Forever and a day

Катя внимательно всматривалась в девушку в зеркале, пытаясь понять, кто же это. Большие карие глаза блестели, светились счастьем, странная, глупая улыбка на губах, белое платье… До колен, из украшений – лишь пояс, завязанный сзади бантом и большие узорные вырезы кружевных цветов и листьев спереди, из под которых виднелся бежевый подклад. Простое, хлопковое платье. В таком можно пойти в кино или в кофейню жарким летним днем. Но сегодня было не так жарко, и ансамбль дополнила тончайшая белая шерстяная кофточка. Те туфли, которые София уговорила Катю купить к платью, на высоком каблуке и, цитируя саму Софию – «с очаровательнейшими бантиками на носке» благополучно были оставлены в коробке и спрятаны под кровать, а их место на Катиных ногах заняли простые черные кожаные сандалии на невысокой платформе. В конце концов, это был день ее свадьбы и, раз уж совсем без празднования обойтись не удалось, как того они с Пашей хотели, Катя решила делать то, что нравилось ей хотя бы в таких мелочах как внешний вид. К ее счастью, у Лидии случился какой-то форс-мажор с праздничной едой и все силы (то есть очень эмоционально возбужденная София Владленовна и еще более возбужденная бабушка Капа) были брошены на решение этой проблемы, и у нее была возможность впервые за несколько дней побыть наедине с собой и своими мыслями. Девушка в зеркале задорно подмигнула ей и сделала круг, любуясь платьем. Она была так похожа на нее, Катю, но в то же время, это был другой человек - счастливый, легкий, грациозный… Ничего общего с угрюмой, молчаливой девочкой. Катя ущипнула себя за запястье, пытаясь, в который раз за этот день, поверить, что все реально. И это было реальностью, ее реальность. Через какой-то час она станет женой Паши. И это звучало как безумие. Ну, в самом деле, какой брак в девятнадцать лет? Что они будут делать? Как они будут жить? Чувствуя очередной приступ паники, Катя присела на край кровати. Ранее она отказалась от успокоительного, которое предлагала Лида, но, очевидно, зря. Чем больше она думала о предстоящем, тем больше это казалось сумасшествием. Они с Пашей не были знакомы и года, они оба еще только студенты, без постоянной работы и список этих «без» можно было продолжать бесконечно… Тихий стук в дверь отвлек Катю от этой мысленной чехарды, и через мгновение в дверном проеме появилась голова ее отца. - Можно? - Конечно, пап… - Катя выпрямилась и попыталась придать лицу более радостное выражение. Вадим мялся у порога в нерешительности, теребя что-то в руках. В этот момент он показался Кате особенно красивым и милым – в отглаженной рубашке, свежевыбритый, растерянный, нервный и такой любимый, что ее сердце с болью сжалось при мысли, что они в каком-то смысле расстаются навсегда. - Я тут принес тебе кое-что… - Вадим прошел, наконец, в комнату и присел рядом с Катей. Он протянул руку, и в раскрытой ладони она могла видеть круглый кулон из белого металла, размером с десятирублевую монету, похожий на маленький бублик– узор из переплетающихся волнистых линий обрамлял отверстие посередине. И этот узор смутно напоминал Кате тот, что висел на стене над кроватью с ее маленькой детской ладошкой внутри. – Этот узор называется кельтский узел. Ни начала, ни конца, непрерывность вечной любви и переплетение двух душ… Я его маме твоей хотел подарить, но не успел… - Голос Вадима звучал отдаленно, словно он был унесен куда-то воспоминаниями, он улыбался какой-то отчужденной и грустной улыбкой. – А теперь я думаю, что он на самом деле тебе принадлежит. Ты молодая, влюбленная, любимая, живая… - Папа… - Катя прижалась лицом к предплечью отца и крепко сжала его руку. Она не знала, что сказать в ответ, потеря ее мамы всегда была такой болезненной для них обоих темой, что они редко говорили о ней, а сам Вадим редко вспоминал ее вслух при Кате. Хотя, она стала замечать, что в последнее время он стал чаще упоминать ее или их жизнь вместе. Возможно, наконец, наступило то время, когда шрамы в их душах стали бледнеть… - Я хочу, чтобы ты его