Love Is Lord

Этой ночью я не сомкнула глаз. Причина вовсе не в Пабло, а в том, что меня беспокоил сон, который напоминает мне детскую музыкальную шкатулку, в замке которой стоит только прокрутить ключ, как тут же маленькая фигурка балерины, начинает крутиться вокруг своей оси, до тех пор, пока заводной моторчик внутри, не замолкает и все не утихает. Я лечу куда-то вниз. Все падаю и падаю. Это происходит так долго, что страх начинает охватывать все мое тело в ужасной агонии, вырывающейся за пределы иллюзии, которую воспроизвел мой уставший мозг. Мне не удается проснуться, хотя я сопротивляюсь, брыкаюсь, упираюсь и даже кричу. Разбудить меня получается у Лухан, но и то, после пары хороших пощечин. Она обнимает меня и укачивает, будто маленького ребенка, в то время, как по моим щекам струятся слезы. Обнявшись, мы сидим до самых первых лучей солнца, которые разгоняют вначале черные, а затем серые краски, которыми так богата ночь. Лухан рассказывает мне, что я часто кричу и рыдаю во сне. Но этой ночью, она меня не будила. Хотя я точно уверена, что она слышала все мои мучения и возможно видела. Мне становится неприятно от проявления подобного безразличия. Ведь получается, что вся наша дружба за эти годы, проведенные в стенах колледжа, ничего не значат и напоминают фарс. Однако, как может одна ссора перечеркнуть все то, что связывало людей в крепкий узел. Я сразу вспоминаю Пабло и нашу с ним ссору. Вспоминаю его разговор с Мануэлем, и мне становится невыносимо стыдно: за свою нелепую ревность к его новой девушке, злость за то, что он по моей же вине не рядом, обиду за не выполненные обещания и разрушенные надежды. Я не понимаю себя, ведь он вложил все в мои руки, а я как последняя идиотка, не выдержала веса этой ноши, все растеряла. Мне хочется извиниться перед ним, но хочется ли мне возвращаться? Я не знаю. Мне кажется, что я ничего не знаю и от этого, не становится легче. Не знание – не освобождает. Меня еще больше заглатывает собственные сомнения. Я чувствую, как кто-то толкает меня в бок локтем. Поворачиваюсь и стеклянным взглядом смотрю на рядом сидящего Томаса. Нам выпало вместе готовить научный доклад по химии, последний в этом году и последний перед выпуском из колледжа, который собираемся покинуть навсегда и отправиться в самостоятельное плаванье во взрослой жизни. - Ты где летаешь Марисса? – тихо спрашивает он, стараясь не напугать меня, позволяя медленно выйти из состояния, в котором нахожусь. - Прости, я просто устала, – отвечаю ему, потирая кончиками пальцев покрасневшие глаза, продолжая говорить чуть охрипшим голосом, – почти не спала эту ночь. - Может тебе стоит пойти отдохнуть? – голос Эскурры наполнен заботой, но я отрицательно качаю головой. Я должна остаться и продержаться. Мне нельзя спать. – Я сам все закончу. - Нет. – Я говорю это так резко и с широко открытыми глазами, что Томас прикладывает ладонь к моему лбу, проверяя, нет ли температуры, здорова ли я. – Я хочу помочь. - Ты мне поможешь, если пойдешь и отдохнешь, а находясь в таком состоянии, ты помочь, нормально не можешь. Я слабо улыбаюсь и подтягиваю ближе к себе учебник по химии. Опускаю тяжелый взгляд на текс и пытаюсь сосредоточиться. Но читаю, пропуская, то одно слово, то вообще целые предложения. Приходиться каждый раз себя одергивать и возвращать в реальный мир, но это становится все трудней и трудней с каждым разом. И вот около правого уха я слышу бой часов, оповещающих, что уже девять вечера. Мы продолжаем быстро писать до тех пор, пока не чувствуем боль в запястьях, только тогда даем себе отдохнуть и о чем-то поболтать, поедая сладости, которые успели с собой принести, запивая минеральной водой. К нам подходит Пиллар и предлагает помощь, но мы отказываемся. Она, конечно, хмуриться, но быстро успокаивается, после пары нежных слов, которые ей говорит Эскурра. Наблюдать за ними одно удовольствие. Так все идеально и правильно, что во мне начинает шевелиться чувство зависти и теперь, хмурюсь я. После ухода Пиллар, мы вновь углубляемся в бесконечные конспекты, толстые тома книг, но мы вынуждены прервать это занятие, когда за наш стол подсаживается Пабло и Милана – его новая девушка. Мне хочется встать, но рука Томаса сжимает мою руку под столом, удерживая от глупого поступка. Эта поддержка вселяет в меня уверенность, и мне не так страшно смотреть в глаза Бустаманте или Ланы, говорить с ними и не чувствовать ревность или злость. Из меня даже не выскакивает ни одного колкого слова, да и зачем, этим лишний раз доказывать кому-то, что я все еще переживаю, что мне все еще больно или я по-прежнему люблю. Сейчас главное другое – уважение, элементарные нормы приличия. Из моей груди вырывается нервный смешок и мне приходиться опустить взгляд в надоевший мне справочник, делая вид, что меня больше интересует то, что там написано, чем вся эта болтовня о поступлении в университет, выпускном и платье спелой вишни, которое собирается одеть Милана. Несколько раз, наши взгляды с Пабло перекались, и мы смотрели друг на друга не прилично долго. Это замечала Милана, сразу реагируя на происходящее. Она