Краткая история всего

Шепард исполняется 34, а они всё ещё совершают круг почёта по галактике: за спиной уже десятки колоний Альянса, восстановленных и новых, планеты турианцев, новые поселения кроганов, растущие города азари, научные институты саларианцев, первый послевоенный банк во главе с до боли знакомым волусом… В глазах рябит от красных дорожек и цветов, но за спиной Шепард по-прежнему держат строй её друзья, её команда, ставшая больше, чем семьёй. Они устали, выдохлись, они хотят домой, им надоели речи, парады, марши, почётные дипломатические миссии, переговоры, награждения и прочая победная мишура, но все знают: едва замолкнут фанфары, едва замкнётся этот круг почёта – ничто больше не будет удерживать их вместе. Кажется, они срослись – душами, сердцами, плотью. Разорвать эту связь будет очень больно. Они знают и не жалуются, выдерживая многочасовые митинги, выслушивая пафосные речи, в которых постепенно становится всё меньше искренности и всё больше формализма. "Почти как в старые добрые времена", - повторяет Гаррус. Только без нависшей угрозы жнецов, без постоянного молчаливого отчаяния на заднем плане. Было бы весело и легко, не будь оно так изнурительно. Ещё несколько месяцев – и ажиотаж медленно спадает. Основываются и отстраиваются города, восстанавливаются и сооружаются новые ретрансляторы, вводятся в эксплуатацию отремонтированные буи связи, постепенно заканчивается реставрация Цитадели, которую буксируют на постоянную новую орбиту между Землёй и Венерой – разумеется, транспортировать такую махину обратно в Туманность Змея никому в голову не приходит. Постоянное присутствие «Нормандии» где-то за горизонтом больше не требуется. Да, её экипаж помнят и любят, но всё когда-нибудь подходит к концу. Их приглашают ещё на несколько семинаров. Просят читать лекции в военных университетах, рассказывать о корабле и о военной тактике молодым курсантам. Они всё ещё бренд, торговая марка, едва ли не товарный знак, зарегистрированный Альянсом, но всё рано или поздно приедается. Журналисты начинают задавать вопросы не о войне, а о личной жизни, пытаясь из отработанного материала выцедить хоть какую-нибудь захудалую сенсацию. Лекции сопровождаются обычным для студенческой аудитории гулом, а не восторженной тишиной. Чествования с государственного уровня спускаются всё ниже и ниже, пока приглашения не начинают поступать от отдельных школ и трудовых коллективов. Это значит, что пора заканчивать. Шепард всё ещё 34, когда Альянс уже готов отправить её на заслуженный отдых. И когда Хакет вскользь упоминает об этом по видеосвязи, сразу становится ясно: речь не об увольнительной, даже не о долгосрочном отпуске. Нет, конечно, она всегда может вернуться, её присутствию обрадуется любое учебное заведение Альянса, для любого учреждения будет честью иметь капитана Шепард в числе своих почётных сотрудников. Но никто не сулит ей корабль. Оно и понятно. Для военного времени нужны герои, для мирного же они становятся обузой, если не угрозой. Впрочем, разве не этого хочет Шепард? Разве не покоя? В этом же году навсегда застрявшая в Солнечной системе Цитадель снова готовится стать центром общественной и политической жизни галактики. Она отстроена почти с нуля. Альянс потратил огромное количество средств на то, чтобы мёртвая станция, пострадавшая от взрыва, забитая трупами, снова стала похожа на цветущий гостеприимный оазис в холодном космическом пространстве. Цитадель очищена от любого намёка на пребывание здесь жнецов. Команда учёных и строителей трудилась денно и нощно, чтобы, в отсутствие безмолвных и суетливых букашек-хранителей обеспечить те же комфортные условия для жизни: чистоту атмосферы, силу гравитации, циркуляцию воды, переработку отходов. Управление полностью перешло в руки органиков. Конечно, репортёры видят в этом действии Альянса желание стать доминирующей силой в галактике. Подумать только, Цитадель теперь