Welcome to Russia

- Еще чаю? Герман неспешно опустил взгляд на сиротливо лежащий посреди кружки пакетик с сырой заваркой. Едва сладкий кипяток он выпил полминуты назад, ведь в горле ужастно жгло, а голова гудела. " Похоже, долгие размышления не очень хорошо сказываются на моем состоянии", - хмыкнул про себя мужчина, и снова подковырнул ложечкой никак не желавший завариться пакетик. - Герман! - Да, пожалуйста.. - Кастильо шумно вздохнул, переведя слегка рассеянный взгляд на белобрысого, сидящего перед ним. Тот, ни сказав ни слова, сочувственно кивнул. Схватив с плиты покрытый ржавчиной чайник, Васька поднес поближе кружку испанца и плеснул в нее кипяток с таким видом, будто, по меньшей мере, разливает коньяк. - Я одного не понимаю, - внезапно прервал тишину брюнет, невидящим взглядом смотрящий куда-то в прострацию. Василий, поставив пузатый чайник на место, ожидающе посмотрел; но Кастильо, похоже, не собирался выкладывать все сразу. - Да? - русый щелкнул прямо перед носом Германа и тот, встрепенувшись, несколько удивленно посмотрел на приятеля. - А? Ах да, я не понимаю одного, - она словно нехотя продолжил. Мысль змеей извивалась в сознании, являясь и ясной, и невероятно странной одновременно. - Почему он не может разрешить ей оставить этого котенка? Просто животное. Какая ему разница, тем более, если ухаживать будет служанка? - Котенок? - Васька оторвался от чая, очевидно, у него самого заварившегося намного лучше. - Погоди, при чем тут котенок? Ты же говорил о том, что тебя беспокоит его дочь, - тот перевел недоуменный взгляд на мужчину, но, встретившись с затуманенными карими глазами испанца, лишь вздохнул. - Я не понимаю, Герман. Давай сначала. - Да нет, все нормально, - мужчина виновато улыбнулся самыми кончиками губ, - ты и не должен понимать. Но дело в том, что дело тут нечисто... - осекшись, Кастильо отхлебнул чаю. Кипяток оказался горячим. Скорее проглотив то, что он успел выпить, брюнет глубоко вздохнул. Язык был безнадежно ошпарен.. "Что ж", - всплыло в мыслях, - "так тебе и надо, не будешь нести всякую ахинею". - Кастильо, ты сам что-то мутишь, - наблюдая за попытками испанца спасти свой язык, подозрительным тоном возвестил Василий. Неприязненно глянув на друга, Герман все-таки хлебнул еще раз и заявил с непринужденным видом: - Да, все верно, меня интересует его дочь. Просто.. - брюнет задумался и исподтишка глянул на белобрысого, - он так холоден с Марией, что порой мне кажется, что не так уж он ее и любит. - Ну.. - немного удивленно вздохнул Васька после минутного молчания, - ты можешь и не понять их отношений, но у нас, - при этих словах, казалось, светловолосый похолоднел, - скажем так, не принято разрешать детям все, что тем заблагорассудится. У тебе ведь есть дочь, - глянул он на него. - Да.. - Герман внезапно вспомнил о Вилу. Мгновенно перед глазами замелькали собственные огрехи: запрет о пении, разлука с родственниками.. "Была еще слежка под видом Херемиаса", - ехидно подсказал ему мозг. - Да, ты прав, безусловно - не мне судить его, ведь я сам.. - Кастильо слегка запнулся. - Вот и хорошо, - воспользовался его промедлением Василий, слегка улыбнувшись и похлопав друга по плечу, - хорошо, что ты это понял. Не хочу прогонять тебя, но уже поздно, - несколько растерянно развел руками белобрысый. - Не беспокойся, - брюнет слегка виновато улыбнулся, он и правда засиделся в гостях у друга. Покрепче пожав руку Ваське и напоследок схватив ставший уже привычным рюкзак, мужчина откланялся. Пропуская по две ступеньки, Кастильо беззаботно миновал лестницу общежития и спустился в холл. Не удержавшись от внезапно возникнувшего соблазна, он спрыгнул с последней ступени, и тут же половицы под немалым весом мужчины угрожающе хрустнули. Испанец несколько огорченно подумал, что делать этого не стоило, и задумчиво перевел взгляд на собственные ноги. Под ним расстилалась некогда красная, сейчас же готически-черная от грязи и недостатка осввещения ковровая дорожка. Еще секунду мужчина рассматривал ее, стараясь ухватить смутную мысль, так и крутившуюся в голове. Мария.. Мария... "Глупость", - шепнул себе, решившись, Герман, и тотчас выбежал на улицу, толкая легкую дверь. Ветер бросился мужчине в лицо со всей возможной яростью, словно сопротивляясь принятому им же самим решению. Мелкий, обжигающий