Мои фантазии о дальнейших судьбах героев

      Только встреча с семьёй немного успокоила раздражение и возмущение Владимира Сергеевича.       Генерал вызвал «на ковёр» своего заместителя и старших офицеров.       – Что происходит с финансовыми отчётами? Почему по управлению перерасход средств? Кто будет выплачивать?       Офицеры сознались, что они даже понятия не имеют. Воронцов велел составлять все отчёты заново.       – Если это сознательный навет, я обещаю защитить вашу честь. Но берегитесь, если…       Сверкнув очами, граф не договорил. Подчинённые и так поняли.       С тем, что происходит в управлении военными сообщениями, нужно было разобраться срочно. Иначе – несмываемое пятно на репутации. Одной отставкой тут не обойдёшься!       Он догадался, зачем его постарались услать в Париж. Кто-то специально решил убрать генерала на время из Москвы и Петербурга, чтобы осуществить свою каверзу. Если бы имя его открылось, то пришлось бы графу вызывать злоумышленника на дуэль.       Считали долго, перепроверяли. Всё оказалось верно, без перерасхода.       Воронцов отослал военному министру новые отчёты. Его опять вызвали в военное министерство.       Дома Софья, услышав новость, вздохнула привычно.       – Владимир! Да хранит тебя Господь! – и перекрестила его.       Каждый раз без любимого она тосковала, стараясь занять себя разными бытовыми делами, и ни разу не пожаловалась мужу. С первых дней знакомства Софья знала: Владимир – человек долга. «Я должен! Мне приказано!» – это обсуждению не подлежит. «Без разлук не было бы встреч!» – успокаивала себя графиня.       Когда вернулся из столицы, Софья устроила ему замечательную встречу.       Она подарила мужу дюжину красиво вышитых батистовых сорочек. Работала над ними во время уроков изящного рукоделия. Показывала воспитанницам выпускного класса, как шить и вышивать рубашки для будущих мужей – и своему возлюбленному вышила заодно.       А Владимир Сергеевич надел на шею любимой золотую цепочку. Софья, по своему обыкновению, смущалась, отказывалась, в конце концов решила подарить золото Любочке.       А графу так и не удалось узнать, кто был виноват в его неприятностях.       * * *       В конце лета Вера и Ваня сидели в саду на деревянной скамейке.       – А всё-таки жаль, – сказала Верочка, – что женщин не берут в армию! Я бы непременно пошла учиться на офицера, как ты и Серёжа!       Густые тёмные волосы у девочки уже отросли так, что они были заплетены в толстую косу.       Ваня, подстриженный под ноль, готовился отправляться в кадетский корпус. Он думал, что есть какие-то мужские сферы, в которых женщинам нечего делать, но его сестра – это командир в юбке!       Сам он спокойно отнёсся к будущему обучению в корпусе. Серёжа ему рассказывал, что ничего страшного там нет. Надо просто привыкнуть. Да и Николка Бутов поможет, поддержит! Сын друзей семьи уже в четвёртом классе.       – Хм, Вера, а что тебе делать в армии?! – спросил он всё-таки.       – Как что? Родину защищать.       Увидев, что брат собирается возразить, Вера перебила его:       – Папенька служит, Серёжа служит, даже ты, Вань, и то в кадетское поступил!       Ваня обиделся на «даже ты»:       – Я мужчина! Со мной другое дело!       Вера хотела ответить, но тут Динка пришла, привлечённая голосами брата и сестры.       – Ваня, покружи меня, пожалуйста!       Иван подумал, что в последние денёчки с сёстрами надо ублажить Дину. Он протянул руки:       – Ну, давай!       Мальчик и девочка стали весело кружиться, взявшись за руки. Вера бегала вокруг них, потом решительно разомкнула их руки, и они закружились втроём.       – Спорим, устою, если отцепитесь! – закричала Вера и вырвала свои руки у брата и сестры. Надинка отлетела бы, если бы Ваня не удержал. Вера отбежала задом, но не упала. Довольная улыбка сияла на лице.       * * *       Начался учебный год, и Ване пришлось поначалу туговато в казарменных условиях. Мальчики вокруг него были самого разного характера и жизненного уклада, привезли с собой свои привычки. Но Ивану было хорошо потому, что он мог немедленно получить ответы на любые вопросы - от Николки Бутова.       Неожиданно для себя Иван Воронцов нашёл утешение в манеже корпуса. Занятия верховой ездой были два раза в неделю по два часа. Фельдфебель, сопровождавший кадетов, тоже очень любил лошадей. Он говорил Ване, поглаживая усы: «Лошадь, ваше благородие, она как человек: любит доброту, внимание, а уважает уверенность и силу».       Ваня вспоминал, как говорил ему отец: «Объездить дичка помогают любовь и сила». Слова фельдфебеля ложились ему на душу. Старый солдат тем временем продолжал, похлопывая по шее коня, на котором сидел кадет Воронцов.       - Как и у людей, у лошадей - норов!       Выслужившийся из солдат бывший крестьянин не знал слова «характер».       - Сильный жеребец или кобыла не будут слушаться и подчиняться «слабому» человеку даже за пряники и прогулки по цветочным полям.       Десятилетний Иван во что бы то ни стало желал сделаться «сильным человеком». Ночью ему снились отец и крёстный, которые с одобрением смотрели на мальчика и повторяли: «Мир человека и лошади - такой же как и наш: доброта, воля, уважение! Без соплей, слабости и предательства. Принцип взаимной выживаемости - и всё! Конь тебя не предаст - и ты его не предавай!»       * * *       Для Евгения и Надежды этот год был суматошным, даже встретиться с друзьями было некогда. На лето Бутов отвёз детей и жену в Пензу к маменьке.       