Краткая история всего

Шепард всего 32, и она почти погибает уже во второй раз. Когда оперативная поисковая группа извлекает тело капитана из-под обломков полуразрушенной Цитадели, узнать её почти невозможно: перед ними покоится всего лишь кусок обугленной кровоточащей плоти, отдалённо напоминающий по форме человеческое существо. Остатки брони и клочья одежды въелись в кожные покровы, от которых мало что осталось, смешались с грязью, копотью и серебристыми потёками расплавленных имплантатов. Только благодаря жетонам тело удается опознать. Молоденький офицер, каким-то чудом переживший нашествие жнецов, едва не роняет носилки, когда вдруг видит, как это безобразное месиво делает единственный судорожный вздох. Так начинается уже третья по счёту жизнь коммандера Шепард. Измотанное войной человечество находится не в том положении, чтобы гнушаться помощью бывших врагов. Потому Миранда Лоусон снова становится во главе проекта по воскрешению героя, с той лишь незначительной разницей, что герой пока ещё жив. Но это всего лишь вопрос времени, и нужно спешить. Бюджет Альянса намного худее, чем в своё время у Цербера, и если правительству приходится выбирать между восстановлением инфраструктуры мегаполисов, снабжением клиник медикаментами, возведением жилья для оставшихся без крова над головой граждан - и спасением одной-единственной, пусть и символически ценной жизни, они выбирают первое. К счастью, так много ресурсов, как в первый раз, и не понадобится, пока сердце Шепард самостоятельно бьётся. Да и адмирал Хакет, видимо, мучится запоздалым чувством вины. Миранде, в общем-то, всё равно, что движет престарелым военным, но на счета проекта исправно приходят небольшие, но достаточные суммы, а поставки оборудования и материалов не прекращаются, несмотря на полную неразбериху на таможенных пунктах. Пока для куска плохо прожаренной отбивной, в которую превратилась Шепард, в лабораториях выращивают новые ткани и органы, пока её повреждённое сердце с трудом справляется с нагрузками, а обожжённые лёгкие упорно сокращаются, безуспешно пытаясь получить достаточно кислорода из воздуха, где-то в глубоком глухом космосе «Нормандия» стремится обратно к Земле. Миранда плохо спит ночами. Имплантаты Цербера, которыми была под завязку начинена Шепард, расплавились и опеклись под действием последней, самой мощной вспышки Горна, прожгли в живых тканях дыры, по типу ранений от разрывных пуль, вытекли наружу, похожие на ручейки ртути. Миранда не верит в высшие силы, но сейчас благодарит судьбу, что её пациентка – не биотик. Шепард солдат, и расплавленные имплантаты повредили в основном скелет и мускулатуру. Будь ими нашпигованы важнейшие узлы нервной системы, сейчас некого было бы возвращать к жизни. А ослушайся мисс Лоусон Призрака, установи в мозгу Шепард устройство, контролирующее её волю… Миранда плохо спит ночами: ей постоянно видится труп с пустыми выгоревшими глазницами и оплавленной дырой в черепе. И она изо всех сил пытается искупить вину за поступок, которого когда-то не совершила. На восстановление уходит около полугода. К этому времени с поверхности Земли уже убраны рухнувшие тела жнецов, гигантские корабли раскромсаны и вывезены за пределы планеты, как банальный мусор. Многие из них позже превратятся в космические лаборатории по изучению технологий погибшей искусственной цивилизации, но не теперь. Ещё жив страх перед одурманивающей силой древних машин. Ещё, как в тёмное чумное Средневековье, люди сжигают на площадях мёртвые тела хасков и вспоминают об исцеляющей душу силе религий. Постепенно восстанавливаются города, реставрируются памятники архитектуры, чтобы напомнить людям: всё снова в порядке. Из колоний, которые не успела затронуть война, стабильным потоком идут поставки гуманитарной помощи, возвращаются переселенцы, которые теперь нужнее дома. Воссоединяются семьи. В честь погибших возводят мемориалы. Жизнь входит в привычное русло. Шепард по-прежнему 32, когда она впервые за долгое время открывает глаза. Собственные, правда, испеклись, побелели, как шарики для пинг-понга, потому эти - временные, кибернетические и неуловимо напоминают о Сарене. Их ещё не успели заменить на выращенные в пробирке клонированные - всегда находились более важные