носила. Чтобы вспоминала немного своего старика… - Вадим нежно погладил ее волосы и поцеловал в макушку, вдыхая ее нежный аромат. Она пахла легкими цветочными духами, но для него она всегда будет пахнуть детским шампунем и манной кашей. Это так и не могло уложиться в голове Вадима – совсем еще недавно эта девочка уговаривала его купить ей домашнего кролика и носила смешные оранжевые бантики для волос, а теперь вот, замуж выходит… - Ну какой ты у меня старик, а? – Катя чмокнула отца в щеку. – Мы же не расстаемся, я буду жить в пятнадцати минутах ходьбы отсюда, и мы часто будем приходить в гости к тебе и Лидии… Вадим неопределенно хмыкнул. И развернулся так, чтобы видеть лицо дочери. - Ты лучше расскажи мне, как ты себя чувствуешь. Душа в пятки не уходит? - Не знаю, но мне хочется убежать, спрятаться и все это уже не кажется такой хорошей идеей… - Честно ответила Катя. Вадим тихо рассмеялся и прижал дочь к себе. - Это нормально. Я когда на твоей маме женился, чуть было не удрал прямо с порога ЗАГСа. Да только дружка был ее братом и мастером спорта по вольной борьбе – сбежать было мало шансов… Катин смех, словно перезвон колокольчиков, был самым лучшим звуком, который он когда-либо слышал в жизни. А с появлением Паши он слышал ее смех все чаще и чаще. Это было одной из причин, почему он дал согласие на этот брак… - Ты знаешь, будь это кто другой, не Паша, я бы ни за что тебя не отдал… - Ты думаешь, у нас все будет хорошо? – Тихо и уже серьезно спросила Катя. Ее отец был одним из немногих людей, кому она доверяла безоговорочно, и у него не было причин лгать, напротив, он мог бы ее уговаривать не выходить замуж так рано, за человека, у которого пока что не было ни законченного образования, ни постоянной работы… - Если у кого и получится, то именно у вас… Но если что, он предупрежден. Катя удивленно вкинула брови. Она знала, что у Паши был приватный и серьезный разговор с ее отцом, после которого он дал свое отцовское благословение, но что именно было сказано осталось только между ними. Паша лишь пошутил, что согласиться на их брак ее отец был обязан, потому как он, Паша, в свое время дал свое согласие на брак Вадима с Лидией и тот был у него в долгу. - Все у вас будет хорошо, Катенька. Вы главное, любите друг друга крепко, будьте внимательными, берегите друг друга… Пашка он надежный, верный, я в нем не сомневаюсь. И твоей маме он бы понравился. Катя вздохнула с облегчением, чувствуя, как все ее тревоги и страхи постепенно таят, заботливые и нежные руки ее отца смахивают их с нее, оставляя только теплоту и неповторимое чувство того, что она любима. И не важно, что ждет и всех в будущем, ее папа всегда будет рядом и поддержит ее. Их последние минуты идиллии были нарушены Софией Волжанской, которая ворвалась в комнату без стука. Она выглядела, словно модель из журнала прошлой эпохи: маленькая винтажная шляпка на идеально уложенных в завитки волосах, перчатки, высокие каблуки и почему-то с фартуком поверх лилового платья-карандаш. Катя вдруг подумала, что даже в дурацком фартуке в мелкий цветочек ее будущая свекровь нарушила негласное правило не выглядеть красивее, чем невеста. - Вы чего сидите, нам выходить через пять минут. Катенька, ты готова? Ну-ка покажись! Катя, тихонько обреченно вздохнув, встала перед Софией и оправила платье. Она не смотрела ей в глаза, так как действительно боялась критики. София настаивала на платье от модельеров, фате, цветах, бриллиантах, мечтала увидеть свою невестку в облаке цветов и органзы, но все, что она получила – скромное хлопковое платье, сандалии и тоненький ободок в волосах. И уж после этого Катя не ожидала услышать от элегантной красотки - актрисы восхищенных вздохов. - Красавица наша… - София нежно прижала ладонь к Катиной щеке и аккуратно поправила выбившуюся прядь волос. Катя могла видеть, что глаза Волжанской были полны слез, и она не могла быть счастливее, зная, что Пашина мать ее приняла, как родную и считает ее красивой, достойной ее сына. Несмотря на всю сложность взаимоотношений с нею, София