Мир в ореховой скорлупке

Курт смотрел на серую ленту дороги, убегающую под колеса автомобиля. В лобовое стекло бился дождь, погода была отвратительная, самая что ни есть осенняя, в такую погоду сидеть бы завернувшись в плед, дома, и смотреть телевизор. Так бы поступило большинство тех, кого он знал. Волландер отогнал эти мысли, что толку думать, как бы было. Он чуть прибавил скорости, на дороге встречалось мало транспорта, так что можно и полихачить. Главное, не увлекаться. На самом деле, он хотел быстрее добраться до места, боясь уснуть за рулем. Он не спал уже несколько дней, хотя ему следовало это сделать – здоровье врач велел беречь, хорошо питаться, нормально спать, гулять побольше. Волландер пообещал ему, что постарается. После выписки из больницы, где провел несколько недель, получив огнестрельное ранение, он как будто бы даже с облегчением вернулся к своему образу жизни – вечному недосыпу, отсутствию нормальной еды, нервным нагрузкам, совершенно несвойственным его возрасту, и полному тотальному одиночеству. До Мальме было еще минут 20 езды на такой скорости. Курт подумал, что надо бы заправить машину, но оставил эту мысль – с бензином все было в порядке, он просто заволновался на подходе к цели, и пожелал отсрочить момент, когда войдет в двери клиники, где находится Мартинссон. Волландер с содроганием вспоминал момент, когда его напарник нажал на спусковой курок, избрав по каким-то неведомым причинам целью – его, Курта. Обе пули вошли в плечо, чудом едва не раздробив кость. Мартинссон не был хорошим стрелком, это спасло Волландера. Курт не успел отреагировать, он просто не ожидал, что произойдет нечто подобное, не был готов. Никто не был. Прежде чем его обезоружили, скрутив руки, навалившись, прижав к столешнице, Мартинсонн попытался застрелиться, но произошла осечка, и Нюберг выбил у него из рук пистолет. Дальше Курт помнил плохо, ему потом рассказывали, что понадобилось двое сильных полицейских, чтобы удержать худого, даже хрупкого Мартинссона. Тот вырывался с такой яростью, что его пришлось почти оглушить, и заковать в наручники. Хотя потом он так же внезапно успокоился, и уже не проявлял признаков агрессии, с равнодушием наблюдая за происходящим. Позже, когда проводили допрос, как рассказывала Анн-Бритт, Мартинссон спокойно отвечал на вопросы, говорил все как есть. Но когда у него спрашивали о причине, заставившей его стрелять в старшего инспектора и коллегу, Магнус терялся, сбивался, нервничал и как будто бы плохо понимал, о чем собственно, речь. Он запросто мог рассказать, что делал в течении этого и предыдущего дней, но совершенно не помнил, что происходило перед и после выстрелов. Лиза Хольгерссон сама лично разбиралась в этом непонятном деле, присутствовала на допросах Мартинссона, пытаясь понять, что же все они упустили. Скандал замять не удалось, и вскоре прессе стало известно, что один истадский полицейский напал с оружием на коллегу, безо всяких видимых причин. Лиза привлекла лучших специалистов, велев им разобраться. Все это время Курт провел в больнице, ранение вызвало осложнения в здоровье, и он мог только лишь наблюдать со стороны за происходящим. Он много бы отдал, чтобы поговорить с Магнусом самостоятельно, потому что, как и все, не видел причин. Злости, ненависти к Мартинссону он не испытывал. Непонимание отодвинуло эти эмоции на задний план. Он не мог поверить, что Магнус так ненавидел его, что хладнокровно решил убить, зная о последствиях, средь бела дня, прямо в управлении. До этого они спокойно работали, как обычно. Курт силился вспомнить хоть что-то, что насторожило бы его в поведении напарника, но не мог. Мартинссон пришел на работу в обычное для себя время, чуть раньше самого Волландера, они вместе выпили кофе, потом Мартинссон попросил Курта глянуть его отчет о текущем деле, они пообщались еще несколько минут и разошлись каждый в свой кабинет. Все как всегда – приветливое безразличие. А потом были два выстрела. Курт остановил машину перед шлагбаумом на пропускном пункте, показал удостоверение. Через две минуты он поднялся по главной лестнице больницы на второй этаж. Там его встретил врач, с которым он договорился заранее о своем визите. С врачом, Юханом Бергером, они были знакомы давно – учились вместе, так что получить разрешение на столь позднее посещение не составило особого труда. Волландер не смог приехать раньше. И не видел Мартинссона после происшествия. Анн-Бритт приходила к Курту в больницу и рассказывала о ходе расследования. Мартинссон прошел все возможные экспертизы, и сомнений в том, что он не в себе, не осталось. Будь он в здравом уме, ему грозило бы заключение, по всей строгости, тут бы даже не помогли никакие связи – Лиза Хольгерссон была настроена решительно. Да и начальство сверху требовало полной меры. Но – Мартинссон оказался не за решеткой, а в палате психиатрической клиники. И Курт не знал, что было бы лучше, если к данной ситуации вообще применимо данное слово. - Как он? - Да как всегда. Не понимает, почему его здесь держат. Требует тебя увидеть, кстати. Бывает, злится без причины, но так же быстро успокаивается, впадает в состояние апатии, даже аутизма. Странно все это – такое впечатление, что он не понимает, что сделал. Хотя – знаешь, обычное состояние большинства людей, которые здесь находятся. - Совсем неадекватен? Есть версии?... Бергер обошел стол, листнул папку, видимо с историей болезни пациента. Покачал головой. - Разве адекватный человек будет стрелять ни с того ни с сего в другого? У меня есть кое-какие предположения, но это скорее похоже на фантастику. Когда человека программируют на какие-либо поступки. Понимаешь, о чем я говорю? – он внимательно посмотрел на Волландера. – Известны подобные случаи – человек вдруг совершает несвойственный ему беспричинный поступок, а потом ведет себя как будто ничего не произошло. Грубое вмешательство в психику и нервную систему, обычно люди, через это прошедшие, становятся неполноценными. Да и тебе наверняка встречались такие необъяснимые моменты… Да, встречались, подумал Курт. Но думать о том, что Мартинссон – один из этих моментов, не хотелось. Он слишком хорошо понимал что случается с такими людьми. И еще – все-таки это было слишком страшно. - Последнее время что-то много таких развелось, посмотришь сводку, ужаснешься…- флегматично произнес Бергер. Курта зацепило это «таких». Каких? Мартинссон был обычным нормальным человеком, которому можно было доверять. Хотелось доверять. Курт с сожалением подумал, что его больше всего угнетает не само нападение, попытка лишить его жизни, а рухнувшие в миг хрупкие сваи доверия, на которых складывалась их работа. Он бы даже назвал это почти дружбой. Хотел бы назвать. Но уже не получится. Самое ценное-то – вот оно, потеряно, чудовищно убито. - Ты идешь? Он вздрогнул. Да, задумался. - Да… - Курт тяжело поднялся из кожаного кресла, и пошел следом за Бергером, по коридорам, думая о том, кого сейчас увидит...