задачи, но, несмотря ни на что, даже эти новые глаза кажутся Гаррусу самыми прекрасными во вселенной. Шепард видит его в градациях серого. Пытается улыбнуться – безуспешно, потому что часть её лица пока что напоминает турианское: слишком много белой кости и открытых синтетических сухожилий, в странно эстетичном порядке натянутых от одного выступа черепа к другому. Гаррусу всё равно. Им обоим всё равно. Переживали и не такое, справятся и с этим. Потому турианец уверенно делает то, что так плохо даётся Шепард – улыбается в ответ… насколько это выражение по человеческим меркам сопоставимо улыбкой. Ничего, главное, она понимает. Через несколько недель Шепард уже встаёт с постели. К счастью, на этот раз не приходится скакать по укрытиям и уворачиваться от града пуль – можно, как любому порядочному выздоравливающему, неспешно разминать свеженькие мускулы и приспосабливаться к новым костям, гуляя по коридору под руку то с одним, то с другим посетителем. Но чаще всего, естественно, со своим единственным турианцем. Шепард исполняется 33. В качестве долгожданного подарка Миранда вручает ей пропуск в больничный тренажерный зал. Кибернетические глаза сменяются собственными, и если прежняя пара едва заметно начинала проявлять признаки дальнозоркости, то эта видит идеально и ко всему прочему снабжена чем-то вроде встроенного визора – одним из первых образцов «умной» технологии, которую удалось воссоздать после вспышки Горна. Кожные покровы восстановлены, над лицом потрудились на славу, и потому Шепард, впервые спустившись в спортзал, видит себя в ростовом зеркале прежней. Даже, пожалуй, чуть более молодой, чем до последней попытки умереть. - Недурно, - решает она. Гаррус, разумеется, согласен. Клонированные мышцы быстро приходят в тонус, синтетические элементы и без того всегда готовы к действию. Шепард снова начинена имплантатами, но только самыми необходимыми, без которых, как заверила Лоусон, она почувствовала бы себя неполноценной и почти что голой. К счастью, коммандер уверена, что все эти примочки ей больше не пригодятся. Однако она благодарна Миранде за эту своеобразную, но всё-таки трогательную заботу, и искренне улыбается ей своими восстановленными до мельчайшей чёрточки губами, улыбается себе в зеркале и замечает, что из уголков глаз полностью исчезли морщинки, улыбается – и шагает с больничной койки прямо на трибуны. Шепард дали время на то, чтобы оправиться и стать на ноги, но теперь её и её команду ждут ликующие толпы. Занятые восстановлением разрушенного, голодающие, без крыши над головой, ещё полгода назад люди и не вспоминали о той, кому обязаны победой. Теперь же, когда с помощью чуть менее пострадавших от войны колоний Земля снова начинает напоминать себя прежнюю, толпа хочет увидеть своего героя и воздать заслуженные почести. К Шепард запоздало приходит признание. Медали, ордена, почётные звания сыплются ливнем. На любом торжестве обязательно должны присутствовать «Нормандия», её экипаж, её капитан, красная ковровая дорожка, десяток высокопоставленных политиков, репортёры, звёзды и элита, военные, шампанское, сотни рукопожатий и розданных автографов… Шепард потом станет прикалывать к форме только одну медаль - ту, что первым вручит ей адмирал Хакет. Остальные побрякушки будут красоваться на своеобразном иконостасе, в который превратится дверь в душевую в каюте капитана. Приглашения не иссякают месяцами. Это утомительно, но почётно, и отступить, отказаться было бы непростительной слабостью. Да, на плечи Шепард легла ответственность за победу, но победа не станет полной, если не довести дело до конца. И потому, когда люди на Земле наконец-то насыщаются торжествами, чествованиями и автографами, «Нормандия» всё ещё не может отправиться на покой, а её экипаж – уйти в долгожданную увольнительную. Несколько основных ретрансляторов уже восстановлены. Почти полгода саларианцам понадобилось на то, чтобы всё-таки разобраться в устройстве ближайшего древнего сооружения, развороченного, мёртвого и потому доступного для детального изучения. Они же первыми восстановили работу ретрансляторов в своем секторе космоса и теперь помогали наладить доступ к территориям основных рас Совета. И «Нормандию» уже ждали на обезлюдевшей, но успешно восстанавливаемой Тессии.