была частью их семьи, и Катя хотела нравиться ей. – Вот только на шею не хватает чего-нибудь… кулон, может или бусы? - А вот, у меня есть… - Катя раскрыла ладонь, в которой был зажат подаренный только что отцом кулон и быстро надела его. – Подходит? - Идеально! – Протянула София и, схватив ее за руку, потащила в коридор. – Лидочка, ты готова? Баб Кап, букет где? Катя с улыбкой наблюдала за этой милой семейной суетой, почувствовав крепкие и теплые руки отца на своих плечах, она совершенно успокоилась и чувствовала себя счастливой, как никогда – у нее, наконец, была большая семья. Не та семья, где все терпеть не могут друг друга и улыбаются лишь из приличия, выжидая удобного момента сделать гадость, а та, где, несмотря ни на что, все относились друг к другу с неподдельной добротой и заботой. Это все дал ей Паша, и это казалось неплохим началом… *** - Моя жена… - Паша тихо прошептал в ее ухо, и Катя повела плечом от дрожи, пробежавшей по ее телу. – Звучит потрясающе, м? - «Мой муж» звучит лучше. – Возразила она и расплылась в блаженной улыбке. Они просто взяли и сбежали от всех. После тихой регистрации без церемонии, в присутствии только самых близких и пары фотографий со всеми немногочисленными гостями, они просто взяли и сбежали. От слишком бурной радости их друзей и родных, от тихого ворчания Софии по поводу того, что Паша явился в джинсах и кедах; от кислой мины его отца который все же приехал и ждал их у выхода, без радостных поздравлений, но с пышным букетом и парочкой журналистов, изо всех сил пытаясь доказать, что его сын здоров и пресечь все сплетни. К счастью, ни Паша, ни Вадим не успели до него добраться – София опередила их, и после краткого разговора с бывшим мужем тот сел в машину и укатил в неизвестном направлении, избавив всех от своего присутствия. И вот теперь гости отправились отмечать этот чудесный день в доме Вадима, а Катя с Пашей расположились на скамейке в одном из ближайших парков и ели пломбир – их личный способ празднования. Паша нежно поцеловал ее затылок, прижимая еще крепче к своей груди, не веря в реальность происходящего. Они могли бы сойти за обычную влюбленную парочку, присевшую съесть мороженое в теплый августовский день. Единственное, что могло их выдать – это до невозможности счастливые лица, маргаритка в петлице Пашиного пиджака и то, как они время от времени любовались на обручальные кольца на своих безымянных пальцах, сияющих белыми вспышками в лучах солнца. Я женился… Мысленно повторил Паша и улыбнулся. Катя теперь только его, навсегда. Многие спрашивали его, зачем было жениться в девятнадцать лет, зачем было так рано отказываться от молодой и свободной жизни. Но все те, кто спрашивал это, просто не понимали, что по-настоящему свободным он был только рядом с Катей. Она не была ему в тягость, эта ответственность и забота о ней были настоящим удовольствием для него. Конечно, они могли бы просто жить вместе, и он бы не был менее ответственным за нее и за их отношения. Но это кольцо на ее пальце, штамп в паспорте, его фамилия после ее имени - были лишь его способом дать ей хоть какую-то гарантию в этом безумном мире. И слова «моя жена» были такими приятными на вкус, лучше, чем пломбир и фруктовый лед вместе взятые. А мысль о том, что сегодня вечером он приведет ее в их новый дом, их дом и она действительно станет его этой ночью, посылала электрические разряды дрожи по всему телу Паши. Этот день был самым лучшим в его жизни. - Нам обязательно возвращаться, чтобы праздновать с остальными? – Жалобно протянул Паша и изобразил полное отчаяние на своем лице. - Мхм, - ответила Катя, не отрываясь от своего пломбира. – Лидия полночи и все утро от плиты не отходила. В твоих же интересах иметь хорошие отношения с тещей. - Она правда моя теща? Звучит странно… - Сегодня все странно… - вздохнула Катя, и какое-то время они просто сидели молча. Это была комфортная тишина, в которой каждый из них просто думал о своем и об одном и том же. Паша доел свое мороженое и взял в руки фотоаппарат – единственная вещь, по