находится в Солнечной системе и восстановлена за деньги, в общем-то, бедствующей расы! Чего хочет Альянс, в ущерб себе вылизывая и подготавливая станцию к заселению? Разве стоит плясать под дудку человечества и посылать представителей других рас в этот заново воссозданный людьми бывший центр политики и экономики? Разве это не фарс? Или, может, завуалированная угроза? Или грубая демонстрация силы? Официально Альянс не стал отрицать ни того, ни другого, ни третьего. Однако несмотря на немногочисленные акции протеста и выкрики журналистов, в назначенное время послы и советники прибывают на Цитадель. За ними тянутся те, кто надеется заработать, и не важно, за чей счёт. Лепестки жилых секторов снова загораются огнями личных апартаментов, отелей, баров и магазинов. И круг почёта замыкается. На вершине обновлённого Президиума приготовлено специальное место для старушки-«Нормандии», которой пора на покой, как и её капитану. Корабль всё ещё на ходу, и любой флот может только мечтать, чтобы заполучить это чудо техники в личную собственность, но Альянс хочет напоминать о себе постоянно и готов на любые жертвы. А что может быть лучшим символом, лучшим щелчком по носу другим расам, чем героическая «Нормандия», загораживающая своим силуэтом вид на саму Башню Президиума? В этом последнем полёте экипаж молча собирается в БИЦ. Личные вещи давно упакованы и отправлены в камеры хранения или номера отелей. Здесь не осталось ничего своего, но, кажется, даже стены пропитаны воспоминаниями. Каждый терминал, каждый кабель, каждая переборка, каждый угол что-то да значит. У Шепард болезненно сжимается сердце. Джокер как всегда виртуозно сажает «Нормандию» точно на заданном пятачке. Команда покидает корабль. Шепард идёт последней. Их ослепляют лучи новостных дронов, оглушают назойливые голоса репортёров. Сейчас им задают уже совсем другие вопросы. Не о том, каково быть победителями. Не о том, каково воевать со жнецами. Даже не о том, кто с кем спит. Их спрашивают, сколько теряет Альянс, переделывая такой совершенный военный корабль в музей боевой славы. Каково быть не человеком, а торговой маркой? Зачем было лечить генофаг в свете участившихся кроганских выступлений? Довольна ли она, капитан, вручив бразды правления галактикой в руки своего ненаглядного Альянса? Шепард продолжает улыбаться, но в уголках её глаз снова появляются едва заметные морщинки. Разумеется, Альянс не намерен терять слишком много. Через какую-то неделю от корабля остаётся одна лишь оболочка. Все сколько-нибудь значимые элементы демонтированы и вывезены с Цитадели. Зато теперь любой может подняться в каюту капитана, полюбоваться аквариумом, сфотографироваться на фоне коллекции моделей космических кораблей (Шепард не стала их забирать), потеребить награды (их она тоже оставила – все, кроме одной), спуститься в кают-компанию и выпить там кофе, зайти в лазарет или даже посидеть в кресле пилота. Шепард больше никогда не посетит свой корабль. Она не хочет видеть, как кто-то шныряет по её каюте или тыкает консоль в главной батарее. «Нормандия» стала музеем, шелухой от вылупившейся куколки, и Шепард очень хочется надеяться, что куколка рано или поздно превратится в бабочку. Да, их героические истории набили оскомину у общественности. Щедрый, но вряд ли бескорыстный вклад Альянса в восстановление Цитадели, его невысказанная заявка на лидерство в галактике каким-то образом обесценил победу, превратил её в средство захвата власти. Нет, дети по-прежнему хотят с ними фотографироваться, взрослые берут автографы, время от времени приходят приглашения в какой-нибудь лекторий или на премьеру очередного военного фильма… Но. Но. Во всём этом не хватает новизны и искренности. А значит – конец. Победители получили свою долю почестей, победителям пора уступить сцену тем, кто приходит следом: политикам, дипломатам, торговцам, артистам. Кто-то ведь должен строить мирное будущее?