Мои фантазии о дальнейших судьбах героев

      Когда Воронцова вызвал начальник и объявил о том, что даёт ему отпуск до 20 августа, полковник был очень удивлён.       - Как же так, Ваше превосходительство? Я же был в отпуске на Рождество?       - Ха-ха, граф! - ответил Яфимович. - На Рождество мы все... гуляли! А это очередной отпуск.       Начальник не стал рассказывать, что генерал Шестаков похлопотал за него. Разговорчивость Петра Ильича была известна всем, а Яфимович знал, что Воронцов - приятель Шестакова и будет очень недоволен его привычкой поделиться секретами!       Воронцов ощущал внутреннее напряжение. Жаль, что Россия в то время не имела вооружённых конфликтов: пойти в атаку полковнику всё ещё не терпелось! А тут предлагается ехать отдыхать... Он знал, чувствовал, что Софья нуждается в его поддержке, участии, успокоении. В нынешнем состоянии графа это была сложная работа, требующая определённых усилий и душевных затрат. Но ради любимой он был готов и её выполнять с радостью!       Дальние родственники Воронцовых владели Алупкинским дворцом. Владимир Сергеевич написал им и попросил разрешения остановиться в одном из помещений. За приличную плату, разумеется! Крымский Воронцов (светлейший князь Михаил Андреевич, внук бывшего генерал-губернатора Новороссии) ответил, что приглашает семью графа погостить, по-родственному! «Приглашаю героя русско-турецкой войны и его семью, не откажите из уважения к памяти моего деда - генерала, начинавшего Бородинское сражение!» Сколь ни смущался граф от комплиментов, но такое приглашение отвергнуть не посмел!       Владимир купил билеты на поезд, все собрались, и Офимьевну с собой взяли, и отправились в Крым!       Алупкинский Воронцовский дворец был построен в середине XIX века генерал-губернатором Новороссии Михаилом Семёновичем Воронцовым. Да-да, тем самым, который «полумилорд-полукупец»...       Москвичи были поражены самобытностью и царским величием этого шедевра архитектуры.       Хозяева дворца выделили семье графа целый флигель.       - Располагайтесь в гостевом корпусе! Ах, графиня! - говорил управляющий. - Нам очень приятно сообщить, что здесь как раз были апартаменты графини Софьи Воронцовой - дочери генерал-губернатора! Это была душевная женщина, такая же очаровательная, как и Вы!       В первый вечер Михаил Андреевич устроил чаепитие в столовой флигеля, немного рассказал о дворце, провёл маленькую экскурсию.       Впрочем, хозяева не докучали своим гостеприимством. Гости в основном сами осваивались на новом месте.       Нашим Воронцовым было непривычно видеть столько роскоши и великолепия вместо функциональности и целесообразности. У Владимира Сергеевича был совершенно другой подход к богатству, а его близкие перенимали его взгляды.       В шести интерьерах Шуваловского флигеля сохранились произведения искусства, отражавшие стиль прошедшей эпохи. В бывшей гостиной графа Шувалова, в его кабинете было всё так, как при жизни хозяев. Граф Шувалов, муж Софьи Михайловны, был меценат и коллекционер.       В кабинете графа А.П.Шувалова висели портреты хозяина в разные годы, выполненные русскими и европейскими художниками. Стены гостиной были украшены гравюрами французских мастеров XVIII века, из серии «Жизнь Марии Медичи» по картинам П.Рубенса. На стенах других комнат висели пейзажи и натюрморты западноевропейских художников XVIII-XIX вв., цветные эстампы английского художника Уильяма Даниэля с видами Лондона.       Софья разглядывала их и думала: «Асечка, Асечка! Как же ты привыкла к чужой стране, к Лондону?..»       В столовой стоял мебельный гарнитур красного дерева, английской работы первой половины столетия, в стиле Чиппендейл. Посуда, на которой предлагалось питаться гостям, тоже была дорогая и редкая. Стол был сервирован обеденным сервизом из мейсенского фарфора и богемским стеклом. На повседневных тарелках с надписью «Алупка» красовался герб Воронцовых-Дашковых. Чай пили из сервиза работы императорского фарфорового завода.       