Шиворот-навыворот

Вообще-то я была очень культурным человеком и даже попав себе молотком по пальцу говорила "Ой, мамочки!", только вот сейчас ситуация была не та. Смотрела я в чистую озёрную воду, а оттуда на меня, барышню двадцати семи лет отроду, невинно глядела маленькая девочка лет десяти, не больше. На вид - ангелочек, с златыми кудряшками и златыми же глазами. Вокруг была природа в первозданном виде и не единой живой души. — Кажется, кое-кто здесь окончательно свихнулся, дорогуша. — проникновенно сказала я отражению. — Вот сейчас как придут дядечки в белых халатах, возьмут тебя под белы ручки и уведут в жёлтый домик, будешь знать. Не помешало бы кому-нибудь прийти, ибо от снежных пейзажей вокруг и монашеского одиночества я что-то радости не испытывала. Встав, я отошла от воды подальше, потопталась на месте согрева ради и побрела в неизвестном направлении, пока совсем не стемнело. На небе появились звёзды, и я с удивлением не то что не узнала не единого созвездия, но даже северной полярной не увидела. И луна какая-то здоровая, скажу я вам... Оглушительно чихнув, я плюхнулась на задницу и хлюпнула носом. Хотелось кушать, баиньки и к бате, поэтому я, вспомнив тёплый уютный дом, мужественно расплакалась. И уснула. Проснулась я, вопреки всем ожиданиям, не дома, не в психушке, а на том же самом месте. Память тут же подсунула мне греющую душу картину: я в любимом кресле. Дома. Жила я в обычном панельном доме в обычной трёхкомнатной квартире с батей и дедом и горя не знала. Поступила в универ, вылетела из универа, занялась подработками и переезжать даже не думала — место всем хватает, да и семья мы дружная. А потом, как в анекдоте: упал, очнулся, гипс. В один момент я рисовала в Центральном парке, в следующий я блюю в какой-то сугроб, скрученная спазмом. Головокружение, кстати, до сих пор не прошло. И что мне, спрашивается, делать? Вся эта ситуация походила на какую-то дурацкую книжку про попаданок... И тут меня накрыло. Оглушительно заржав на весь лес, я распласталась на снегу и стала вспоминать, где же это в Средиземье может быть столько снега. "Может, зима просто, а я в няшном Шире?" — думалось мне. Да только где это в Шире столько хвойных? Загадка, однако. Толкиенист во мне ликовал, услужливо предоставляя видения меня где-нибудь в милом сердцу Рохане, пессимист угрюмо что-то бормотал о орках, художник подкидывал одну идею за другой, а вот голос разума подозрительно молчал. И всю эту вакханалию прервал приближающийся топот. Я вскочила, спряталась за дерево — и вовремя! Мимо меня стрелой пролетели два здоровых мужика. За ними бросилась целая орава солдат, и уже минуты через две этих товарищей вели обратно. Одному из них в рот пихнули кляп. Какие оперативные ребята! — Эй, да тут девчонка какая-то! — крикнул один из солдат, и пока до меня не дошло, что меня заметили, я прикинула, что на гондарскую броня как-то не похожа. "Ну да может Пи Джей ошибался, вон что с Хоббитом натворил, а?" — промямлил внутренний голос, впрочем, тут же замолкнув. Потому что до меня дошло. Испуганно пискнув, я было предприняла попытку скрыться в ближайших кустах — да ну всяких незнакомых мужиков, я же не самоубийца, в конце концов! — да токмо дяденька быстро сориентировался и поймал меня за шкирку. Тряпочка, служившая мне платьем, натужно треснула, а я вдруг подивилась, как это я ещё не замёрзла насмерть. Сибирская девка, что с меня взять! — Норд, может даже из бунтарей. — сказал он, видимо, командиру. — Вяжи её и в повозку, не в лесу же оставлять. — коротко бросил какой-то дядька, и меня, собственно, связали. Один из пойманных мужиков что-то говорил, но я не могла разобрать не слова — несли меня через плечо, кровь приливала к голове... В конце концов я оказалась в какой-то телеге с тремя пленниками, и нас повезли. — Лошадь сдохла, спицы биты... — уныло проблеяла я, вслушиваясь в мерный скрип повозки. Да она ж прямо сейчас развалиться! Мужик напротив меня что-то вещал, да токмо я не вслушивалась, пока он не обратился непосредственно ко мне. — А ты чего здесь забыла, девочка? Мозги забыла, мозги! Верните меня обратно, я их подберу. — Да вот... мимо проходила. — робко ответила я. Мужчина недоверчиво хмыкнул, но говорить больше ничего не стал, обратившись к дяденьке справа, которого назвал конокрадом. Ну и компания мне, приличной девушке, досталась! Вскоре мы въехали в город, телега остановилась и всех товарищей, окромя меня стали проверять по какому-то загадочному списку. В который я, судя по всему, не входила. Я даже расстроилась — ну, чесслово, меня ни в одном списке никогда нет! Даже на вечеринки не приглашали никогда, гады. — А с ребёнком что? — спросил какой-то дядя у воинственного вида бабы. — Да плевать, на плаху её! — гаркнула она в ответ. — Но она же реб... — он попытался было возразить, но дамочка, вестимо, была излишне агрессивна и вообще, с хроническим ПМС. — Ребёнок, не ребёнок, с Братьями Бури шлялась — пусть идёт на плаху. — Но я правда там случайно оказалась! В один момент дома, а в другой уже там, правда-правда! Не надо меня на плаху! — забормотала я и, что вполне ожидаемо, через полминуты оказалась в очереди на казнь. Ну зашибись! — Ребёнка-то за что, не с нами она! — крикнул один из пленённых мужиков, но его заткнули, приложив по голове рукояткой меча. Очарование Средиземья, где ты, родное!? Зажмурившись, я съежилась в ожидании, но, не удержавшись, глянула одним глазком. Топор, противно чавкнув, отсёк голову, которая тут же свалилась в ведро. Спазм скрутил живот, и меня снова вывернуло - который раз за день. Мужик, которого приложили мечём, снова заговорил что-то о моральной стороне этого животрепещущего вопроса о казни ребёнка, но я к этому времени уже лежала, рыдая и созерцая грязные ботинки палача. Раздался какой-то странный звук, но воинственную бабу это не шибко-то тревожило, и палач занёс топор. И как ты, зараза, своим-то детям после этого в глаза смотреть будешь! Ну же, посмотри, я же милая невинная девочка, сущий ангел! Старательно округлив глаза, я несчастно посмотрела на палача, раздался жуткий грохот, и меня опалило огнём. "Так вот какова ты, сила мимими" — успела подумать я, перед как меня вырубило.

