Воины Света. Начало.

Испокон веку люди стремятся преодолеть предсказания и сделать иначе. Но. Все время только способствуют его исполнению. Как ни сопротивляйся – написанного не изменишь. А кто видел и знает прошлое, тому известно, что все в мире известно и предписано заранее. Нам лишь кажется, что мы способны что-то изменить. Но мы также способны, и это неоспоримо, прожить лишь одну жизнь. Одну. За один раз. Ту, что мы избрали для себя. И потому не существует в реальности возможностей, которые ты не прожил. Все это лишь фарс, ерунда, что-то несуществующее, лишь мечта и какое-то сожаление, словно когда-то была возможность и что если бы, да кабы, то все сложилось бы иначе и, что чаще всего отчего-то думает человек, - гораздо лучше настоящего. Сожаление – бич народов. Еще маленькой девочкой отправившаяся в Резиденцию Света, Белая Богиня начала создавать свои книги с пророчествами и заклинаниями, а точнее – магическими стихами и текстами, уже тогда понимая, что умрет. Ей, стоящей на пороге смерти, а точнее – у края жизни, где граница миров истончается, были открыты многие тайны. Составляя свои книги-пророчества, в которых была заключена вся ее мудрость и знание, богиня, тем не менее, не желала, чтобы люди знали больше положенного. А тем более – светлые, в окружении которых она провела достаточно времени, чтобы узнать их. У каждого, кто носит на себе какой-либо ярлык, в частности – светлых – есть уверенность в том, что он должен совершать определенные поступки и думать определенные мысли, дабы соответствовать данному званию. И ежели бы светлые узнали о пророчествах и их сути, то они непременно бы пожелали помешать их исполнению… и тем самым ускорили бы, или же… исполнили сие пророчество. И хотя Белая Богиня сделала все необходимое, чтобы сокрыть свои книги, разместив их по мирам так, чтобы они раскрывались вовремя, именно тогда, когда надо, факт прочтения их «не теми» людьми также являлся бы судьбой, непримиримой и неумолимо исполняющей свое дело. Так было написано множество книг, в том числе и совершенно тонких, неприметных, что и книгой не назовешь, так, сборничек стихов. Среди таких сборников была Книга Бесконечности Воинов Света. Белая Богиня создала для этой книги такую способность, которая позволяла читателю видеть то, что он сам хочет видеть или ожидает увидеть. А потому книгу эту открывать нужно только лишь с чистым сердцем и чистыми намерениями, концентрируясь на вопросе, а не том ответе, который бы хотелось получить. Такая вот была эта книга и, удивительное дело, она затерялась потрепанной книжечкой где-то на полках в главной сибирейской библиотеке. Архивариусом этой библиотеки была невысокая женщина лет пятидесяти, в хорошей физической форме, в узких очках-половинках на чуть вздернутом на кончике носу, украшавшем симпатичное лицо. Темные с баклажаново-фиолетовым отливом и проседью волосы женщины были затянуты в низкий пучок, из которого выбивались несколько прямо стриженных прядей у висков, напоминавших о том, что когда-то их хозяйка носила челку. Она всегда была одета в костюм из юбки и пиджака коричневато-серого цвета, которые хорошо подчеркивали ее не склонное к полноте, но уже немолодое тело. Туфли на невысоком каблучке дополняли сей образ доброй, но справедливой учительницы. Женщина эта была немногословна, но всегда приятно улыбалась, к тому же, ее всегда можно было разговорить в той области, которую она больше всего любила – книги и те знания, о которых чаще всего с насмешкой говорят – «Древние и неоспоримые». Мало кто в наше время верил, предпочитая проверять информацию по сотни раз, а потому говорить архивариусу было особо не с кем, хотя она и сама в последнее время стала верить меньше. Так что чаще всего (во всяком случае, для тех, кто когда-либо ее встречал) она проводила время с книжкой и кружкой ароматного какао, сидя в окружении полок, аккуратно заставленных всевозможными книгами. Прямо за ней, за полками, располагался сокрытый вход в главный архив, до которого чаще всего никому не было дела, кроме редких посетителей. Как этот пожилой мужчина, что сидел сейчас напротив нее. Посетитель был лет на двадцать старше нее, с приятными чертами лица и мохнатой седой бородой, продолжавшейся в такие же белые усы и лохматыми бакенбардами переливавшиеся в короткие, плохо причесанные волосы, которые выдавали то ли вечную занятость хозяина, то ли его легкое отношение к жизни. Для безалаберного и неаккуратного он был очень строго и серьезно одет: темно-зеленый костюм и начищенные ботинки. Хотя, скорей всего, он был просто чаще всего занят, а такой мелочи, как волосы – он уделял самое меньшее внимание, не считая их причесывание чем-то важным. - Вы точно уверены? – спрашивала женщина у своего гостя вкрадчивым и довольно взволнованным шепотом. – Ведь это так необычно. Мне отчего-то кажется, что все это не может быть правдой. Так давно были эти сражения, воины, богиня. - Вот как раз в богине у вас никак не должно быть сомнений. Она существует, и никуда не могла деться за это время. И я точно уверен, что совсем скоро наша маленькая девочка вновь вернется к нам и… – мужчина вздохнул, переводя дух и с еще большей уверенностью в своих словах, продолжил. – Да вы поглядите на мир, что делается! Сейчас самое