Всё богатое и редкое, историческое. С детьми в таком великолепии даже страшновато! Вдруг разобьют что-нибудь!       Нянюшка привезла с собой обыкновенные детские чашки и плошки, кормила детей в их комнате.       - Не дай Бог, испортим красоту-то такую! Не ходите, дети, в столовую!       Выражение её лица было озабоченное и даже испуганное.       Граф улыбался в усы и объяснял, что и Ване с Динкой, и Верочке, и Любе с Серёжей придётся со временем осваивать светскую науку: без этого в обществе нельзя, надо быть comme il faut! Поэтому он сажал за стол и Любу, и Серёжу.       - Тебе год остался нежиться в детском возрасте! Окончишь корпус - поедешь в самостоятельную жизнь, в столицу! Там надо суметь держаться достойно! Посмотри, какие стандарты предъявляются семье Воронцовых! Ты приедешь как представитель нашей фамилии! Ты не должен её посрамить!       От этих слов отца у Серёжи холодно становилось в животе. Он был всё-таки очень домашний мальчик.       Люба ему шептала:       - Ничего, не бойся! Я тебя всегда поддержу!       А какая была спальня в Шуваловском корпусе, или, по-старинному, по-светски, - будуар! Ах, это была необыкновенно роскошная, со вкусом обставленная комната á la chinoise (в китайском стиле)! Многие декоративные мелочи были привезены с Востока! Кровать под пологом, мягкие, с изогнутыми спинками кресла мастерской Гамбса, бюро-секретер голландской работы XVII в., туалетный столик у зеркала, фаянсовые кувшин и таз для умывания – всё подчёркивало уют и интимность обстановки.       Впрочем, первое время такая романтическая атмосфера рождала даже некоторые неудобства. Ведь после операции должны были пройти полтора месяца, долгие шесть недель, сорок два дня, день за днём, а вернее - ночь за ночью... А когда нельзя, тогда ведь особенно хочется! Хорошо, хоть целоваться можно было сколько угодно!       Утром, пока Софья спала, Владимир обычно спускался к морю, окунался в воду, или устраивал пробежку в укромных аллеях сада, или же делал пару-тройку кругов верхом. На месте ему не сиделось. А потом Софья и Владимир пили в спальне чай из сервиза «tête à tête» (на двоих).       В Шуваловском корпусе многое подчёркивало семейный характер помещения. Стены будуара были украшены изображениями родителей и близких родственников Софьи Михайловны. Воронцовы также разглядывали многочисленные портреты своей дальней родни в гостиной-портретной с великолепным ореховым гарнитуром мастерской Шератона.       По просьбе молодёжи Михаил Андреевич немного рассказал о каждом из Воронцовых и Воронцовых-Дашковых, об их военных и государственных заслугах. Дети прониклись ролью их родни в истории России.       Владимир Сергеевич был рад, что этот визит в Алупку оказался не только развлекательным, но и полезным. Пусть дети набираются впечатлений! Впрочем, он понимал, что запомнить что-то смогут только старшие: Люба и Серёжа.       * * *       Софья и Владимир с детьми гуляли и любовались дворцом. В нём разные стили и эпохи обрели единство. Величественная красота порой подавляла зрителя.       Софья задумчиво смотрела на западный парадный фасад – образец средневекового замка с бойницами, крепостными стенами и высокими башнями и вспоминала Асю Черневскую. Строгие и чёткие готические линии северного фасада с пышными ренессансными элементами также напоминали туманный Альбион.       - Владимир! Посмотри! Архитектура дворца напоминает английский стиль! Как будто мы в Лондоне!       - Да, милая, генерал-губернатор граф Воронцов был известен своей приверженностью к Англии!       Там, где строгая и шаблонная поздняя английская готика сменялась вычурным и изысканным восточным стилем, графиня вспоминала о своей подруге Мириам.       - А посмотри: белоснежная ниша, с лепниной и сине-голубыми узорами, выходит прямо на море!       - Маменька, маменька! Погляди: львы на этой лестнице - как живые!       - Они как будто сторожат вход во дворец!       Воронцов украдкой наблюдал за женой и детьми. Старшие радовали, особенно Серёжа: от его внимания не ускользнуло ничего! Это очень пригодится ему на фронте!       Граф Воронцов ещё не знал, какие и когда ждут его сына войны, но юноша готовил себя к военной карьере, поэтому и такую возможность нельзя исключать!       - Смотрите: этот вход с голубой полусферой напоминает восточные памятники! Как в Туркестане, не правда ли, папенька?!       - А вот здесь - как в Испании! Испанский дворец!       - Я здесь, Инезилья, я здесь под окном! - начали дурачиться Люба и Серёжа.       У Воронцова не хватало духу делать замечания детям. Он понимал, что они отвлекают маму от ненужных мрачных дум. В обычных условиях они ведь ведут себя прилично!       * * *       Тата приезжала к ним в гости с сыном. Это была взрослая, серьёзная женщина с очень добрым выражением лица. Нельзя сказать, что она не изменилась. Она была красива зрелой материнской красотой. Впрочем, как и Софья. Татьяна гордилась своим сыном, очень любила его, души в нём не чаяла. Это был выстраданный ребёнок. Он был похож и на мать - чертами лица, и на отца - формой головы.       - Павлуше уже три года!       Мальчик бегал, играл с камушками, с листочками, всем интересовался, везде стремился залезть! С Динкой, на год старше, играть не хотел. Люба взяла над ним шефство, чтобы у мам была возможность поговорить.       Женщины бросились друг другу в объятия. Им было о чём помолчать вместе, каждая знала, что подруга её понимает как никто. С Татой можно было поговорить о сокровенном.       - А я, Таточка, потеряла ребёнка!       Опять у Софьи и Татьяны были совпадения в судьбе. Тата сочувственно отвечала:       - Сонечка! Я знаю, что ты сейчас чувствуешь! Больше внимания уделяй сейчас детям! А осенью вернёшься в Москву - иди опять в институт!       Тата нарочно сказала так: она знала, чем утешить Софью.       - Тата, душечка моя! Я так и сделаю, спасибо Оксане, фройляйн Штольц и начальнице института!       Все вместе гуляли в парке. У всех были на головах широкополые шляпы, чтобы солнце не попадало на лицо.       - Соня! Ты должна себя беречь! У тебя дети маленькие! Меня очень тревожит, что ты жалуешься на сердце!.. Впрочем, в Крыму прекрасный климат, и если вы несколько месяцев проведёте здесь, то твоё здоровье поправится!       - Та-аточка! Владимира отпустили только до 20 августа. И я должна быть в институте, и у Серёжи с Любой каникулы заканчиваются!       Зотова вздохнула, наконец, спокойно! Софья опять вернулась к своему обычному деловому настроению. Значит, всё у неё будет в порядке.       - Ничего, полтора месяца - тоже хорошо! Только не сиди и не лежи на солнце! Будь в тени!       Выражение Татиного лица сделалось очень озабоченным. Соня заулыбалась ей.       - Ты, Таточка, прямо как доктор!       - С мужем-доктором ещё не того понаберёшься! - Тате и самой стало смешно. - Может, всё-таки съездишь со мной к Дмитрию Александровичу? Он тебе посоветует лечение.       - Я об этом подумаю. А ты сама-то как, Тата?       - Вот, воспитываю сына, - ответила Тата, понимая, что этим опять задела рану на сердце подруги.       Соня пыталась сдерживаться.       - А старшие?       - Старшие в Москве, Соня!       - Передай им, что мы их всегда ждём! Когда захотят увидеться, пусть заходят! Если нужно чего, мы всегда поможем!       - Самостоятельные они у нас! Митя занят исследованиями. Настя замужем за Митиным однокурсником.       - Я помню. Илья Фёдоров.       - Да. Его посылают в Германию на стажировку, наверное, они вместе с Настей поедут! Может, она там и родит, если не успеют вернуться!       