своим холодом снег врезался в кожу, но чувство это показалось Кастильо даже немного приятным. Бодро перехватив рюкзак, тот сошел с крыльца на тротуар, густо припорошенный снегом. "Исаков счастлив", - бросилось внезапно в голову мужчине. Испанец даже не стал отгонять от себя, как обычно, эту мысль. Что уж скрывать? Он счастлив, у него есть семья. Да, в отношениях с дочерью у его темпераментного коллеги не все так гладко - но.. По крайней мере, он Марии не лжет. "У него есть семья", - пульсом отбивало где-то в висках, заставляя разливаться по телу что-то тягуче-обидное. Ошибки неисправимы. Поддавшись романтическому настроению, Кастильо легонько пнул ледышку. Остановился. Ускорил шаг, на ходу спуская с плеч рюкзак из синей кожи. Молния легонько скользнула, обнажая полупустое пространство рюкзака. За секунду снек припорошил мягкое дно, и брюнет поспешно вытянул из сумки свой бумажник. Обилие карточек.. вот оно. Герман усмехнулся. За прозрачным пластиком до сих пор стояла его фотография с Джейт с какого-то делового фуршета. Мило. Он, пожалуй, так и не отважился выкинуть эту фотку, словно боясь ранить душу наивной девчонки, что принесла ему столько боли. Снимок с Эсмеральдой, мозоливший глаз после всей лжи, был выброшен уже давно. Странно, обычный бумажник хранил столько воспоминаний и чувств.. Подцепив ногтем уголок фотографии, Кастильо сунул ее в карман брюк. Затем, словно передумав, мужчина на секунду открыл молнию сумки и бросил бумажку туда. Внутри было еще три снимка. Фото с Виолеттой, тех времен, когда они жили в Мадриде. И.. пригласительный на концерт Марии Сарамего. Он это знал наизусть. Достав оба листочка, Герман невольно заулыбался хлынувшим в душу воспоминаниям. Закрыв ладонью от снега свое небольшое сокровише, он вчитался в давно знакомые и одновременно забытые строки. Для него стало привычным подавлять свои чувства... Да, глупо, похоже, испанец даже гордился этим. Но когда в сердце что-то так тяжело бухает, заставляя тебя невольно сжиматься и чаще хватать ртом морозный воздух - тут не поможет контроль. Неспешо перевернув бумажки, Кастильо бережно достал третий снимок. С него мужчине посылала воздушный поцелуй сестра его жены, которую Герман вот уже давно считал больше, чем родственницей. А Анджи была красивой. Нежно-розовое платье казалось цветком среди буйствующей природы, в противовес вьюге, нещадно трепавшей карточку. Опомнившись, Кастильо трепетно взял ее в руки. Красивая. Она была тогда такой реальной, близкой; казалось - уже его, и никто не предполагал, что Судьба когда-нибудь выкинет таую жестокую шутку. Шутка, разделившая их надолго. "Надолго ли?" - горький, но понятный вопрос прозвучал бы глупо. Наверное, навсегда. Сознание не в силах даже откинуть это "наверное", словно тонкий веревочный мостик, соединяющий с хрупким прошлым. У него был шанс, и он даже воспользовался им.. Шансом или самой Анджи? Вот в чем вопрос. Возможно, русая и по сей день вспоминает об этом с досадой, как о глупом недоразумении, и.. ..12 сентября, 2014 год Анджи Сарамего, состоявшаяся композитор и небезызвестная певица, слишком необузданная для француженки и излишне милая для латиноамериканки, возвращалась в родной город. К родной семье. Пару месяцев - или чуть больше - разлуки не дали племяннице забыть свою тетю, рана расставания была еще слишком свежа. Счастье встречи теплом окутывало семейства Кастильо-Сарамего, и, на время забыв о неурядицах и разногласиях, они дружно готовились к прилету юной сеньориты. Скорое возвращение Анджи домой, безусловно, обрадовало многих, особенно Кастильо-старшего, но его искренняя и даже немного нежная улыбка вскоре померкла. Молодая сеньорита возвращалась не одна. Друг и заодно продюссер девушки Леонардо Кальяно в любую минуту готов был подарить Анджи свою фамилию и сделать ее счастливой сеньорой... ...Ревность взыграла в крови легко, как шампанское. Кастильо стал все дольше задерживаться у комнаты русой девушки, все нежнее целовать в щечку Анджи при встрече.. Со всевозможной заботой брюнет раз за разом разрушал препятствия и замаливал прежние ошибки. Лео игнорировал частые взгляды испанца на его законную половинку, обьясняя себе это темпераментом мужчины и припоминая о родстве Анджи с оным... ...Все закончилось случайно. 