Кто или что за дверью моей?

Женя Во мне проснулись древние человеческие инстинкты?! Настолько сильные и настолько яркие, что я буквально не могу с ними справиться. Я вжимаю своим телом Катю в стену и этим молчаливо требую продолжения начатого совершенно. Она сама задыхается от того же, что твориться со мной. Бессовестно влезаю в ее мысли, потому что мне становиться не до церемоний от внезапной тяжести в паху и почти животного желания продолжить, во что бы то ни стало. То, что творится у нее в мыслях сразу понять невозможно, но я уловил некоторые сомнения по поводу выбранного места нашего совместного мероприятия, ухватил ее на руки и уволок в ближайшую аудиторию. Конечно, она была закрыта на замок, люди охраняют собственность всеми доступными мерами, но для меня это не явилось достойной защитой. Мне не до церемоний. - В кабинете ректора? Ну, ты и выдумщик! – прокомментировал она мой выбор вслух. Мне абсолютно все равно, в какое помещение мы попали. Но внезапно понимаю, что она контролирует себя гораздо лучше, чем я. Чтобы хотя бы как-то прийти в себя осматриваюсь вокруг. Длинный т-образный стол, в торце мягкое кожаное кресло, за его спинкой окно. По обеим сторонам помещения шкафы уставленные книгами, впечатление, что корешки подобраны по цветам больше, чем по названиям. Рассмотреть названия всего этого собрания мне так и не удалось, потому Катя ухватила меня за рубашку на груди и рывком притянула к себя. - Ты решил, что мы сюда почитать пришли? – эти слова она прошептала мне в самое ухо, отчего по спине торопливой стайкой пробежали мурашки. Вторая рука ее легким и непринужденным движением исследовала все обстоятельства моего «бедствия» в районе паха, что тут же прокомментировала: – Ого! Да меня тут сюрприз ожидает! Последнее замечание меня несколько смутило. Дело в том, что именно эту часть своего «оригинала» я видеть никак не мог, поэтому путем приблизительных вычислений воссоздал среднее арифметическое, не придав этому никакого особо значения. В моих вычислениях могла быть ошибка, как в сторону плюса, так и в сторону минуса. От ее изысканий в этой области у меня совершенно отключилась логика и все остальные разумные доводы, поэтому я просто опять вторгся в ее нехитрые размышления и стал выполнять ее подсознательные указания. Одно из двух, либо я действительно просчитался с размерами, либо человеческие джинсы абсолютно не рассчитаны на такие обстоятельства, потому что они стали катастрофически, болезненно малы. Когда Катина рука стала шарить, отыскивая пряжку моего ремня, я даже занял более удобное положение, чтобы побыстрее освободиться от этого неудобства. Одежда, вообще, оказалась лишней в такой ситуации, постепенно, но довольно методично мы разбрасывали ее вокруг, нарушая стройный порядок кабинета. - Слушай, а что ты молчишь постоянно? – Катя вдруг резко отстранилась, обрывая меня на самом увлекательном занятии. - Ты хотела бы со мной поговорить? – удивился я и даже отсел с кожаного дивана, на котором мы только что занимались далеко не глубокомысленной беседой. – На какую тему интересно? Вопрос прозвучал, по-моему, довольно глупо, если я задал его, гордо восседая с голым торсом и с расстегнутой ширинкой джинсов. Может быть так принято? Ничему не удивлюсь, непредсказуемая людская психология вполне может иметь и такой аспект занятия сексом. Как же тяжело сориентироваться среди таких оригиналов! - Шутник? – возмутилась Катя, на которой не было больше одежды, чем на мне самом. – Быстро на место! После этого досадного недоразумения схватка на диване разгорелась с еще большим азартом, освободившись от остатков одежды, мы приступили, собственно, к самому процессу… Мысли и рассуждения на тему людской психологии и прочего совершенно вылетели из моей