время ей появиться… - Вы думаете, все будет так же, как и тогда? – прервала его испуганная женщина, прикрыв ладонью рот, словно сама испугалась своих слов, или того, что могла бы сказать после. А потому молчала и расширенными глазами смотрела на старика, надеясь, что он скажет что-то такое, что ее успокоит, разуверит в ее страшных мыслях. - Ну что вы, ничто не повторяется дважды. И потом, какой смысл… то есть, как оно может случиться точно так же, как тогда? Мы ведь с вами уже не молоды и не так полны сил, как раньше. Возьмите хотя бы это, - мастер достал из раскрытого потрепанного жизнью и совсем не привлекательного портфеля желтовато-коричневую карточку, стандартного размера фотографии. На ней были изображены четыре девушки, у каждой на запястье сиял в солнечном свете браслет с драгоценным камнем. – Вы помните, правда. Вас уже не четверо, как раньше. И этого факта достаточно, чтобы исключить повторение прошлого. – Утвердительно произнес мужчина, заметив взгляд женщины. Сначала восторженный, но потом тихо погрустневший, но не отрывающийся от изображения. – Однако. – Немного погодя продолжил посетитель, закрывая свой портфель и переводя взгляд с женщины на фотографию и обратно. – Недавно я видел на выставке такие же браслеты, только в несколько раз меньше, словно слепленных по образу и подобию, как воспоминание. Точнее, я бы назвал это напоминание. - Что вы говорите? - Я тогда вспомнил о вас и… о мисс Эмилин тоже. И мне кажется, что кто-то специально возрождает память о браслетах, о том времени, о силе воинов, о них самих… я точно не знаю, но вполне может быть, что даже и о самой богине. Быть может, она снова здесь. Быть может, это ее последователи, как мы с вами (только с отличием, что мы молчим), а может, и ее враги. Хотя, мне больше кажется, что это она сама, пусть это и звучит абсурдно. Но я помню ее. – Старик улыбнулся в бороду нежной улыбкой и поднял указательный палец вверх, словно уловив что-то перед собой. – Вот. Ее имя звучит даже в моих словах. Нойя. Действительно, божественное имя… Весь воздух в библиотеке словно задрожал и вместе с тем и мужчина, и женщина почувствовали что-то сродни восторгу, и в то же время нежности, силы, и даже страха, только не уничтожающего, а благоговейного. Словно они говорили не о простой девочке, девушке, а о каком-нибудь великом боге, например громовержце Перуне. Женщина молчала. Но слов не нужно было. Сейчас. Она смотрела на черно-белую пожелтевшую фотокарточку и в глазах ее блестели слезы. Она вспоминала. Шквал эмоций о том, прошлом, захлестнул ее с головой. Женщина словно заново проживала все тогда произошедшее. Эту страшную войну. Потерю. И снова возрождалась радость, которую она и ее подруги тогда испытывали. Великая миссия была возложена на юные и хрупкие плечи девушек. - Все это только воспоминания, - отмахнулась архивариус, сморгнув подступившие слезы и вздохнув так, будто все это время и не дышала вовсе. – Теперь этого всего уже нет. Никто не верит… никто не поверит нам, мистер Юдо. Вы хоть и состарились, - она поправилась, - мы состарились, ну хотите – повзрослели, - заметив его похмурневшее лицо в морщинах, поправилась женщина. – И время уже не то. Кто сейчас возьмется за эту работу? Нас осталось всего двое. И потом, эти браслеты… Женщина вновь перевела взгляд со старика перед собой на фотокарточку, желая что-то сказать, но Мистер Юдо сам все понял, сам продолжил за нее, ответил на ее вопросы и сомнения. - Мисс Сивилия, я понимаю, что сейчас нет ни браслетов, ни богини, но… все меняется. И быть может… - Нет, - оборвала вкрадчивый и возбужденный голос старика женщина, резко поднимаясь со своего места. – Что бы вы ни говорили, все это уже не важно. Для чего вы пришли сюда? Чтобы беспокоить мою память, чтобы мутить воду? Мастер Юдо, прекратите ходить вокруг да около, словно я маленькая девочка, которую нужно подготовить перед тем, как сказать что-то страшное и пугающее. Говорите прямо. - Я пришел сюда за книгой, - тихо начал мужчина, прямо взглянув на Сивилию, ожидая, что она все поймет без уточнений. – Той самой книгой. Мне думается, сейчас самое время. Совсем скоро все начнет меняться. Мисс Эмилин подтвердит, она многое видит в воде. Несмотря на утерянную силу, вода продолжает говорить с ней, продолжает давать подсказки… - Книга? Вы думаете, что там есть что-то про нынешнее время? Вы думаете, что там вы найдете подсказки или ответы на свои вопросы? Подтверждение того, что говорит вода? – в неверии своем и раздражении перед глупой детской верой старика, женщина говорила все громче и громче. – Все это глупости. Ерунда! - Госпожа… – поднявшись с кресла перед столом архивариуса и обеспокоенно глядя на маленькую вдруг разом постаревшую женщину, произнес мужчина успокаивающе, вдруг забыв, где они находятся и какое нынче время. Все эти разговоры возбудили память не только в ней, но и в нем. И… было понятно, что старик свято хранил эти воспоминания в своей душе, как ребенок, привязавшийся к самой любимой игрушке. - И прошу, не называйте меня так, Мастер, - тяжело вздохнув и устало потирая переносицу под приподнятыми пальцами другой руки очками, она тихо промолвила: - Уходите. Все, о чем вы говорите, в прошлом и уже давно не имеет ни для кого никакого значения.