14 октября того же года Анджи Сарамего и ее бойфренд улетели в неизвестном направлении, не предупредив ни одного из родственников девушки. Больше никто из семейства Кастильо не видел и не знал ничего о дальнейшей судьбе русой сеньориты, а может быть, уже сеньоры. Исчезновение Анджи стало еще одной травмой, негласным "табу" в семье Кастильо. Один только Герман знал, или, вернее, догадывался, об истинной причине ухода младшей Сарамего из его судьбы... ...И это было самым мучительным. * * * Скинув куртку и рюкзак на вешалку, Герман вошел в непривычно тихий холл здания. Особняк Исаковых ночью напоминал скорее готический замок - старинные кресла и камин с догорающими в нем углями, картины, при отсутствии света кажущиеся почти живыми.. Неслышно ступая по мягкому ковру, Кастильо направился к возвышавшейся над ним лестнице. На улице ледяной ветер трепал кроны деревьев, и голые ветви нещадно хлестали по закрытым окнам, заставляя те чуть слышно дребезжать. Мужчина сделал шаг вперед, и тут же под ним что-то резко и отвратительно пискнуло. Отшатнувшись, брюнет досадно поморщился. На ступеньке валялась желтая резиновая уточка и недобро косила на Кастильо блестящим черным глазом. - Сеньор Герман! - откуда-то сбоку раздался тихий, но резкий шепот. Это была Катя, служанка, перепуганный голос которой Герману слышать еще не доводилось. Обернувшись, он столкнулся нос к носу с бледной женщиной. - Можно вас? - не дожидаясь ответа, та упорно потянула Кастильо за собой. Мужчина покорно потопал следом к неприметной дверке, из под которой мягко струился желтый свет. Толкнув дверь, служанка несколько успокоилась и жестом пригласила испанца вперед. Помедлив, тот вошел. Кухня, пожалуй, была единственным местом в доме, избавленным от излишней роскоши и фарса. Всевозможные банки, баночки и горшочки стояли на полках в строго определенном порядке, а зеркальные поверхности низеньких тумбочек отражали такую же правильную потолочную плитку. Мерно гудел холодильник. Мужчине пришла на ум как-то сказанная Ольгой фраза: "Вы, сеньор, можете быть хозяином в своем доме, но кухня - это мое королевство, а я его королева!" Что ж, служанка справедливо была королевой своей кухни. Тут же, словно подтверждая это, Екатерина по-хозяйски обвела взглядом свои владения и кивнула Герману на диван. Присев рядом с женщиной, он еще минуту изучал светло-коричневую обивку, пока та, наконец, не заговорила. - Вы должны мне помочь! - решительно начала Катерина, не скрывая подрагивающих в ее голосе печальных ноток. - Нет, не должны, а просто обязаны! - нервно встряхнув еще более рыжие при ярком свете волосы, снова заговорила она. - Я знаю, вам небезразлична судьба нашей Марии, - при этих словах Герман поднял голову и внимательно посмотрел на служанку. С этих слов начался ее небольшой рассказ. Прислуга в особняке Исакова не очень любила хозяина, и тот отвечал им тем же - злобой и недоверием. На месте их держала разве что высокая зарплата и частые командировки нелюдимого Андрея. И еще - маленькая Мария. Девочка была очень доброй и не по годам сообразительной, совсем не похожей на своего отца. Естественно, мужчине не нравилось общение его дочери со слугами, и если в свое присутствие опекать Машу он еще мог позволить, то время отъездов мужчины было самым мучительным. Если мама девочки также была в разъездах, то Исаков просто-напросто нанимал гувернантку.. - ...Которой до девочки и дела нет, кроме как нас от нее отгонять! - в лучшем стиле Ольгитты всплеснула руками рыжеволосая женщина. - Уж об этом он, поверьте, позаботится! Герман задумчиво перевел взгляд на служанку и невидящими зрачками уставился в ее синие, как грозовое небо, глаза. Казалось, еще немного - и женщина и правда начнет метать молнии. - Вы меня слушаете? -пощелкала перед носом мужчины Катя. Тот уже более осмысленно взглянул на нее и сдержанно кивнул. - Я могу чем-то помочь? - так же немногословно отозвался Кастильо, а в ушах гудели сказанные в порыве слова. Исаков счастлив. Счастлив.. А счастлива ли его дочь? Это его ошибки. Он держал Виолетту запертой в золотой клетке. Но он не даст их повторить другим!.. - Да, можете, - тихо, все так же в тон его мыслям ответила женщина. - Он вам доверяет, так? - внезапно рыжеволосая схватила Кастильо за руку. Глаза Катерины светились неким безумием. - У меня есть план...