головы. Единственное, что я еще хотя бы как-то контролировал, было то, о чем думала Катя, потому что так я ориентировался, что мне необходимо предпринять дальше. Когда Катя расслабленно обмякла, достигнув какого-то предела в этом древнем занятии, а я остался в полном неведении, чем же это должно оканчиваться, я внезапно услышал собственное имя, настоящее имя. Меня звали, отчаянно, с болью в самом призыве, я знаю, что могла меня звать только Аня. Что-то произошло. И меня это встревожило гораздо больше, чем довольно приятное и увлекательное занятие исследованием процесса размножения. Я вскочил, торопливо натягивая одежду, хотя мероприятие излишнее, «одеться» мне можно гораздо быстрее, но конспирация должна быть соблюдена. Катя, еще не полностью осмысленным взглядом посмотрела на меня и удивленно спросила: - Ты куда это? - Мне нужно идти, - я не собирался объясняться и даже выдумывать что-то не очень хотелось. - Сволочь! Дерьмо! Ты не можешь так со мной поступить! – прокричала она, когда я торопливо направился к двери. Запущенная мне в спину сумка пролетела рядом и, ударившись о стену, рассыпала по полу свое содержимое. Мне не до выяснений обстоятельств и собственной провинности. К тому же я откровенно считаю, что она получила свое, то, что желала с самого начала. Выйдя в коридор, я наплевал на конспирацию, сорвался потоком ветра и вылетел в распахнутую форточку. Аня Я не хочу вспоминать о нем и отчаянно борюсь с желанием хотя бы чуточку это сделать. Душащие меня слезы не прекращают свою изощренную пытку. Несчастная подушка промокла. Переворачиваю, даю себе обещание больше не рыдать по такому идиотскому поводу и все равно продолжаю это занятие. Мама либо не заметила моего состояние, либо сделала вид, но спокойно ушла к подруге, громко предупредив меня об этом с порога, перед тем как решительно хлопнуть входной дверью. Одной бедой у меня меньше. Теперь я успокоюсь. Я смогу это сделать. Принимаюсь расхаживать по комнате, приводить себе возможные разумные доводы, но вместо этого так отчаянно вспоминаю Женю, что снова заливаюсь слезами. Что за черт!? Я полная размазня. Окно вылетело с грохотом и звоном из проема вместе с рамой, рассыпаясь осколками стекла по всей комнате. Посверкивая голубоватыми искрами, в моей неприкосновенной комнате, моем убежище, материализовался Женя. Во мне, заполняя все пространство моего сознания, моментально вырастает раздражение. Он еще смеет сюда появляться! - Что-то случилось? – он так спокойно и невинно сказал это, что я внезапно понимаю, что он действительно не понимает, ЧТО случилось. - Вообще, так в чужие дома не вламываются! – возмутилась я, найдя достаточно удачный повод. Он рассматривает меня слишком внимательно, слишком пристально и я медленно и верно представляю свою зареванную и оттого не весьма симпатичную физиономию. Понимаю, что выгляжу абсолютной замухрышкой по сравнению с блестящей, сексуальной Катей. Поспешно отворачиваюсь и делаю вид, что рассматриваю нанесенные им разрушения моему жилищу. При его появлении обида еще больше обострилась, вызывая новые приступы неугомонного рыдания. И мне остается только то, чтобы чувствовать себя несчастной, глупой неудачницей. - Ты же знаешь, что я все поправлю, - сказал он, разворачивая меня за плечо к себе, - и если ты не расскажешь мне все сама, то мне придется кое-что почитать в твоих мыслях. Будешь говорить? Смотрю на него и понимаю, что он уже совсем овладел нашей мимикой потому что смотрит на меня тревожно вопросительно. И так волнующе ощущать на себе такой его взгляд. Ведь он переживает за мою невзрачную, а в текущий момент совершенно безобразную особу. Да если он прочтет это в моих мыслях, то это будет гораздо проще, чем объяснять что со мной происходит на самом деле.