Софья еле дождалась, когда можно будет поговорить с подругой. Воронцовы с Бутовыми увиделись только на общих именинах Софьи с дочками и Надежды.       Наденька делилась с Софьей ощущениями молодой матери. Бутовским близнецам исполнилось уже… десять месяцев.       – Мы с тобой с крестин не виделись! – вспомнила Софья.       – Помнишь, как ты пришла меня навестить после родов? – спросила Надя.       Софья, конечно, помнила. Первое, что сказала подруга, тоже хорошо помнила. «Евгений назвал сына Владимиром, а дочку – Еленой», – как будто оправдываясь, сказала Наденька. В ту, первую встречу Надя спросила о крёстных.       «Если Владимир будет в Москве, то обязательно станет крёстным!» – ответила Софья. «Но ты тогда не сможешь крестить младенцев», – рассудила Наденька. «Не смогу! – подтвердила и Соня. – А вы возьмите Любочку в крёстные матери!» Так и сделали. Люба согласилась.       Мама объяснила старшей дочери ответственность решения стать крёстной. Любе было семнадцать – всего на год меньше, чем самой Софье, когда она усыновила Серёженьку. Тайна рвалась из души Софьи, но она молчала. Люба чувствовала напряжение маменьки, часто массировала ей шею и спину, стараясь расслабить, но всё равно Софья разболелась.        Даже фройляйн Штольц приходила навестить свою коллегу и ученицу, приносила подарки от девочек-воспитанниц. «Софьюшка! Чьто это? Ви никокда нэ болели!» – спрашивала она с испугом.       Оксана привела хороших врачей из клиники. Софья молилась. Дети и Владимир, как могли, ухаживали за маменькой и женой. И Софья быстро поправилась.       * * *       Владимир обсуждал с Бутовым свежие европейские и азиатские новости.       В России прошла перепись населения.       - Шестьдесят семь с половиной миллионов людей живёт в Российской империи!       Бутов с мрачным видом думал о том, что многие из них погибнут.       - Война неизбежна! Владимир!       Если в Европе пока порохом не пахнет, Россия умеет уладить дела миром - или запугать европейские державы, чтоб не смели соваться, - то в Азии не всё так радужно. Япония бурлит.       - Но и на Востоке без Запада не обходится! Британия поддерживает Японию, - сказал Бутов. - А вы решили сооружать в Манчжурии железную дорогу!       - Решившись на сооружение КВЖД, мы надеемся достичь сразу двух целей: укоротить протяжённость магистрали, сократить строительные расходы, а также упредить влияние Японии в Северном Китае!       - Поднебесная всё более откровенно демонстрирует экспансию в этом районе!       - Ну а как ты думаешь, Евгений, - Китай поддержит нас в войне с Японией? - спрашивал Воронцов.       - Не знаю, Владимир! Судьбы мира решаются! Кстати, - перевёл он тему, - как твои защитники Отечества поживают?       Владимир стал рассказывать о сыновьях.       * * *       - Наденька! - продолжала расспрашивать Софья свою подругу. - Расскажи, как сейчас живёшь!       Хотя она видела, что всё хорошо у Бутовых, но Надежде самой не терпелось поделиться радостью.       – Вава и Лёля подрастают! Скоро побегут ножками, – хвалилась молодая мать.       – А Манечка как? – спрашивала участливо Софья у Наденьки.       – Соня! У Манечки родилась дочка, ей уже три месяца!       – Ах, как быстро время идёт!       – Родители назвали её Юлия Макарова, очень красиво. Юлия Прокопьевна. Только вот плохо: маменька Евгения скучает в одиночестве. Прокопий Петрович не приглашает её к себе в дом. Придётся, очевидно, звать её в Москву, к нам.       – А где молодые живут?       Софье всё было интересно. Наденька отвечала довольно печально:       – В некотором удалении от Пензы. У них там большая усадьба, кирпичный дом в стиле готики и классицизма.       – Большой? - расспрашивала Софья.       – Да, просторный. Центральный корпус из двух этажей и ещё одноэтажные боковые крылья. Основательный дом, тёмный и таинственный.       – Самое то – для романтических барышень! – хитро посмотрела Софья на подругу. Ей хотелось расшевелить Наденьку.       – Я думаю, купец Прокофий Макаров не остановится на одной барышне: ему же нужны наследники, чтобы было кому дела передавать! – по-деловому подхватила Наденька со скрытой иронией.       – Что же для бабушки места не хватило? – озабоченно переспросила Софья.       – Мужчину понять можно… – протянула Надежда. – Он хочет жить своей семьёй, чтобы тётки не вмешивались.       Но на лице её явственно читалась обида. Елена Васильевна всю душу в девочку вкладывала – могли бы молодые и отплатить бабушке добром за добро!       * * *        К дню рождения матушки написал письмо Серёжа. Он подробно описывал, как доехал до своей части, как явился к командиру… Его артбригада находилась в Белоруссии, в городе Гродно.        Подпоручик Воронцов в парадной форме отправился к командиру. Приняли его по-семейному, пригласили отобедать. Серёжа сказал, что должен вначале представиться старшим по чину.        – Ну, сходи, сходи, сынок… К обеду не опаздывай!        Командир полка Александр Феликсович был старше отца, но всё ещё полковник. Он рассказал, что кончил Полоцкий кадетский («Как Петруша Басманов», – подумал Серёжа), а затем – Михайловское артиллерийское.        – Ваше высокоблагородие, я только что выпущен из этого училища! – сказал Воронцов почтительно.        – Думаю, мы с вами, подпоручик, ещё побеседуем о Петербурге! – ответил командир и отпустил Серёжу.        Юноша шёл по улице и размышлял, почему старший офицер так отнёсся к нему, не по уставу, а по-семейному. Радоваться этому или огорчаться?