школу и знала, сколько пота, крови и слёз проливается на тренировочных полигонах. Сколько человек ломается прежде, чем имеет шанс хоть чему-то научиться. - Зря, - болезненно поморщилась она и со злостью захлопнула металлическую дверцу шкафа.