которой он скучал не только на острове, но и все то время, что притворялся аутистом и не мог свободно ею пользоваться. Катя отодвинулась от него так, чтобы он свободно мог двигаться, а она могла бы ему позировать и видеть тот оттенок восторженности, который появлялся на его лице только в моменты, когда в его руках была камера. Но вместо того, чтобы фотографировать ее, он стал внимательно наблюдать за пожилой парой на скамейке напротив. Она заметила их только сейчас – на вид этой паре было далеко за восемьдесят, но они держались за руки и улыбались друг другу так, что было очевидно, что они любят друг друга больше жизни. Фотоаппарат радостно защелкал, и у Кати была замечательная возможность наблюдать за Пашей. Он не был самым простым человеком в этом мире – он был язвительным, «дерзким», как бы назвал его ее отец, слишком прямолинейным и иногда даже грубым. Но он мог видеть вещи, на которые остальные люди не обращали внимания, как например эта неприметная пожилая пара напротив, которая на самом деле была воплощением вечной любви. Он мог часами сидеть у озера только для того, чтобы поймать идеальный кадр туманной дымки и морозного воздуха. Он мог отдать все деньги из своих карманов бродяге и пойти домой пешком под дождем и схватить простуду. Его лучшим другом был парень-аутист, к которому они ездили каждую неделю и даже «подарили» ему Рыка… - О чем задумалась? – Голос Паши вывел Катю из задумчивости, и она растерянно моргнула, переводя взгляд на него. - Ты разве не должен фотографировать свою жену, а не всех вокруг кроме нее? Паша хитро улыбнулся и загадочно посмотрел на нее. - Что? – Его пристальный взгляд показался Кате очень уж интригующим. - Мне не нравится тебя фотографировать… - Не поняла? – Катя поперхнулась мороженым, и не то чтобы удивленно, а скорее возмущенно уставилась на него. - Ну… мне что нравится в фотографии – я могу уловить и воспроизвести идеальное мгновение. Но сколько бы я не фотографировал тебя, как бы я не старался, я не могу полностью уловить тебя… - Паша замялся и тихо чертыхнулся от того, что не мог как следует оформить и выразить свою мысль. Катя терпеливо ждала, пока он, наконец, сможет подобрать нужные слова. – В тебе слишком много граней, оттенков, тебя невозможно выразить в одном мгновении… Только отдельные отрывки твой счастливой улыбки или твоей грусти… Знаешь, может мне купить видеока… Паша не успел договорить – Катя закрыла ему рот своим поцелуем, совершенно не нежным или скромным. - Ты себе представить не можешь, насколько ты сексуален, когда говоришь такие романтичные вещи… - Проговорила Катя перед тем как вновь его поцеловать. Паша успел заметить, как очаровательно зарделись ее щеки от смущения, и вот это было самой сексуальной вещью по его мнению. Паша отложил в сторону фотоаппарат и уже как следует обнял свою жену, отвечая на ее поцелуи с большим энтузиазмом. *** Катя облокотилась о дверной косяк и в последний раз окинула взглядом свою комнату. Несмотря на то, как она была счастлива в этот момент и с каким трепетом она ждала, чтобы, наконец, увидеть их с Пашей новый дом, ей было тяжело прощаться с этой комнатой, с этой квартирой… - Ну сейчас-то мы можем уйти?- Нежные руки обвили ее талию, и Катя откинула голову на Пашино плечо. - Думаешь, никто не заметит? – Катя скептически подняла одну бровь. Она тоже очень хотела уйти поскорее и остаться с Пашей наедине, в их квартире, в их новой комнате... - Да ладно, празднование нашей свадьбы плавно перешло в обычные посиделки «островитян». А когда я уходил, твой отец с Тихонычем вообще рылись в каких-то старых картах… Катя прислушалась к звукам застолья в гостиной и могла точно сказать, что их с Пашей отсутствие точно не мешает общему веселью. Несмотря на то, что на остров попали люди, которые в прошлой жизни никогда бы ни сели друг с другом за один стол, сейчас они смеялись вместе, танцевали и даже, кажется, пели. И Катя с Пашей, которые с самого начала были против приглашения кого-то вообще кроме родителей, должны были признать, что действительно