***

Очухалась я снова у кого-то на плече. Да что, способа нет другого детей носить, что ли, садюги!? Мир передо мной угрюмо раскачивался из стороны в сторону, уносились в даль останки пауков... и меня - опять! - вытошнило. Без шуток, умерла от отвращения. — Эй, малышка, не на меня же! — по голосу я узнала дяденьку, приложенного мечём. А куда ещё-то? Спаситель малолетних, чтоб его, возьми ж ты меня нормально, меня же сейчас опять... Что называется, нувыпонели. Дядька, к счастью, догадался, ибо сил говорить у меня уже банально не было — что-то до сих пор в себя не пришла после своего сумбурного путешествия в сугроб, и посадил меня к себе на спину, строго наказав не отпускать не в коем случае. А куда он, собственно, меня несёт? Мудро решив заткнуться и ехать, я вцепилась в шею дяденьки покрепче и задумалась об очень важной вещи: где я? На Средиземье это смахивало с каждой секундой всё меньше. Не, гигантские пауки там, конечно, водились, да только в Лихолесье, а эти пещеры на Лихолесье и на эльфийский дворец были похожи, как я на саму себя. "Вот приеду, обязательно спрошу!" — решила я и за сим оставила эту тему в покое. Причина у меня была серьёзная — перед нами развалилась здоровенная медведица. — С тобой я мимо неё никак не прокрадусь, малышка. — шепнул дядька. — Иди вперёд, а я за тобой. Только очень-очень тихо. — Но я не могу тихо! — и это была абсолютная правда. Моей неуклюжести могли позавидовать неудачники из всех идиотских американских фильмов, которые вы когда-либо смотрели. Да что там, даже из идиотских российских, что ставит меня сразу над всеми неудачниками мира. Я королева неудач! Королева неудач в моём детском лике смиренно поползла вперёд. Поползла в переносном смысле, конечно, ибо осторожно ступать по мерзопакостному шуршащему гравию всяко проще. — Видишь, девочка, чуть-чуть осталось. — и стоило ему это сказать, как мне под ноги попался покатый камушек, на котором я смачно, с помпой и грохотом, невозможным для такой маленькой девочки, навернулась. Медведица взревела. Ну вообще не прикольно.