демонстративно обнимает Бустаманте и целует в губы. Мне ничего не остается, как просто улыбаться, закипая внутри. Я с такой силой сжимаю пальцы Томаса, что его лицо на мгновение белеет, и он кривиться от боли, но не отдергивает руку от меня. Позже я его отблагодарю за это, но сейчас, он мой спасательный круг. - А ты в чем пойдешь? – обращается ко мне Лана. - Меня не будет на выпускном вечере, да и на вручении. - Как это? Почему? – вмешивается Пабло. - Через две недели я буду свободна и могу идти на все четыре стороны, даже подорвать этот колледж вместе с вами всеми. – В моей голове, как слайды, начинают переключаться картинки того, как это происходит. От удовольствия, мои глаза закатываются. Я откидываюсь на спинку стула и закусываю нижнюю губу. - Но это ужасно. Ты ведь не сделаешь этого. - Ты плохо знаешь Мариссу. – Смех Бустаманте столь заразителен, что и я начинаю смеяться. – В ее голове столько безумных идей. – Он говорит это с гордостью и восхищением. - Я много о ней слышала. - Милана кривиться так, будто сделала глоток кислого молока. Она не скрывает того, что я ей неприятна. Даже не пытается ради Пабло, который убирает руку со спинки ее стула. - И не только я. Все говорят, что у тебя проблемы с головой. - говоря это, она самодовольно улыбается, понятное дело почему. Если поставить нас рядом, то на ее фоне, я просто по меркну. Милана была самой красивой девушкой на своем курсе и многие сходились во мнениях, что она красивей Мии. С ней вообще трудно тягаться не только в плане внешности, но и в знаниях, где она также была первой и по состоянию банковского счета. Ее семья стоит на первом месте рейтинга самых богатых людей страны. Идеал, среди идеалов. Пустышка, которой достается самое лучшее. - Это у них проблемы с головой.- Вступается за меня Бустаманте. Но я не нуждаюсь в его защите. Он хочет что-то добавить к тому, что сказал, но сильный пинок под столом, которым я его одариваю, заставляет его замолчать. - Мне плевать на мнение общественности. - Просто отвечаю я, убирая упавшие на глаза пряди рыжеватых волос. Они стали длинней и ярче. - Именно общественность диктует нормы, как можно это игнорировать? - бросив на меня свой глуповатый взгляд, Милана, усердно теребит воротник рубашки Пабло. Я нехотя обращаю на это внимание и нервно сглатываю. - Ты узница этой нормы. Мне тебя жаль. - Я иронично произношу это, делая ударение на последнем слове, смотря прямо на Пабло. Его улыбка меркнет, как только наши взгляды встречаются. – Тебя ожидает много страданий. - Пабло рассказывал, что в августе вы были в Лас-Вегасе. Говорят там очень модно заключать браки. - Мы там пробыли несколько дней, перед тем как вернулись в Аргентину. Ничего особенного. Мне не понравилось. – Мой голос дрожит. Я его не узнаю. Он готов сорваться на писк или даже на жалобный собачий вой. Мне отчаянно не хочется вспоминать ту поездку, в которой я была невероятно счастлива и которая напугала меня так сильно, что я порвала с Пабло. Порвала, а теперь жалела, потому что год без него, прошел мимо меня, впустую. Мне хочется стереть себе память и все забыть. Поэтому приходиться причинить себе боль, чтобы отогнать накатившие воспоминания. Я что есть силы, щипаю себя за руку. Но в этот раз – это не помогает. – Не вижу ничего привлекательного в том, чтобы заключать браки в таком жалком месте. Я вообще не верю в брак и в то, что семья может быть по-настоящему крепкой. Люди всегда причиняли и причиняют боль друг другу. Это как игра. – Когда наш разговор переходит опасную границу, мы все принимаем решение, разойтись по своим комнатам. Я говорила правду о том, что не собираюсь посещать выпускной вечер и участвовать в маскараде глупых улыбок, вдруг появившейся между всеми псевдо дружбы и принимать участие в театральной постановке лицемерия, которой позавидовал бы сам Шекспир или любой театральный режиссер. Меня выворачивает наизнанку от подобного. Мне не нравится играть, поэтому я не терплю игры от других. После того, как собрав вещи, я уехала из колледжа, прошло больше трех лет. Моя жизнь практически не изменилась. Все шло тем же темпом. Люди, окружавшие меня, не поменялись, выпал только один Пабло. Вначале мне казалось, что так лучше. Я могла свободно дышать и существовать. Заниматься своим любимым делом, не думая ни о чем. Но постепенно, мне стало тяжело бороться с собственным сознанием. Удивительная штука память, почему-то она обязательно будет помнить о том, что больше всего ты желаешь забыть, а то, что хочешь всегда помнить, стирается в одно мгновение без возможности восстановить. Так и с Бустаманте. По привычке, я интересуюсь у всех о том, как он живет и чем занимается, нашел ли себя. Все у него хорошо, даже очень. Я уверена, что он забыл о том, что существует такая Марисса в которую когда-то был влюблен. Сейчас уже неважно. Все не важно. Правильней сказать, все было неважно, до этого утра. Мне пришел конверт с двумя пригласительными на свадьбу. Прочитав имена выеденными золотыми буквами, я с отвращением отбрасываю их в сторону и закрываю лицо руками. «Мерзость. Подлость. Боже» Шепчу который раз себе под нос.