Соня засмеялась.       - Надо же! Настя - и уже родит!       Тата с запозданием прикусила губу: опять запретная тема! Но Сонечка ничего, держится!       Утром и вечером всей компанией или по очереди ходили купаться в море. Женщины окунались в закрытой купальне.       - Знаешь, Тата, это напоминает мне почему-то поэму «Бахчисарайский фонтан»!       - Да, как наложниц гарема водили купаться, но чтобы их никто не видел!       Люба тоже окуналась вместе с дамами. Никто не видит и неглубоко! Не надо брать пробковую доску - и так не утонешь: просто негде!       Мужчины же предпочитали плавать между скал. Туда же рвалась и юная амазонка - Верочка, а о Динке-рыбке и говорить нечего! Вода - это её стихия! Владимир Сергеевич не разрешал заплывать далеко, сам контролировал дочек, загонял обратно к берегу.       - Папенька, папенька! Вода меня сама держит! Смотри: я не двигаюсь, а она меня держит!       Столько было восторгов!       Если Дина дразнила Верочку или перегоняла её в заплыве, то сестра обижалась на малышку. Она хотела во всём быть первой!       - Я старше! Я больше!       - Да кто ж тебе, Вера, мешает? Давай! Будь первой!       А Динки уже и след простыл...       Единственная загвоздка была - девичья одежда для плавания. Раньше ведь не было современных удобных купальных костюмов. Дочки у Воронцова были ещё маленькие, поэтому обычных батистовых панталончиков им пока хватало. Правда, Серёжа всё равно отворачивался, когда сёстры вылезали из воды на берег и прыгали по камушкам босыми ногами. А отец ловил их и вытирал большими полотенцами. У Динки - розовое, у Веры - зелёное, чтоб не путаться. И сразу же заставлял переодеваться.       - В мокром не сидите и шляпы надевайте, а не то солнце голову напечёт!       Ванюшку отец тоже учил плавать. Но этот мальчик пока плескался недалеко и с пробковой доской.       - Сергей, посмотри, пожалуйста, здесь за Иваном! Мы с девочками вернёмся, и я тебя сменю! Главное - не спускай с него глаз, чтобы он в воду не заходил. Вот тут, на линии прибоя, лучше постройте какой-нибудь замок из песка и ракушек!       Владимир Воронцов, как мы видим, привык уже быть заботливым ответственным отцом! Не каждый мужчина, тем более офицер, полковник, без пяти минут генерал (исключая, наверное, П.И.Шестакова) будет так возиться с детьми, будто нянька! Но Владимир Сергеевич не на словах, а на самом деле любил своих детей! Ему было с ними интересно, приятно и, до поры до времени, - легко!       * * *       Ближе к вечеру, когда солнце не так пекло, граф устраивал походы с пикниками, учил разжигать костёр с одной спички. Верочка тоже глядела тут как тут!       - Папенька! А я? А мне? Я тоже хочу научиться разжигать костёр с одной спички!       Девять лет - совсем взрослая барышня! Пора уже и уметь спички зажигать! И папа учил Верочку.       Серёжа-то как будущий офицер уже давно освоил эту премудрость. Ему отец предлагал сделать шалаш из подручных материалов.       - Кадет! Растения понапрасну не губи!       Вот задача: и шалаш сделай, и ветки не руби!       Младшие с большой радостью устраивали игры в шалаше, который сделал Серёжа. А завидев маменьку, малыши бросались к ней! Так и шли тесной кучкой: Тата, Павлуша, Софья, Диночка и Иванка. Мамы и дети помогали друг другу подниматься в гору на крутых склонах.       А те, кто хотел посоревноваться в силе, ловкости и умении, составляли компанию отцу.       - А кто быстрее по склону горы вот до того камня?!       Серёжа, Люба, Вера стремились перегнать один другого, но камень оказался на другом склоне, за лощиной. А казался таким близким!       - Вот и в жизни порой цель кажется близкой, только руку протяни. А на самом деле надо ещё сорок башмаков железных истоптать, сорок посохов булатных истереть, прежде чем до неё доберёшься!