Primus inter Pares

Следующее утро началось с наступления солдат Кромвеля на лагеря короля. ДАртаньян и Портос, оказавшиеся в самом эпицентре событий, при это явно не желавшие этого, старались не вмешиваться в процесс пленения Карла Стюарта. Ровно до тех пор, пока… - Портос, Бог мой, смотрите! – закричал ДАртаньян, пытаясь перекричать шум выстрелов и гомон людей вокруг. - Куда? – Портос начал вертеть головой. - Да туда, туда! – Гасконец указал рукой в сторону, где предположительно был король со своими защитниками. – Видите там двоих не в форменных мундирах? - Вижу… ну и кто… Черт меня побери, это же Атос и Арамис!!! - Тссс, тихо, не кричите так громко! Это они и, как мне кажется, нам очень быстро нужно оказаться подле них, иначе… - Иначе они погибнут! – констатировал Портос, рванувшись было вперед, но ДАртаньян удержал его. - Постойте, Портос, мы не можем дать понять всем, что знаем, кто они. Ни нам, ни нашим друзьям сейчас это лучше не показывать. Мы должны взять их в плен! - В плен? Наших друзей? Вы шутите, мой друг… - Некогда объяснять, делайте как я говорю, Портос! – воскликнул ДАртаньян и побежал вперед. *** В голове короля роился такой потрясающий по своей густоте туман, что он никак не мог справиться с мыслями и дрожью в руках. И дрожь эта была никак не порождением страха. Скорее, результатом невыносимой душевной боли. Король был предан, продан своими шотландцами, которым он доверился, к которым он припал, как к последней надежде на спасение королевской чести. Только что, фактически на его глазах, был убит преданный дворянин, друг – лорд Винтер. Предательским выстрелом в упор. Как убивают бешеных собак. И буквально в эти же самые мгновения сам король был пленен. Пленен англичанами, его подданными, среди которых особенно выделялся ненавистью и рвением странный молодой человек. Бледнолицый, с такими тусклыми и почти ничего не выражающими глазами, что, глядя в них, становилось не по себе. «Лишь бы сохранить самообладание и не показать слабость перед этими плебеями!» - одернул себя Карл, когда неприятный молодой человек столь открыто и нагло издевался вслух над своим, пока еще, королем. Карл с болью в последний раз обернулся на тело Винтера, прикоснувшись невольно к ленте Святого Духа, только что снятую с лорда. Казалось, что лента еще сохраняет тепло того, кто был по заслугам вознагражден ею. Потом он обвел глазами толпу, в поисках двух французов, посланников его жены и дочери, которые столь отважно и преданно взялись служить ему, чужому для них королю. «Ах, почему же у меня не было таких преданных дворян в моем окружении, преданных, умных и благородных сердцем, готовых говорить мне правду, даже когда она неприятна мне… Быть может, этой катастрофы можно было тогда избежать. Как хочется мне, чтобы подле моего сына, если провидение смилостивится и он станет моим наследником на престоле, чтобы подле него были такие люди, как этот граф де Ла Фер и шевалье дЭрбле… Счастлив тот король, которому служат такие дворяне…» Король увидел уже только спины удаляющихся французов, которых пленили. Мысленно он попрощался с ними. «Прощайте, друзья, храни вас Господь. Вы выбрали плохого короля и монархию в агонии для вашей преданной службы… Мне нечем отблагодарить вас…Прощайте!» Стараясь не встречаться взглядом с конвоирами, которые, напротив, с явной насмешкой и наслаждением искали возможность взглянуть в глаза плененного монарха, Карл Стюарт, погруженный в тяжелые мысли, отправился в Гольденбайский замок. *** „Четверо.... четверо французов...“ – Мордаунт не мог окончательно осознать то, что напрашивалось само собой. Он во весь опор мчался к Кромвелю, чтобы раздобыть злополучный приказ, который вытребовал у него хитроумный гасконец. „Черт бы побрал эту французскую лису. Была бы моя воля, я бы просто пристрелил его на месте и забрал то, что мне нужно. Но сдается мне, он неспроста так защищает это гнездо... те двое – с ними все понятно... аббат дЭрбле... подлый иезуит, преступивший все заповеди господни... но главная моя цель не он... граф де Ла Фер... как же я тебя ненавижу! Уничтожу, как только доберусь до него... в страшных муках будет он умирать, как умирала... моя мать! “ Наконец показался дом Кромвеля, и Мордаунт, спрыгнув с коня, быстро скрылся за дверью, а через четверть часа снова выбежал, направившись обратно. „Думал, мне так сложно будет получить эту чертову бумагу? – яростно пришпоривая лошадь, думал Мордаунт. – „Теперь тебе некуда будет деться, отдашь мне своих друзей, как миленьких. Теперь я не сомневаюсь, что это твои друзья. А там я и до вас, господа ДАртаньян и дю Валлон, доберусь. Дайте мне только время. Я живу местью, господа, до своего последнего вздоха, пока вы будете живы, я не успокоюсь...“ Но чем ближе подъезжал Мордаунт к дому, в котором расположились четверо друзей, тем больше его охватывало неясное, животное беспокойство. Возле дома творилось что-то невероятное. Крики солдат, пальба во все стороны, топот копыт по мостовой... Мордаунт влетел на своем коне в самую гущу людей. - Приказ! Приказ у меня! Где пленники?! – соскакивая с коня, прокричал Мордаунт. Сержант указал на распахнутую дверь и пустую комнату, не в силах говорить. Мордаунт в два прыжка поднялся на крыльцо, увидел все. Последней его мыслью, прежде, чем сознание поглотил мутный туман, была: „Это они! Все четверо!“