наслаждались праздником, который устроили для них родители, добрая половина «островитян», бабушка Капа, Тихоныч и даже Лешка, который щеголял весь день в очаровательном галстуке-бабочке. Катя развернулась и легко поцеловала Пашу в щеку. - Пойдем домой? *** - Так, еще немного… - Паша подвел Катю ближе к двери, все еще прикрывая рукой ее глаза, несмотря на то, что она и так стояла зажмурившись. – А теперь подожди немного и не смей подглядывать. - Я не подглядываю! – Катя вытянула руки, словно пытаясь нащупать хоть что-то рядом с ней – с тех пор как они зашли в подъезд многоэтажного жилого дома, она не видела ничего. - Вот и не подглядывай и даже не шевелись! – Паша быстро открыл входную дверь их квартиры и, распахнув ее, вернулся к Кате. – Ну что, готова? - Да, да, да, можно уже смотреть? - Подожди… - Паша с легкостью поднял ее на руки, и Катя удивленно вскрикнула, но глаза так и не открыла. Он осторожно пронес ее через порог и, пройдя немного, остановился. – Теперь можешь смотреть. Катя подождала несколько мгновений, прежде чем открыть глаза. Паша настоял на том, чтобы она не видела квартиру до переезда, все ее вещи он перевез сам, все, что знала Катя, это то, что квартира когда-то принадлежала его дедушке и бабушке и перешла ему в наследство, она находилась недалеко от ее старого дома, а ремонт оплатила София в виде свадебного подарка им. Катя все время думала, каким же будет ее новый дом, пыталась выудить информацию из Софии или Лиды, но они молчали как рыбы, оставляя ей лишь догадки. Сделав глубокий вздох, Катя открыла глаза. И то, что она увидела, действительно поразило ее: они с Пашей стояли посреди большой гостиной, которую наполняли ее любимые оттенки. Темный деревянный пол, светлые стены, из мебели здесь были только самое необходимое - очень уютный на вид диван темно-зеленого цвета, современный низкий стенной шкаф, больше напоминающий набор полок и огромная пальма в кадке у окна. - Добро пожаловать домой… - Паша поцеловал ее в висок и опустил на пол, не разжимая рук на ее талии. – И прежде чем ты скажешь, что здесь слишком пусто, я предупреждаю, что просто хотел, чтобы мы все обустроили вместе… - Все идеально… - пробубнила Катя. Она уже сейчас могла видеть, что и как она хотела обустроить во всем этом пространстве. – Спасибо… - Катя очень надеялась, что Паша мог услышать в этом спасибо то, что она даже не могла выразить словами. Спасибо не только за новый, красивый дом, но за то, что он, Паша, вообще был в ее жизни и превратил ее в нечто волшебное. Положив руку на его щеку, она нежно поцеловала его, пытаясь выразить все ее чувства в одном поцелуе. - А где наша спальня? – Катя игриво закусила нижнюю губу и вновь покраснела так очаровательно, что Паша был готов зарычать. Снова захватив ее губы своими, он медленно повел их в сторону одной из дверей, по пути стараясь развязать бант на поясе платья. Слова больше не были нужны, а их поцелуи становились более страстными с каждым шагом. - Ох черт… Катя… - Выдохнул Паша, почувствовав как ее тонкие пальцы расстегивают его рубашку. Собрав волю в кулак, он все-таки остановил ее руки и сжал их в своих ладонях, если кто и будет раздет первым сегодня, то только его жена. И не так быстро – он собирался наслаждаться этим как можно дольше… Паша изменил темп и стал медленно покрывать поцелуями Катину шею, от чего она еще сильнее прижалась к нему, давая отличный доступ к молнии платья. Дрожащими пальцами он расстегнул молнию и скинул платье с Катиных плеч, отчего она вздрогнула, ее дыхание участилось, взгляд ни на секунду не оставлял его… - Это правда происходит? – Тихо прошептала Катя. - Да… - Прошептал Паша, прежде чем еще сильнее сжать ее в своих объятиях. – Я так люблю тебя... Красивая моя, нежная… - Он стал покрывать поцелуями ее плечи, ключицу, уделяя особое внимание ямочке в основании шеи. С каждым его прикосновением Катя была готова задохнуться от счастья, любви и желания. - Я люблю тебя… - прошелестел ее голос в ответ, прежде чем ее пальцы вернулись к пуговицам на его рубашке.